Лицом к лицу (пер. Гуляева)
Шрифт:
– Дружище Берк, ну что вы лезете в бутылку? – пожал плечами Эллери. – Ведь это вы женитесь, почему же восторг должен испытывать я? Яйца, папа. У нас есть еще яйца?
– Благодарю вас, инспектор, – кивнула Роберта и жадно припала к стакану.
– Уже жарятся, – ответил сыну старик. – Кто еще будет завтракать?
– О, я бы не отказалась! – с энтузиазмом воскликнула Роберта, осушая стакан на одном дыхании. – А ты, Харри?
– Пойдем, Берти, – Берк бросил на Эллери свирепый взгляд, – Мы позавтракаем где-нибудь в другом месте.
– Но Харри!
– Харри, не кипятитесь! – сказал Эллери. – Сегодня я не с той ноги встал, вот и все. Папа делает лучшую яичницу во всем Вест-Сайде. Советую отведать. Соглашайтесь!
– Нет уж, благодарю, – надменно отказался шотландец.
– Инспектор, будьте так любезны, хлебцев поджарьте побольше! – попросила Роберта. – Харри, ну не будь занудой!
– Сей момент будет готово! – воскликнул инспектор и исчез в кухне.
– Что-то его энтузиазм кажется не особенно искренним, – посетовал Берк, сдаваясь. – А отчего же вы не с той ноги встали, а?
– А от того, что не с той лег, – пояснил Эллери. – То есть скорее – не вовремя. Дело в том, что в этот субботний вечер мне удалось отправиться в постель не раньше пяти часов воскресного утра.
– Что же помешало? Тяжкие раздумья, головная боль или обворожительная девица? Или все вместе?
– Вчера мы с папой смотрели шоу Орина Стина. Берк был озадачен.
– Ну и что? Куча народу делала то же самое, но ночь провела вполне спокойно. Более того, все были просто в восторге, насколько я знаю. Порою, Эллери, в ваших речах и поступках не видно смысла.
– И там была одна песня, которую пела Лоретта… – продолжил Эллери, но тут же резко оборвал свою речь. – Впрочем, неважно. Мы, кажется, говорили о вашем скоропалительном браке, – произнес он таким тоном, словно булавку проглотил.
В глазах Роберты вспыхнуло неподдельное негодование.
– Скоропалительном! На что вы намекаете? Если человек частный детектив, то почему сразу считать, что он может ловко… Да в обществе Харри честь девушки всегда в безопасности! А мы с Харри как раз обсуждали: идти ее слушать или не стоит, – непринужденно сменила тему Роберта. – Ах, яичница с беконом издает просто изумительный аромат! М-м-м! А что на свете восхитительнее, чем хорошо поджаренные хлебцы? Эллери, она действительно так хороша, как о ней рассказывают?
– Кто? Ах, она. Да, сногсшибательно хороша.
– Ну-у, тогда мы не пойдем. Я не перевариваю чужого успеха. Кстати, Харри: вот одна черта моего характера, с которой вы еще не знакомы. В конце концов мы не сможем посмотреть ее просто потому, что будем в Англии…
– Ну, наконец-то! – в один голос вскричали Берк и Эллери. Затем Берк усмехнулся, хлопнул ладонью по столу и потребовал:
– Инспектор! Еще яичницы. Побольше. Я передумал.
– Значит – бракосочетание, – довольно безрадостно повторил Эллери. – И кто будет пособником в выполнении вашего коварного замысла?
– Ох! – нахмурилась Роберта. – Вот это-то и есть главная проблема! Сами посудите – какой сегодня день?
– Воскресенье, естественно, – Эллери недоуменно пожал плечами в ответ на ее вопросительный взгляд, – А в чем дело?
– А какое воскресенье?
– То есть как это какое воскресенье?
– Вербное, вот какое!
– Ах да, конечно, – досадливо поморщился Эллери. – А я и забыл совсем. Вербное, значит? Ну и что?
– Как что, Господи?! Вербное воскресенье означает Страстную неделю, разве не ясно?! Ну и вообще – Пост. Хотя Харри у нас и еретик – пресвитерианец [33] , я всегда уважала нашу епископальную церковь. Поэтому мне хотелось венчаться в нашей церкви, с нашим священником. Но в этой самой нашей церкви Вас просто-напросто никто не станет венчать на Страстной неделе. Это противоречит каким-то канонам, что ли. Я толком не знаю. Вот мы и оказались в дурацком положении.
33
Пресвитерианская (англиканская) церковь откололась от католической.
– Ну тогда повремените недельку-другую, пока опять будет можно.
Роберта мечтательно закатила глаза.
– Повременить невозможно. Билеты уже на руках у Харри. Нам придется провести ночь в отеле, мы вылетаем завтра первым же рейсом.
– Но я вижу гораздо более простой выход из положения, – сказал Эллери. – Вы можете сдать билеты обратно.
– Мы не можем, – заявила Роберта. – Харри не хочет.
– Ну тогда вы можете улететь завтра; а эту проклятую свадьбу отложить на пару, недель!
– Моя свадьба не проклятая, это во-первых! А во-вторых, я не могу ждать пару недель! Ясно, Куин?! – угрожающе набычился шотландец. – Оставьте ваши советы при себе!
– Эллери! – торжественно провозгласил Эллери, – постарайся держать себя в руках и быть полюбезнее. Кстати, а вы оба совершенно уверены в том, что хотите пожениться?
Они оба посмотрели на него с таким видом, словно он сказал непристойность.
Затем Берк рванулся со стула:
– Пошли, Берти! Прочь из этого проклятого дома!
– Ну что ты, Харри! Успокойся, сядь, – сказала Роберта. Он неохотно повиновался, буравя стол полыхающими белым пламенем прозрачными глазами, – Мы оба совершенно уверены, Эллери, – мягко закончила Роберта.
– Вы так любите этого психа?
– Да, я люблю этого психа. Эллери пожал плечами:
– Ну тогда вы могли бы подыскать священника какой-нибудь церкви, не столь ревностно приверженной древним канонам. А еще проще прибегнуть к помощи обычного государственного служащего, который бы имел право заключать акты гражданского состояния. Это не менее законно, но менее хлопотно.
– Вы не понимаете сути! – опять начала Роберта, но тут появился инспектор с подносом, уставленным яичницей с беконом и хрустящими хлебцами, намазанными маслом. Внимание Роберты тут же переключилось на поднос.
– А я знаю как раз подходящего человека, – сказал инспектор, расставляя тарелки, – Скоро и кофе вскипит. – Он полез в буфет за салфетками и столовыми приборами, чтобы раздать их присутствующим. – Это судья.
– Судья? – уныло переспросил Эллери.
– Судья? – подозрительно сощурился Берк. – Что еще за судья?