Шрифт:
Часть I
Он смотрел на пачки денег, разбросанные по столу, но думал совсем о другом. Неужели время страха прошло?
Миновала неделя, как провалился путч ГКЧП. Неужели Ельцин, ещё несколько дней назад стоявший на танке перед Белым домом, победил? Сегодня приостановили деятельность КПСС и расформировали КГБ СССР. Путч – будто они в Латинской Америке какой-то, а не в Советском Союзе! Коммунистическая партия Советского Союза – руководящая и направляющая сила советского общества, ядро его политической системы, как записано в Конституции СССР, фактически оказалась под запретом! Впрочем, и СССР дышал на ладан… Было от чего закружиться голове – его поколение, поколение родителей,
Ромка присел на край узкой односпальной кровати, на которой также тут и там валялись пачки денег. «Неужели можно не бояться больше? И рюкзак денег, высыпанный на стол, а остатки на кровать, – больше не преступление?» СССР – шестая часть суши, ощерившаяся крылатыми ракетами во все стороны света, рухнул как карточный домик в одночасье. Не унеся с собой в небытие не то что Америку, как все ожидали, но вообще никого… Их поколение, как и предыдущие, воспитывалось для самоотверженной борьбы за мир во всём мире со всем остальным миром. Борьбы за правое дело, за счастье и свободу трудового народа, за приближение эры коммунизма, когда вовсе не останется денег. Денег… Кстати, о деньгах…
Он бегло пересчитал пачки, снова засунул их в рюкзак и забросил его на антресоль своей крохотной комнаты общежития аспирантов в Главном здании МГУ на Ленгорах. Как всегда, внезапно захотелось есть, и Ромка, закрыв дверь на ключ, отправился в столовую. По мере приближения к кассе на крепком сталинских времён подносе появлялись всё новые и новые блюда: два стакана в меру разбавленной сметаны, салат «Мясной», состоящий преимущественно из картошки с майонезом, куриный суп, практически без курицы, но довольно наваристый, что свидетельствовало о том, что курица в нём всё-таки была когда-то, три порции вторых блюд, а именно бефстроганов с картофельным пюре, судак с тем же пюре и бифштекс – вновь с пюре и жареным яйцом сверху. А что там этого пюре? – ложку повариха шлёпнет и размажет по тарелке. Вот три – в самый раз! На подносе уже не было места, но он как-то втиснул стакан компота и два пирожных – песочное и трубочку с кремом. В конце захватил хлеб. За всё Ромка отдал рублёвый спортивный талон на питание и ещё один талон на шестьдесят копеек – профсоюзный. Покушать он любил, и спортклуб с профсоюзами поощряли это невинное увлечение. Он же взамен отстаивал спортивную честь МГУ. Профсоюз помогал бескорыстно.
Пришла пора представить нашего героя. Рома, двадцать четыре года, выпускник, а ныне аспирант экономического факультета МГУ, член сборной МГУ по боксу. Высокий, худой, жилистый. Много ест, однако не толстеет. К наукам имеет способность, но ленив. Отслужил в Советской Армии и больше не хочет. Не красавец, но и не дурён. Временами нагл и бесцеремонен, порой застенчив. Способен смущаться. Девушкам нравится. Что они в нём находят – неизвестно.
Когда на подносе осталась лишь горка пустых тарелок и два пирожных, Ромка распустил ремень. Когда не осталось и пирожных с компотом, он расстегнул верхнюю пуговицу на штанах. Глазами ел бы ещё, но дышалось натужно – воздух с трудом проходил между сухофруктами из компота, которые остановились в пищеводе – ниже всё было занято. Требовалось время, чтобы они провалились глубже. Встав с некоторым сожалением – ну почему всё хорошее так быстро заканчивается? – Ромка отнёс поднос с посудой на мойку, подмигнув по дороге симпатичной незнакомой студентке. Та не ответила и демонстративно отвернулась, однако с интересом посмотрела вслед, когда он прошёл мимо.
За большими в два человеческих роста окнами мягко светило августовское солнце, в воздухе носились паутинки, предвещая бабье лето, уходила эпоха – страшная и героическая. На смену палачам и романтикам шла посредственность с элементами авантюризма. Ситуация напоминала половодье на реке, когда вода бурлит и несётся, закручиваясь в водовороты, а грязная ржавая пена снуёт тут и там, но постепенно опадает – и вот уже пузыри полопались, оставляя лишь бурые жирные пятна. Сумасшедшие мечты уступают место низменным желаниям, грандиозность и бесчеловечность свершений – карликовости начинаний. Суетливый Брайтон
– Ромка, погоди! – Его догонял дальний знакомый, кажется, с журфака. – Дело есть! Предлагают крупную партию японских видеокассет. Есть покупатель? – Ромка скользнул взглядом по стёртым отечественного производства ботинкам собеседника и на всякий случай поинтересовался:
– Почём кассеты? Какая фирма?
– Тридцать рублей штука. Партия от тысячи штук. Если больше десяти тысяч возьмёшь, скидка!
– А фирма какая?
– «Сони», кажется.
– Хорошо, я спрошу.
– Там мой интерес не включён. Я хочу по рублю за штуку! И ты можешь добавить! – Приятель уже кричал ему в спину. Ромка кивнул не оборачиваясь.
Ещё совсем недавно это являлось уголовным преступлением. А после первого курса Ромка чуть не сел за подобные делишки – пришлось отдать ментам всё заработанное и сходить в армию, чтобы о нём забыли. А сейчас? А сейчас правоверный комсомолец, идеологически подкованный журналист кричит на всю столовую, что хочет по рублю за штуку буржуазных кассет, а бывший подполковник ОБХСС, вербовавший Ромку в стукачи и чуть не сломавший ему жизнь, теперь вице-президент коммерческого банка и предлагает заходить, чайку попить в его кабинете с окнами на Кремль. Это произошло, когда они случайно встретились в первом на весь СССР кооперативном ресторане, куда Ромка подъехал на собственном мерседесе. Кстати, вон он стоит, серебристый красавец! И если бы та симпатичная студенточка знала, что это Ромкин, она бы, вероятно, продемонстрировала меньшее высокомерие. Ладно, на мерседес любой снимет, он предпочитает чистую игру…
Из столовой Ромка пошёл к доске объявлений «Куплю-продам», что висела на входе в зону «В» и превратилась за последнее время в прообраз биржи. Наряду с объявлениями о продаже детской коляски или подержанного молокоотсоса здесь предлагались видеомагнитофоны, автомобили и компьютеры по немыслимым ценам. Объявления о продаже ПК изобиловали непонятными терминами, как то: винт, мышь, клава, жёлтая или белая сборка. Причём белая была дороже. Ромка ничего не смыслил в компьютерах и их характеристиках, но цены его завораживали. Он вспомнил историю, рассказанную приятелем: «Я захожу к одному кексу, здесь, в общаге, он компами занимается. На двери цепочка, прикинь! Сам в халате, таком шёлковом, дорогом, на голове сеточка для волос, а за поясом „Макаров”. Мы перетёрли по делам, он в шкаф полез за чем-то, а там всё пачками денег забито. Тыщ триста, не меньше! Прикинь…» Ромка прикинул – денег хотелось.
Не для того, чтобы тратить и шиковать, – чтобы не уступать вот таким, в сеточках. Он уже заработал кое-что, и появился азарт – ещё, ещё! Их тема закрылась, поскольку в Югославии, где они продавали ширпотреб из совка, началась война. И он находился в поиске новых тем и возможностей. Но заниматься компьютерами представлялось заоблачным. Там и деньги крутились другого порядка, и, казалось, всё давно поделено. Да и не разбирался он в них: подсунут жёлтую сборку вместо белой или мышь сдохнет – проблем не оберёшься! Поэтому он привычно нашёл своё скромное объявление «Продам духи „Злато скифов”», сорвал соседнее, чтобы не закрывало, и принялся машинально читать другие. В одном предлагался к продаже новый автомобиль с диковинным названием «Пеугеот», цена изобиловала нулями. «Интересно, человек, когда писал, сам-то посчитал количество нулей?» Он долго пытался понять, что это за зверь – «Пеугеот»? Наконец догадался заменить русские буквы латинскими, и получилось – Peugeot. Господи, да это же пежо!
В Югославии Ромка заработал на сильно подержанный мерседес, купленный им самолично в Германии буквально пару месяцев назад и всё ещё остававшийся мечтой. Он продолжал испытывать эйфорию, каждый раз садясь за руль и не веря в происходящее. Можно было целый день ездить по Москве и вряд ли встретить больше парочки подобных красавцев с трёхлучевой звездой на капоте! Прохожие оглядывались, а знакомые считали его нуворишем, не зная истинного положения дел. А истина была далека от их представлений. На последние остающиеся пятьсот долларов Ромке подфартило ещё купить новенькую вишнёвую «девятку» по госцене, но после павловского подорожания.