Лицо в тени
Шрифт:
Но и это время она немедленно постаралась использовать. Алина знала, что сестра просто не терпит таких пауз – вероятно, тогда ей начинало казаться, что жизнь становится пустой и бессмысленной. Как только у нее становилось больше свободного времени, она немедленно пыталась устроиться на работу. Но ничего не выходило – Василий этого не желал. Так случилось и в этом году – он буквально вынудил жену уволиться. Марина повиновалась – как всегда, пассивно.
«Она могла завести любовника только в этом году, – соображала Алина, усаживаясь на диван с чашкой чая и бутербродом. – А встречалась с ним по утрам, когда никого не было дома. Познакомиться могла где угодно – разве это сложно? Необязательно ходить для этого по ночным клубам
И ей снова вспомнились следы удавки на белой шее сестры, ее кровавые белки, ее ложь. Сосед, который немедленно откликнулся на призыв о помощи – стоило Алине закричать на темной улице. «Ее душил любовник!»
Эта мысль была простой и ясной. И она совпадала с остальными деталями головоломки, которую Алина пыталась составить все эти дни. Любовник – и больше никто! Никого другого она не стала бы так старательно выгораживать! Маньяка не было. Да сестра весь поселок подняла бы на ноги, испугавшись за детей! Сделала бы все, чтобы найти того, кто напал на нее в темноте! А она отнеслась к этому до странности легкомысленно. Ничего серьезного, дескать, не случилось!
«Это был ее любовник, и душил он ее вовсе не на улице. Мог приехать прямо на дачу, зная, что мужа сейчас там нет. Поспорили, никто этого не слыхал, дети уже спали. Дольфик? Дольфик, возможно, уже его знал. А когда он ее душил, Марина боялась кричать, чтобы не разбудить детей. Да, это какой-то бандит! Или просто сволочь! Ну почему ей так везет на подобных мужиков! И она же его выгораживает, как всегда выгораживала Ваську, если он наставлял ей синяки!»
И тут Алина поняла еще кое-что. Эту странную паузу – когда все, казалось, было уже сказано, но сестра никак не позволяла ей уйти. Ее странное молчание, косые взгляды в сторону мужа, который не хотел оставить сестер наедине. Ее испуг – когда она услыхала про мертвого мужчину в сарае. Василий воспринял эту новость намного спокойнее, хотя тоже был ошеломлен. Но Марина была напугана до смерти. И эти ее расспросы о внешности убитого, и эта радость, которая прорвалась в возгласе: «Не тот!»
«Она решила, что в сарае был ее любовник! – поняла Алина. – И конечно, подумала, что его прикончил муж! Вот оно что! Как же она обрадовалась, когда поняла, что описание не совпадает с его внешностью! О боже ты мой… Что за семейка!»
Девушка была так взбудоражена, что ей никак не удавалось уснуть, несмотря на усталость. Бессонная ночь, долгий рабочий день, тяжелые объяснения… Все это мешало ей уснуть, и она ворочалась на постели, часто садилась, не зажигая света, и в темноте обдумывала случившееся. Многое как будто прояснялось, но по-прежнему оставалось неясным – где ее сестра провела эти два дня? Не у любовника, иначе она никогда бы не подумала, что вечером во вторник он мог быть мертв. Ведь она вернулась домой только в полдень, в среду. Ее увезли с дачи какие-то люди, которые перед этим, ни на мгновение не задумавшись, убили Дольфика. Весьма серьезно настроенные люди, для которых насилие было чем-то привычным. Друзья ее приятеля? Такие же выродки, как он? А для него ничего не стоило придушить свою подругу, чуть не до смерти. У него Марина отобрала, а вернее всего, выкрала пистолет. Почему она его украла? Возможно, испугалась за свою жизнь? Это произошло тогда, во время их ссоры?
И Алина по-прежнему не знала, зачем сестре понадобились деньги. Да еще неопределенная сумма – как можно больше. Конечно, это могли быть происки дружков ее любовника. Если допустить, что он в самом деле бандит, у него могли возникнуть какие-то проблемы, в которые он замешал Марину…
«Ах, если бы она сказала правду! Ведь все обстоит настолько серьезно, что им даже дачу придется продавать… И Василий ни слова не возразил! Стоп. Василий?»
Василий
«Но если угрожают не Марине, а детям? Васька же сказал – „вспомнила о детях!“ „Мы все это делаем ради детей!“ Значит, дошло до этого? Но почему они набросились на эту семью – ведь они же совершенно посторонние люди? Насколько я знаю, в таких разборках любовницы обычно не участвуют! А уж тем более, их семьи! Неужели у ее любовника нет никого поближе? Ни родителей, ни официальной жены, ни собственных детей? Почему деньги решили взять именно с Марины и угрожают именно ее детям? Абсурд. Ничего не понимаю! Не понимаю никого – ни Марину, которая сразу не разорвала связь с таким ужасным типом, ни Василия, который, кажется, забыл про свою ревность… Ни этого жуткого любовника, который зачем-то стал душить Маринку. Неужели у них такая страстная любовь? Чего он домогался? Руки и сердца? И не понимаю его дружков, если это были его дружки…»
Весь следующий день она работала будто во сне – да ей и казалось, что все происходящее просто снится. Накопившаяся за последние дни усталость подавила, измучила ее – и теперь Алина расплачивалась за нервное напряжение, в котором находилась все это время. Она снова ездила вместе с хозяйкой по разным фирмам – выбирали оборудование, подписывали счета, в одном месте ждали денег, в другом ждали, когда примут деньги у них… Вероника где-то простудилась и весь день глотала какие-то таблетки. К вечеру она от них совершенно отупела и попросила Алину помочь ей в процессе оборудования торгового зала. Алина помогла, хотя чувствовала себя ничуть не бодрее коллеги.
Потом, когда рабочие ушли, женщины пили чай. Устали все, но как-то по-разному. У Нади, хозяйки, усталость выразилась в том, что она скинула туфли, сняла деловой пиджак и объявила, что завтра же едет в баню! Ничто не приводит ее в чувство так, как баня. Сухой жар, бассейн, массаж с ароматическими маслами… Она будто заново рождается! Вероника тоскливо прятала нос в платок и каким-то обморочным голосом говорила, что ей уже никакая баня не поможет. Третья простуда за лето – она не понимает, что происходит, что же будет осенью и зимой? Алина молчала. Она просто не в силах была говорить.
– Кстати, Алиночка, как у тебя с деньгами? – неожиданно обратилась к ней Вероника. – Платить нужно уже завтра. Ты сможешь?
– Наверное… – ответила та. – Семь тысяч есть.
– Ну, две еще где-нибудь найдешь за вечер.
Алина покачала головой:
– Это не так просто.
– Для тебя-то? Неужели мужики в Москве перевелись? – улыбнулась Надя. Она держалась так, будто была не в курсе, зачем Алине потребовалось занимать деньги.
– На мужиков я не рассчитываю, – Алина через силу ответила ей такой же улыбкой. – Потом себе дороже обойдется.
– А зря, – заметила та. – Честно говоря, если бы не мой муж, я бы никогда не открыла этот магазин. Спрашивается, где бы я взяла деньги? Связи-то у меня были. Он сам захотел, чтобы я занялась делом. Поверил в меня, помог. Хотя нам и так всего хватало – с головой!
Она провела над затылком ладонью.
– Просто не хотел, чтобы я сгнила на кухне. Вот такой у меня золотой мужик. Кстати, Алиночка, ты не замужем?
Алина ответила, что нет. Эти разговоры ей не нравились. Когда на работе начинали говорить о своих мужьях, детях и любовниках, она сразу замыкалась и принимала такой замороженный вид, что никому не хотелось ее расспрашивать. Но тут увернуться было невозможно. Всего три женщины. Некуда спрятаться. Это был первый недостаток, который она отметила в своей новой должности.