Лицо ее закройте

Джеймс Филлис Дороти

– Безусловно, это самое убедительное объяснение. Ее вряд ли встретили бы с рас­простертыми объятиями в гостиной и на кухне. Может, она хотела побыть одна. Право же, ей было о чем подумать.

Они помолчали. Далглиш размышлял о том, сколько разных нитей ведет к разгад­ке этого дела. Упорство, с которым Мар­та твердила об одном из недостатков Сал­ли. Пузырек со снотворным, который кто-то второпях зарыл в землю. Пустая банка из-под какао, девушка с золотистыми во­лосами, смеявшаяся над Стивеном Макси, когда он снимал воздушный шар с вяза в усадьбе, анонимный телефонный звонок и рука в перчатке, блеснувшая на солнце, когда кто-то закрывал люк на сеновал в конюш­не Боукока. А в самой сердцевине этой тай­ны – непонятный характер Салли Джапп, разгадка которого все упростила бы.

Глава 8

1

Утро

в четверг в госпитале св. Луки вы­далось на редкость суетливым, и Стивен Макси вспомнил о Салли Джапп только за ленчем. Потом, как это всегда бывает, происшед­шее словно ножом отсекло не требующую особых усилий приятную суету повседнев­ности. Разговоры за столом казались сплошной фальшью, а его коллеги словно прятали неловкость, которую испытывали подле него, за потоком банальностей. Они слишком уж предусмотрительно отложили в сторону га­зеты, чтобы какой-нибудь заголовок нена­роком не напомнил им, что среди них – человек, подозреваемый в убийстве. Как осторожно старались они втянуть его в бе­седу. Без излишнего нажима, чтобы он не подумал, что им жаль его. Но и не вяло, опасаясь, что он решит, будто они избе­гают его. Мясо дали отвратное, просто кусок картона. Он заставил себя проглотить не­сколько кусков – совсем никуда не годит­ся коли подозреваемый отказывается от еды, изобразил на лице отвращение к пудингу. Его буквально одолела жажда действия. Если полиции в голову не пришло, то он сооб­разил, что надо делать. Бормоча извине­ния, он оставил своих коллег – пусть себе голову ломают. А как же иначе? Что уди­вительного в том, что они хотят задать ему один-единственный роковой вопрос?! Его мать (рука ее лежала на его руке, когда он взял телефонную трубку, лицо, искаженное горем и отчаянием, повернуто к нему) хотела спросить то же самое. И он ответил: «Мо­жешь не спрашивать. Я ничего не знаю, клянусь».

В его распоряжении был один час, и он знал, что он сделает. Разгадка смерти Салли – в ее жизни, вернее, в жизни до приезда в Мартингейл. Стивен был убежден, что ключ к тайне – в отце ребенка, если только удастся его найти. Он не заду­мывался над тем, что толкает его на эти поиски, рождено ли желание найти неиз­вестного мужчину логикой, любопытством или ревностью. Он искал облегчения в дей­ствии, сколь безуспешным оно ни оказа­лось бы.

Он помнил, как зовут дядю Салли, но точного адреса не помнил, пришлось по­блуждать между разными Прокторами в поис­ках номера телефона обитателя Кэннинг-бери. Ему ответил неестественный, напря­женный женский голос, видно, его обла­дательница не привыкла говорить по теле­фону. Когда он представился, наступило такое долгое молчание, что он решил – их разъединили. Он просто физически ощутил ее недоверие, словно оно передалось ему по проводу, и постарался рассеять его. Но она все еще мялась, и он поинтересовал­ся, может, ей удобнее, чтобы он позво­нил позднее и переговорил с мужем. Он вовсе не собирался ей угрожать. Предста­вил себе, что она относится к тому типу женщин, которые не способны совершить даже пустяковый поступок самостоятельно. Реакция была неожиданной. Она выпалила:

– Ой, что вы! Нет! Вовсе не надо. Мистер Проктор не хочет говорить о Салли. Низачто не звоните мистеру Проктору. В об­щем-то ничего страшного не случится, если мистер Макси узнает, что ему надо узнать. Но лучше бы мистеру Проктору вовсе не знать, что он звонил.

И она дала Стивену адрес. Когда Сал­ли забеременела, она работала в Клубе подбора книг, в Сити, на Фалькон-ярд.

Здание клуба стояло во внутреннем дворе рядом с собором св. Павла. Пройти к нему надо было узким темным проулком, нашел Стивен его с трудом, но сам двор был за­лит светом и был тихим, как площадь пе­ред провинциальным собором. Скрежещу­щее крещендо городского транспорта здесь превратилось в приглушенный стон, точно отдаленный шум моря. Воздух пропитали речные запахи. Он с легкостью нашел нужное ему здание. На солнечной стороне двора в маленьком окошке клуба были выставлены книжки, которые предлагал клуб; витрина эта была устроена с тщательно продуман­ной небрежностью, на фоне драпировок из алого бархата. Клубу неспроста дали такое название. Он обслуживал любителей ост­росюжетных повествований, которым не важно было, кто их придумал, главное – изба­виться от скучной процедуры самостоятельного выбора, они были убеждены, что книжный шкаф с книгами одинаковой величины, объема и цвета придаст благородство лю­бой комнате. Клуб предпочитал, чтобы доб­родетель торжествовала, а порок был на­казан. Тут остерегались непристойностей, избегали двусмысленностей и, чтобы не рисковать, не держали книг безвестных ав­торов. Неудивительно, что сотрудникам частенько приходилось рыться в старых рек­ламных списках издателей, чтобы

обеспе­чить текущий выбор. Стивен отметил только несколько книг с импринтом «Херн энд Ил-лингворт». Удивительно, что они тут очу­тились.

Ступени, ведущие к парадной двери, были стерты добела, открытая дверь вела в не­большой уютный офис, предназначенный для тех посетителей, которые предпочита­ли сами выбрать книги раз в месяц. Сти­вен услышал, как пожилой чиновник му­чительно вспоминает подробности и неожи­данную концовку какого-то романа, дежурная библиотекарша бесконечно долго, оживленно его пытает на этот счет, считая, что ему не следует удаляться, пока он не помянет все достоинства предложенной ему книги. После того как он справился с этой зада­чей, последовал вопрос относительно мнения его ближайших родственников, а также его мнения о книгах, предложенных в прошлом месяце. Стивен терпеливо ждал, пока с этим будет покончено, и женщина, освободив­шись, перевела на него свой решительный, ясный взор. Небольшая карточка на столе гласила, что это мисс Титли.

– Простите, бога ради, что задержала вас. Вы наш новый посетитель, верно? Я не имела удовольствия беседовать с вами раньше, если не ошибаюсь; со временем я со всеми нашими читателями знакомлюсь. Вот тот человек, что сейчас был, – Кэ­нон Тэтлок. Очень милый. Наш постоян­ный клиент. Но его нельзя было торопить. Нельзя.

Стивен, пустив в ход все свое обаяние, объяснил, что хотел бы поговорить с кем-нибудь из администрации по очень важно­му личному делу. Он не собирается ничего продавать и, откровенно говоря, не может долго задерживаться. Он просит прощения, что объясняет все скороговоркой, но дело действительно очень важное.

– По крайней мере для меня, – доба­вил он с улыбкой.

Улыбка ему удалась. Мисс Титли, ес­тественно, пришедшая в волнение от не­привычной ситуации, отошла в глубь ка­бинета и с кем-то тихо заговорила по теле­фону. Разговор затянулся. Она бросила на него несколько взглядов, словно хотела убе­диться, насколько он внушает доверие. Наконец она положила трубку и вернулась сооб­щить, что мисс Молпас готова принять его.

Кабинет мисс Молпас был на третьем этаже. К нему вела узкая крутая лестни­ца, покрытая дорожкой. Стивену и мисс Титли приходилось отступать в разные концы лестничной площадки, чтобы пропустить спускавшихся сотрудников.

Ни одного мужчины они не встретили. Наконец, Стивен попал к мисс Молпас, она облюбовала себе прекрасное местечко. Три крутых лестничных марша были просто ми­зерной платой за вид, открывающийся по­верх крыш, за сияние серебряной ленты, бе­гущей от Вестминстера. Мисс Титли скоро­говоркой представила Стивена, – ее объяс­нение было столь почтительно, сколь и не­членораздельно, – и испарилась. Мисс Молпас грузно поднялась из-за стола и предложила Стивену сесть в кресло. Кургузая смуглая женщина, на удивление простецкая. Лицо круглое и большое, прямая густая челка до самых бровей. Очки в роговой оправе такие массивные, что кажутся просто карикатур­ными. На ней были короткая твидовая юбка и белая мужская рубашка с желто-зеленым плетеным галстуком, напоминавшим Стивену отвратительную раздавленную гусеницу. Но голос у нее был приятный, а рука, которую она протянула ему, – прохладная и твердая.

– Вы Стивен Макси, верно? Я видела вашу фотографию в «Эко». Поговаривают, что вы убили Салли Джапп. Это правда?

– Нет, – сказал Стивен. – И никто из членов моей семьи не убивал. Но я пришел не для того, чтобы обсуждать, кто убил. Я хочу узнать, что удастся, о Салли. По­думал, вы сможете мне помочь. Я беспо­коюсь о ребенке. Теперь, когда у него не стало матери, я думаю, очень важно най­ти его отца. Никто не объявился пока, но мне вдруг пришло в голову, что этот муж­чина просто не знает о случившемся. Сал­ли была очень независимой. Если он не знает и готов помочь Джимми, думаю, ему надо дать такую возможность.

Мисс Молпас подвинула к нему лежав­шие на столе сигареты.

– Вы курите? Нет? Тогда я закурю. Вы немного не о том, верно? Лучше выклады­вайте все начистоту. Вряд ли этот мужчи­на не узнал о случившемся. Как он мог не узнать? Непременно узнал. Ведь столько шуму в газетах было. И полиция сюда наведыва­лась насчет этого дела, но не припомню, чтобы ее волновала судьба ребенка. Иска­ли, скорее всего, мотивы преступления. Они такие дотошные, предоставьте им этим за­ниматься.

Значит, полиция побывала здесь. Глупо, просто нелепо предположить, что не побывала, тем не менее известие мисс Молпас его очень расстроило. Так они все время будут его обгонять. Самонадеянность с его стороны полагать, что он разузнает что-нибудь важное о Салли, опытная полиция, упор­ная и бесконечно терпеливая, конечно же, уже сама все вызнала. На его лице, должно быть, проступило разочарование, потому что мисс Молпас расхохоталась.