Лицо страха
Шрифт:
Внизу он снял свое тяжелое пальто и положил его около двери лифта. Пот заливал ему шею, стекал по груди. Он не стал снимать перчатки. Тыльной стороной левой руки, а затем рукавом рубашки он вытер пот со лба. Он прислонился к мраморной стене в конце помещения, куда выходили двери четырех лифтов, чтобы его не могли увидеть с улицы через стеклянные двери. Из этого укрытия ему были видны две белые двери: одна в северном, другая — в южном конце вестибюля. Это были выходы с пожарных лестниц. Когда Харрис и женщина появятся в одном из них, он выбьет
Ковыляя по коридору сорокового этажа к свету, который шел из открытой двери приемной издательства Харриса, Грэхем увидел ящик пожарной сигнализации. Это был ящик около двадцати сантиметров высотой, вмонтированный внутрь на одном уровне со стеной. Металлическая оправа была выкрашена в красный цвет и закрыта стеклом.
Он удивился, почему это не пришло ему в голову раньше.
Конни шла впереди, потом увидела, что он остановился:
— Что случилось?
— Посмотри сюда.
Она вернулась назад.
— Если мы включим, — сказал Грэхем, — сюда придут охранники снизу.
— Если они, конечно, живы.
— Даже если они убиты, сигнал тревоги одновременно поступит в пожарное отделение. Так или иначе это помешает Боллинджеру.
— Он не захочет скрыться, когда услышит сигнализацию. Ведь мы знаем его имя. Он может подняться, убить нас и незаметно затеряться среди пожарных.
— Может, — согласился Грэхем, обеспокоенный мыслью о том, что к ним можно подкрасться по темному коридору, заполненному звенящей сигнализацией.
Они посмотрели через стекло на стальной рычаг тревоги, который мерцал в красном освещении.
Он ощутил надежду как мышечное расслабление, как уменьшение напряжения в плечах, шее, на лице. Впервые за всю ночь у него промелькнула надежда, что они могут спастись.
Затем он вспомнил видение. Выстрел. Кровь. Ему стреляют в спину.
Она сказала:
— Тревога, наверное, будет такой громкой, что мы не услышим его, если он придет за нами.
— Но она на руку и нам, — горячо возразил он. — Он также не сможет услышать нас.
Она положила свои пальцы на холодную поверхность стекла. После недолгого колебания убрала руку:
— Хорошо. Но здесь нет даже маленького молотка, чтобы разбить стекло. — Она подняла цепочку, на которой должен был висеть молоточек. — Что мы можем использовать вместо него?
Улыбаясь, он достал из кармана ножницы и поднял их, слово талисман.
— Аплодисменты, аплодисменты, — почувствовав слабую надежду и позволив себе немного пошутить, сказала она.
— Спасибо.
— Будь осторожен, — произнесла она.
— Отойди назад.
Она сделала шаг в сторону.
Грэхем взял ножницы за концы сложенных лезвий. Используя ножницы как молоток, он разбил тонкое стекло. Несколько острых осколков остались упрямо торчать. Чтобы не порезаться, он разбил их, прежде чем просунуть руку внутрь ящика и переключить стальной рычаг из зеленого положения
Никакого шума.
Никакой сирены.
Тишина.
— Черт возьми!
— О нет! — воскликнула она.
Он растерялся, искра надежды начала гаснуть в нем. Он дернул рычаг вверх, назад на зеленую отметку, затем рванул его снова вниз.
Опять ничего.
Боллинджер поработал с системой пожарной безопасности так же, как и с телефонами.
Щетки стеклоочистителя сновали туда-сюда, очищая лобовое стекло от снега. Ритмичное тумп-тумп-тумп действовало ему на нервы.
Билли посмотрел через плечо в заднее стекло на зеленую дверь гаража, затем на три другие двери.
Было 22.15.
Куда, черт побери, подевался Дуайт?
Грэхем и Конни прошли в оформительский отдел журнала в поисках ножа или других острых инструментов, которые могли бы послужить лучшим оружием, чем ножницы. У художников в большом металлическом столе директора он нашел пару острых, как бритва, похожих на скальпель инструментов.
Когда он выглянул из оформительской, то увидел, что Конни о чем-то напряженно думает. Она стояла около двери и смотрела на пол перед ярко-голубыми фотообоями. Альпинистское снаряжение — кольца веревок, костыли, карабины, шипованная обувь, нейлоновые жакеты с продетыми внизу шнурами и еще около тридцати других вещей — валялось в беспорядке на полу.
— Посмотри, что я нашел! — сказал он, показывая ей скальпели.
Ее это, однако, не заинтересовало.
— Для чего эти вещи? — спросила она, показывая на сложенное снаряжение.
Выйдя из-за стола, он объяснил:
— В этом номере мы рекламируем для читателей альпинистское снаряжение. Каждую из этих вещей нужно было сфотографировать. А почему ты спрашиваешь? — Затем его лицо просветлело. — Вот бы не подумал. Я понял почему. — Он присел на корточки перед снаряжением, достал ледоруб. — Это гораздо лучшее оружие, чем инструменты художника.
— Грэхем?
Он взглянул на нее снизу.
Выражение ее лица было странным, отражающим смущение, страх и удивление. Очевидно, она думала о чем-то важном и интересном, но по ее серым глазам нельзя было понять, над чем работал ее мозг. Она произнесла:
— Давай не будем увлекаться борьбой с ним. Можем мы заранее просчитать все возможные варианты?
— Именно для этого мы и здесь.
Она прошла в соседнюю комнатку и выглянула в коридор, прислушиваясь, не идет ли Боллинджер.
Грэхем застыл, держа ледоруб наготове.
Когда она удостоверилась, что кругом — тишина, она вернулась в комнату.
Он опустил колун.
— Я думал, тебе что-то послышалось.
— Только мера предосторожности, — она взглянула на снаряжение, прежде чем присесть на край стола. — На мой взгляд, у нас есть пять вариантов. Первый: мы можем остаться здесь, подготовиться к встрече с Боллинджером.