Лицо в тени
Шрифт:
И она расплакалась, по-прежнему не снимая очков. Из-под оправы выбежала сперва одна слеза, потом другая, Марина слизнула их с подбородка.
– А дети? Дети были тут?
Дети были на даче, но они уже легли спать, не дожидаясь возвращения матери. Десятилетний Илья и семилетняя Катя даже не узнали в тот вечер, что именно случилось с их матерью. Всю ночь та мучилась сомнениями – разбудить их, попросить помощи? Потому что чувствовала себя ужасно. Но потом решила не пугать детей. Зато нашла в себе силы выбраться из дома и постучать к соседке – та жила в
– И что баба Люба?
– Ой, лучше бы я к ней не ходила! – Марина наконец сняла очки и промокнула щеки рукавом водолазки. – Она чуть инфаркт не заработала, когда меня увидела. А я же не знала, как выгляжу, мне страшно было в зеркало посмотреть…
– Да, баба Люба, наверное, решила, что это оборотень, – вырвалось у Алины. – Сейчас как раз полнолуние!
Сестры посмотрели друг на друга и неожиданно захохотали. Причем младшая – истерично, а Марина – от всей души, хлопая в ладоши и приговаривая:
– Бедная бабка, до меня только сейчас дошло… Только сейчас… Глаза-то мои, глаза!
Но смех скоро оборвался. Алина потребовала отчитаться – обращалась ли сестра в больницу, в милицию? Да, в больницу она обратилась – в Москве, на другой день, когда отвозила детей к родителям. Дети, к слову, так ничего и не знают, да и мама тоже – даже черные очки ее не насторожили, день был солнечный. Марина быстро отделалась от детей, сказав, что колонка барахлит и мыться на даче теперь невозможно. Потом поехала в больницу.
– Мне доктор сказал, что есть опасность для жизни, – гордо сообщила она.
Алина хлопнула себя по колену:
– Так что ж ты, дура, тут сидишь?!
– Я не хочу в больницу, ненавижу больницы!
Это было правдой – полтора года назад сестра чуть не умерла от обыкновенного аппендицита, потому что неделю терпела боль, передвигаясь по квартире чуть не ползком, только чтобы не контактировать с людьми в белых халатах. Доктор во всяком случае осмотрел ей шею, прослушал сердце, потребовал сделать энцефалограмму, потому что подозревал, кроме всего прочего, сотрясение мозга. Плечо было вывихнуто, но его вправили и перевязали. Марина лелеяла слабую надежду, что глаза пройдут сами собой – ведь они-то совсем не болели, и видела она нормально. Но пугающий кровавый цвет белков никак не желал сходить.
– Короче, во вторник я все-таки лягу в больницу, – грустно сказала она.
– Так, а почему не в понедельник?
– В понедельник вернется Вася, тогда и лягу.
– Без Васи – никак?
– Ну ладно тебе… Я так хочу.
И это была точка. Алина слишком хорошо знала свою сестру, чтобы переубеждать ее и дальше. Марина могла быть кроткой, даже безответной. Но когда она говорила «хочу» или «не хочу» таким тоном – спорить было бесполезно. Причем обычно она упорствовала во вред себе.
– Ты
В милиции – уже в местном отделении, зарегистрировали нападение.
– У меня спросили – буду я возбуждать уголовное дело, кто у меня на подозрении? А у меня никого нет. Ну и все. Сказали, чтобы я искала свидетелей.
– Как это – чтобы ты сама искала? Не они?
– Да что ты, будут они искать, я ведь жива!
Алина покачала головой:
– Конечно, будет куда как здорово, если тебя все-таки прикончат! Тогда все будет в полном порядке, сразу начнут искать свидетелей! Ну а ты, конечно, никого не искала? Парень не местный, ты его раньше не видала?
Марина призналась, что зашла только в один дом – тот самый, возле которого на нее напали. Но там ничего не видели и не слышали.
– Ты же кричала!
– А они говорят, что были в другой половине дома. Хотя у них окна горели по фасаду.
– «В другой половине!» – передразнила ее сестра. – Значит, знают, с какой половины могли слышать и видеть! Жлобы они, не хотят связываться! И чего только боятся! Я сама к ним пойду!
А парень, как сообщила Марина, никаких особых примет не имел – так ей показалось. И даже если он был местный – она бы его при дневном свете не узнала. Но точно может сказать одно – близко она его не знает, иначе все-таки сумела бы узнать, даже в темноте.
– Он так-таки ничего тебе не сказал? – уточнила младшая сестра.
– Да что ты! Хоть бы ругнулся, так нет!
– А он тебя не ограбил? Сумку не вырывал? Он не пытался… Ну…
Сумку парень не трогал – когда Марина упала на землю, сумка отлетела в сторону, продукты высыпались, она собрала их уже под утро с помощью соседки. Пропала только вареная колбаса, но с другой стороны, было бы чудом, если бы она уцелела – ведь вокруг постоянно шляются собаки. А вот консервы в железных банках, кофе, чай – все уцелело. И батарейки для транзистора, и взятый из починки будильник, и косметичка с документами, и даже кошелек с небольшой суммой денег – все было собрано в целости и сохранности.
– Стало быть, он тебя не грабил?
– Да если б грабил – рванул бы сумку и удрал! Думаешь, я бы стала его догонять?
Что трусиха-сестра не стала бы преследовать грабителя на темной улице – в этом Алина была уверена. Марина добавила, что также не думает, будто парень покушался на ее честь. Во всяком случае, никаких непристойных предложений с его стороны сделано не было. Он попросту пытался ее убить – больше ничего. Если и были какие-то иные намерения, они остались неизвестными.
Сестры замолчали. Еда остыла в тарелках, пена осела в бокалах с пивом, сигареты дотлели до фильтра. Пудель приподнял голову и слабо тявкнул.