Лицом к лицу (пер. Гуляева)
Шрифт:
– Я не могу, Эллери. А вы?
– Я тоже не могу.
– О, брат мой по несчастью!
– Хватит юродствовать, приятель! Тогда Берк швырял сигарету в пепельницу. В это время инспектор Куин жалобно взывал к районному прокурору:
– Как насчет того, чтобы прижать этого Армандо хотя бы одного, без этой бабы в вуали? А, Херман?
Районный прокурор только молча качал головой.
– Но мы же имеем письмо Глори в завещании! – горячился инспектор. – И вдобавок у нас есть свидетельство Роберты Вест!
Но он с тем же успехом мог убеждать себя самого, ибо от районного прокурора все его аргументы отскакивали, как от стенки горох.
– Да что с того, что мы имеем, Дик? – наконец невозмутимо пожимал плечами прокурор. – Все это доказывает только одно лишь намерение с его стороны, да еще за полгода до самого преступления. Даже если мне удастся добиться у главного судьи разрешения на арест и начало процесса, вы представляете, какое богатое поле деятельности мы дадим его адвокатам! А уж Армандо постарается нанять самых что ни на есть лучших. И в каком дурацком положении окажусь тогда я? Да я лучше удавлюсь, чем снова дам какому-нибудь прощелыге шанс покрасоваться на людях ценой моего поражения! Нет уж, хватит. Суд состоится только в одном случае – при наличии полной гарантии обвинения. То есть – если мы найдем стрелявшую женщину.
– Да какую там к черту женщину! – кипятился инспектор, – Я начинаю подозревать, что ее вообще не существовало!
Так или иначе, но инспектор решил не сдаваться. Он с убийственной методичностью вызывал Карлоса Армандо в полицейский участок на допросы. (Чтобы держать порох сухим, как объяснял он свою странную настойчивость Эллери и Берку.) Но если постоянные визиты в полицию призваны были поиграть на нервах у Армандо, то на деле страдали нервы одного лишь инспектора. А его подопечному, казалось, беседы доставляли истинное удовольствие. Он больше не возмущался и не кричал об оскорбленном достоинстве и правах личности. Он весь так и сочился доброжелательностью, его отрицательные ответы подавались под соусом изысканного красноречия, он постоянно скалил зубы в галантнейшей улыбке и однажды даже любезно предложил инспектору сигару. ("Я не курю сигар", – отрезал тот. – А если бы и курил, то не пользовался бы гаванскими сортами. А если бы и пользовался, то никогда не принял бы ни одной из ваших рук, Армандо. А если бы и принял, то отправил бы ее в сортир". Тогда Армандо невозмутимо предложил сигару Эллери, который задумчиво взял ее двумя пальцами: «Я обязательно предложу ее какой-нибудь крысе, которую мне понадобится отравить», – любезно поклонился он Армандо, не уступая тому в галантности. Карлос только оскалился в ответ.) – Он издевается надо мной! – стонал инспектор. – А сам весь так и лопается от удовольствия! Все время интересуется, сволочь, чего это я его не арестую! В жизни никто не вызывал у меня такой ненависти, как эта скотина! Уж лучше бы я пошел в ассенизаторы. – И в ответ на удивленные взгляды своих слушателей пояснял:
– Там, по крайней мере, есть специальное оборудование и соответствующие инструкции для обработки дерьма… Старик прекратил вызывать Армандо в участок. Берк поинтересовался:
– Что, списали дело в разряд безнадежных?
– Безнадежных? Черта с два! – инспектор всегда прибегал к милым выражениям своей школьной юности, когда был окончательно не в духе. – Буду землю рыть носом, а до конца докопаюсь! Просто эти дурацкие беседы пока что доводят до инфаркта меня, а не его. Так что нам на время лучше занять выжидательную позицию, а он пусть почувствует себя в безопасности и расслабится, потеряет бдительность. Может, сделает тогда ошибку или опрометчивый шаг, что ли… Даст нам хоть какой-нибудь повод. Например, с женщиной этой таинственной попробует связаться.» или она с ним. Я позаботился о круглосуточном наблюдении.
Как выяснилось, об этом позаботился не один инспектор Куин. Эллери, теряя в весе, с опасностью для здоровья на свой страх и риск ежедневно выходил на собственную тропу войны. За это время он навидался всякого в Плейбой-Клубе, в Гэзлайт-Клубе [27] , в разнообразных тайных притонах, а также в Дэнни, Динти Мора, Сарди и Линди [28] . Что касается сумрачного зала Роман-Театр, то он стал для Эллери просто родным домом. Однако в результате сын почтенного инспектора заработал только гастрит и периодические головокружения.
27
Клубы для мужчин.
28
Рестораны
– Зачем все это? – спрашивал его Харри Берк.
– Вам известно, что такое надежда? – пожимал плечами Эллери. – Только ради нее одной… Охота, как говорится, пуще неволи.
– А-а, старая знакомая история! – вздыхал Берк. – Ну что ж, посмотрим, кто упрямее – дичь или охотник. А пока, видно, мучаетесь без толку?
– Совершенно без толку. Хотите принять участие в очередной облаве на невидимых лис?
– Нет уж, покорно благодарю. Мой желудок слишком нежен для вашей дичи. Хотя, попадись она мне случайно, придушил бы с удовольствием. Но я не совсем свободен в смысле времени – дело в Роберте.
Дело, конечно же, было в Роберте. У Берка внезапно появились заботы поважнее, чем целыми днями слоняться без толку, подкалывать Эллери и терпеть ответные шпильки. Однажды ночью, когда Роберта притащилась в свою жалкую каморку после целого дня, проведенного в немыслимом выворачивании суставов на сцене в не менее немыслимом по своей захудалости театрике, Берк выбрал момент: Роберта была усталой и поэтому более чем обычно расслабленной и податливой. Тогда он вооружился всем мужеством, на какое только был способен, и подобно своим воинственным предкам, смело ринулся на штурм.
– Берти. Берт. Роберта. Я больше не в силах все это выносить. То есть я хотел сказать, что тебе все это, может быть, кажется очень захватывающим и важным – преступления, убийства, расследования, преследования… Но полицейская романтика вызывает у меня головную боль. Я просто тихо схожу с ума в вашем Нью-Йорке. То есть я имел в виду, схожу с ума от этого пустопорожнего времяпрепровождения целыми днями…
– То есть ты имел в виду, что просто-напросто соскучился по дому! – сказала Роберта слегка повышенным тоном.
– Совершенно верно! – обрадовался Берк, – Значит, ты поняла меня, правда, дорогая?
– О, да! – отвечала Роберта с едва заметным холодком в голосе: это была ее лучшая сценическая манера, к которой она всегда прибегала в ролях типа Леди Макбет, – О, да. Вне всякого сомнения – я поняла тебя.
Берк так и просиял.
– Значит, все улажено! – и возбужденно схватил Роберту за руки, – Ведь так, Берти?
– Что улажено?
– А я думал…
К его ужасу Роберта разразилась рыданиями:
– О, Харри, я не могу винить тебя…
– Берти! Да в чем дело, ради Бога?!
– Н-ни в ч-чем…
– Нет, в чем! Иначе бы ты не плакала, черт побери!
– А я и не плачу! С чего это мне вдруг плакать? Все правильно, ты хочешь домой. Ты в чужой стране. Здесь нет ни зля, ни Рокеров, ни Модов [29] , ни смены Королевского Караула… Ах, оставь меня, Харри. У меня болит голова. Спокойной ночи, – Но… – полупрозрачные глаза шотландца метались в явном замешательстве, – Но я думал… – и он снова беспомощно смолк.
29
Рокеры, Моды молодежные группировки шестидесятых, враждовавшие между собой, чему посвящена знаменитая рок-опера группы «Ху» «Квадрофения».