Лицо в темноте
Шрифт:
— Еще раз спасибо. — Эмма поцеловала его в щеку. Прежде чем Майкл успел что-то ответить, она, схватив пакет с бургерами, побежала к воде и закружилась по песку.
— Я люблю это! Люблю воду, ее запах, шум. Если бы можно было подвести океан к Бродвею, я была бы на седьмом небе от счастья.
Ему вдруг захотелось схватить ее во время этого танца и ощутить, так ли она хороша на вкус, как выглядит. Но Эмма, упав на песок, уже раскрыла пакет.
— Пахнет великолепно. — Она поднесла бутерброд ко рту и тут почувствовала, что Майкл смотрит
— В чем дело?
— Да так. — Во рту у него опять пересохло. — Я… ну, вспомнил, как однажды подумал, бываешь ли ты в «Макдоналдсе». Когда увидел тебя на репетиции. Отец потом купил мне чизбургеры, и я подумал, можешь ли ты пойти в «Макдоналдс». Со всей этой охраной.
— Нет, но папа, Джонно или кто-нибудь еще иногда мне кое-что приносят. Не жалей меня. Только не сегодня.
— Хорошо. Передай картошку.
Оба набросились на еду, не оставив чайкам ни крошки. На пляже были и другие люди: несколько семей, молодые девушки, демонстрирующие загар и стройные фигуры. Неизбежные радиоприемники извергали музыку, но Эмме ничто не мешало.
— Как бы мне хотелось сидеть на берегу, слушать плеск волн. — Вздохнув, она тряхнула головой, и волосы золотым дождем упали ей на спину. — Жаль, что у меня так мало времени.
— Мне тоже.
Ему просто необходимо прикоснуться к ней, кажется, он хотел этого всю жизнь. Когда Майкл провел пальцем по ее щеке, она улыбнулась.
Эмма не сопротивлялась, когда он прикоснулся губами к ее рту. Наоборот, она потянулась к нему, приглашая сделать нечто такое, чего сама еще не понимала. От нежного покусывания у нее запылали губы, а когда его язык проник ей в рот, она без колебаний прижалась к Майклу всем телом.
Поверит ли он, что ее впервые целуют по-настоящему? Что она впервые чувствует сладостную до боли истому, растекающуюся по телу? Этого ли она ждала? Эмма закрыла глаза, стараясь запечатлеть в памяти все.
— А ты действительно… — пробормотал Майкл и снова поцеловал ее, теперь нежно.
— Что?
— Так же хороша на вкус, как и внешне. Я очень давно об этом думал.
Эмма отпрянула, не зная, что делать со своими чувствами. Они были такими сильными, и все происходило слишком быстро.
— Это соль.
Смутившись, она встала и подошла к воде.
Мужчины легко путают смущение с безразличием. Майкл остался сидеть на месте, приказывая себе опомниться. Как это ни глупо, но он влюбился. Эмма красива, изящна и, несомненно, привыкла к мужскому поклонению. А он лишь полицейский-стажер из простой семьи. Майкл тоже встал:
— Уже поздно.
— Да.
Неужели она сошла с ума? Ей хотелось плакать и смеяться, танцевать и печалиться одновременно, хотелось вернуться к Майклу. Но завтра она уже будет за три тысячи миль от него. Она — молоденькая богатая девушка, занимает некоторое положение, которое сама ненавидит, а Майкл распоряжается жизнью по своему усмотрению.
— Мне пора возвращаться. — Она с улыбкой посмотрела на него. — Я действительно
— Всегда к твоим услугам. — Майкл взял ее руку. «Дружеский жест», — заверил он себя. К черту дружеские чувства. — Я хочу снова встретиться с тобой, Эмма. Мне это необходимо.
— Не знаю…
— Ты можешь позвонить мне, когда вернешься. От его взгляда Эмму бросало то в жар, то в холод.
— Позвоню. Мне хотелось бы… не знаю, смогу ли я опять приехать сюда.
— Я думал, ты, возможно, приедешь на съемки.
— На съемки?
— Через пару недель, кажется, начнутся съемки в Лондоне, а потом здесь. Будет усиленная охрана. Кино, — объяснил он, видя недоумение Эммы. — «Опустошенная», по книге твоей матери. В главной роли Энджи Парке. — Тут он понял, что совершил непростительную глупость. — Извини, Эмма. Я думал, ты знаешь.
— Нет, — сказала она, почувствовав невероятную усталость. — Я не знала.
Он сорвал трубку. Этого звонка он ждал, покрываясь потом, уже много часов.
— Да?
— Я нашел ее. — Знакомый голос дрожал.
— И?..
— Она встречалась с тем легавым, Кессельрингом. Провела с ним больше часа, а потом отправилась в тот чертов дом. Нужно что-то делать, и поскорее. Я уже говорил тебе и повторяю сейчас: я не позволю сделать из меня козла отпущения.
— Возьми себя в руки. — Голос прозвучал резко, но рука, потянувшаяся за сигаретой, слегка дрожала. — Итак, она поехала. А в дом заходила?
— Особняк, твою мать, продается. Они с парнем свободно туда зашли.
— С каким парнем? С кем она была?
— С каким-то парнем. Думаю, с сынком легавого.
— Хорошо. — Он сделал пометку в записной книжке. — Куда они отправились потом?
— За проклятыми гамбургерами.
— Не понял.
— Я сказал, что они поехали за гамбургерами в «Макдоналдс», а потом кататься. Я потерял их. Могу найти кого-нибудь, и с ней быстро разберутся.
— Не будь идиотом.
— Говорю тебе, она встречалась с легавым, ездила в тот дом.
— Я слышал. Но пораскинь, ради бога, мозгами. Да разве бы она поехала за гамбургерами, если бы что-то вспомнила?
— Не думаю…
— В этом твоя главная беда. Она не вспомнила тогда, не вспомнит и сейчас. Вероятно, ее маленькая экскурсия была попыткой оживить воспоминания или, что более вероятно, просто сентиментальной прогулкой. Оставь Эмму в покое. Она не представляет для нас опасности.
— А если она помнит?
— Маловероятно. Теперь слушай меня, и слушай внимательно. Тогда произошла трагическая непредвиденная случайность. В которой виноват ты.
— Это была твоя затея.
— Именно, так как из нас двоих только я способен мыслить. Но это была случайность. Я не хочу совершать преднамеренное убийство. — Он подумал о музыканте, захотевшем пиццы, и не смог вспомнить его имени. — Если этого можно избежать. Понятно?