Лидер с планеты Земля
Шрифт:
Два трупа — охранника и выхватившего лучевик офицера дежурной смены — валялись посреди помещения, намекая о бренности бытия. Следовать их примеру, судя по выражениям лиц собравшихся на ЦП, никому не хотелось.
— Личное оружие — на пол! — скомандовал я, обведя взглядом рубку. А когда приказ выполнили, вновь повернулся к старшему:
— Код полного доступа! И без глупостей.
Господин коммодор суетливо стянул с шеи ключ-накопитель и протянул его мне.
— Благодарю, офицер. А теперь можете отойти вон к той стеночке, — указал я на дальнюю переборку.
— Остальных это тоже касается! — рявкнул мне в тон напарник.
Этот приказ оставшиеся в живых выполнили ещё быстрее, чем предыдущий.
Весело подмигнув Гасу, я вставил накопитель в разъём.
Через пятнадцать секунд, после подтверждения бортовым компьютером кода ключа, универсальный боевой корабль Федерации перешёл в моё полное распоряжение…
Первым делом я задраил все имеющиеся на УБК переборки-отсеки и перевёл на себя управление ходовым реактором, системой космической связи и средствами спасения.
Следующим на очереди было оружие.
Большая часть ручного и десантно-тактического хранилась в уже заблокированном арсенале. Количество и номенклатура предполагали нахождение на борту до батальона пехоты и двух групп боевых машин. Каюты и кубрики приданных кораблю пехотинцев-десантников располагались поблизости, а самое большое помещение представляло собой тренировочный зал, где можно было не только качаться и проводить спарринги, но и отрабатывать отдельные схемы боевого взаимодействия. Сейчас, правда, этот зал для тренировок не подходил, его использовали под совершенно другие задачи. Об этом нам ещё на поверхности сообщил пилот челнока, и в подлинности его слов я убедился, внимательно изучив записи бортового журнала и данные с камер.
Внешнее вооружение УБК состояло из сотни с лишним орудий: гравитационных, плазменных, лучевых и электромагнитных рельсовых. Имелась также возможность запускать плазмо- и гравиторпеды, но сами торпеды в «боеукладках» отсутствовали. Видимо, их применение не считалось в текущей миссии критически необходимым.
В оборонительный комплекс «Алпаки» входили системы ГРЭБ, противолазерная защита и генераторы искажающего поля. Внешний броневой пояс хорошо защищал корпус от случайных метеоритов, но пробивался сосредоточенным огнём крупнокалиберных рельстотронов, прожигался высокотемпературной плазмой и проминался мощными гравиударами.
Другое дело, что все эти типы оружия становились опасными только вблизи, а на расстояниях в сотни и тысячи тин, на которых, как правило, и происходили космические бои между равными по силе соперниками, всякий корабль вполне успевал уклониться и от болванок, и от плазменных сгустков, и от летящих в него гравиторпед. Почти как в морских сражениях первой половины 20-го века Земли, где суперлинкоры потчевали друг друга залпами мощных орудий, а артиллерийские офицеры ожидали результатов стрельбы по полминуты и больше, глядя в бинокли и дальномеры и лихорадочно высчитывая поправки по всплескам снарядов.
Чего, на мой взгляд, не хватало моему… ну да теперь уже действительно МОЕМУ кораблю, так это полноценной «авиагруппы» — нескольких десятков малоразмерных космических истребителей. В наличии имелось только пять челноков, два десбота и сорок спасательных капсул. Ни те, ни другие, ни третьи на роль истребителей не годились.
Да и вообще — авиакрылья, насколько я знал, обычно базировались или на боевых станциях, или на поверхности планет, или на их естественных спутниках. Специализированные корабли по типу «авианосцев» здесь никто никогда не использовал. Применительно к эффективности, по соотношению «стоимость-польза», это выходило бы слишком накладно.
В «пустом» космосе местные не воевали. Чаще всего сражения происходили возле планет, реже — около навигационных маяков и стационарных гиперпорталов, совсем редко — во всяких там астероидных поясах и на дальних орбитах.
Атакующая сторона обычно захватывала в атакуемой звёздной системе плацдарм — какое-нибудь крупное, но малоохраняемое небесное тело, потом быстро организовывало там свою «тыловую базу» и уже оттуда начинало разворачивать наступление на противника. Космические истребители перевозились на плацдарм военными транспортами, так что придумывать и изготавливать для них какое-то особое судно необходимости не было.
Со своей стороны, обороняющиеся применяли истребители по полной программе, причём сразу, как только враг появлялся в системе. Главной задачей первых суток боёв становилось как можно быстрее, не считаясь с потерями, выбить агрессора с занятого им плацдарма, пока он ещё не накопил там достаточно сил и средств и не обустроил себе базу подскока. Если это удавалось, враг в девяноста процентах случаев отступал, и генералы обороняющихся крутили себе дырки под ордена. В одном случае из десяти противник захватывал новый плацдарм, и тогда сражение продолжалось…
Стратегом я себя, ясен пень, не считал, но понимал главное — вдвоём нам, даже имея под задницами большой боевой корабль, никакую планету не взять. А хотелось. Аппетит, как известно, приходит во время еды. Что получилось на Флоре, когда я вдруг стал настоящим бароном, могло получиться и в космосе. Тут только масштаб побольше, а суть — та же самая. Но без нормальной команды «соратников и сподвижников» и там, и там делать нечего.
Команду я принялся набирать сразу, как только закончил проверку основных корабельных систем. Всё функционировало штатно, проблемы, если имелись, то, как говорили бывалые автомобилисты, наружу пока не вылазили.
— Слушай, камрад, — громко обратился я к Гасу. — Хочу в местный трюм прошвырнуться. Ты как, со мной или здесь?
Гас мой намёк понял и, соответственно, подыграл.
— В трюм надо вместе, да этих куда девать? — указал он на стоящих возле стены стопланетников. — Хотя… А может их просто шлёпнуть, а? На кой они нам? Дальше только мешаться будут.
Всё это бывший штрафник произнёс на пиджине, а не на уже привычном нам флорианском.
Один из пленных жалобно простонал, сполз по стене и брякнулся в обморок. Ещё двое, судя по запаху, беззвучно обделались.