Лихие 90-е
Шрифт:
Они прыгнули в машины и погнали в Москву. По дороге Ромка чего только не передумал и накрутил себя так, что дрожали руки, когда вставлял ключ в замочную скважину. За дверью была подозрительная тишина, и он уже ожидал увидеть две высохшие мумии, когда услышал спокойное «Привет». Олег играл в дартс, размеренно бросая дротики в мишень. Наташа сидела на кровати, поджав ноги, и меланхолично наблюдала за ним.
– Купили машины?
– Да. Две восьмёрки.
– Хорошо. Надо сходить пожрать.
Ромка смешался, настолько происходящее не соответствовало его ожиданиям. При этом он испытывал огромное облегчение и даже почти любил шефа в этот момент. За то, что тот не умер взаперти, наверное…
На следующее утро Олег уехал обратно в Питер, даже не поинтересовавшись, почём они купили машины. Наташу Ромка отвёз обратно на Волгина и высадил
Они купили ещё две машины. Последняя восьмёрка оказалась очень стрёмной. Посредник – лопоухий, розовощёкий толстячок – выглядел настолько безобидно, что Ромка расслабился и поехал смотреть машину сразу с деньгами. Сашка на выходные умотал в Питер к Галке. Просмотр был назначен в Тушино на 16:30. Стоянка оказалась где-то совсем на отшибе, пока он её нашёл, стемнело. Продавцами оказались три чеченца, посредника не было. Первый вопрос: «Ты деньги привёз?» Ромка кивнул. Он два года служил на точке в Сары-Шагане, где чеченцев было больше половины, и знал: главное – не показывать страх. Чеченцы как волки, они страх на расстоянии чувствуют. Но он не боялся. Не потому, что очень смелый, скорее, потому, что дурак. Начал осматривать машину, она стояла давно и вся оказалась заметена снегом. Даже дверь еле открыли – замок замёрз. Аккумулятор сел, света в салоне не было, пробег не виден. Один из чеченцев щёлкнул зажигалкой – двести километров. О том, чтобы завести восьмёрку, и речь не шла. Но она была новой! Это он угадал безошибочно.
– Беру!
– Деньги давай!
– У нотариуса отдам.
– Поехали к нотариусу.
Когда они сидели в коридоре и ждали оформления документов, нотариус вызвала Ромку одного в кабинет и сказала:
– Вы собираетесь купить машину по доверенности, выписанной в Грозном. Мы не можем быть уверены в её подлинности. У вас могут возникнуть проблемы при оформлении в ГАИ. Подумайте, может, стоит отказаться от сделки?
– Спасибо, что предупредили, но я всё-таки хочу закончить сделку. – Не говорить же пожилой женщине то, что было и так очевидно, – с деньгами он отсюда не выйдет. Так пусть выйдет хотя бы с ключами от восьмёрки…
Покупка почти каждой машины сопровождалась каким-нибудь приключением. В два приёма они отогнали машины в Питер, и Сашка там задержался по банковским делам. А Ромка познакомился с молодой и симпатичной уроженкой Северной Пальмиры, после недолгих уговоров согласившейся сгонять в Москву на несколько дней, приобщиться к столичному блеску. Приобщение к столичному блеску начали с общаги. Приобщались два дня, спускаясь только в столовую, а на третий день прозвучала труба и гусар вспомнил про дела. Администратор этажа и по совместительству секретарь Татьяна бесцеремонно вломилась в комнату (Ромка на стук в дверь не реагировал, но у администратора имелись запасные ключи) так, что петербурженка успела только простыню до подбородка натянуть. Ромка Тани не застеснялся. Он никого не стеснялся. Секретарь только крякнула, поскольку была той ещё любительницей мужчин, но сразу перешла к делу:
– Там какой-то Владимир Иванович второй день звонит по «Волге». Сказал, если сейчас с ним не свяжешься, отвезёт на рынок. Ой, извините, девушка! – Будто только сейчас заметила. Прозвучало фальшиво.
– По «Волге»… – протянул Ромка. «Волга» была большой удачей. – А сколько он хочет?
– Не говорит. Типа не телефонный разговор. Насколько я поняла – лопух…
Лопух оказался полковником КГБ. Они переговорили по телефону, и продавец назначил встречу в Крылатском. Ромка поехал с Оксаной, так звали новую знакомую. А куда её девать? Города она не знала, на улице мороз, а в общаге вся антресоль забита деньгами – не оставишь… Указанный адрес оказался престижной советской двадцатидвухэтажкой. Ромка оставил Оксану в машине, рассчитывая скоро вернуться. В квартире, помимо хозяина, находилась ещё пара его сослуживцев. И был накрыт стол «на скорую руку». Как вскоре выяснилось, обмывали Красную Звезду хозяина. Орден поблёскивал на дне стакана с разведённым голландским спиртом «Рояль». Импортный спирт являлся бестселлером алкогольного рынка, имел девяносто шесть оборотов, невысокую цену и красивую этикетку. Стакан неразбавленного «Рояля» валил среднестатистического
Он закусывал килькой на бородинском хлебе и всё время чему-то смеялся. Лица собеседников приятно двоились, возможно, кто-то из них шутил. Потом выпили ещё, и время исчезло. Чекисты рассказывали о неразберихе в ведомстве, о перманентной реорганизации и смене названий – по всей видимости, проверку они сочли успешно пройденной и теперь сами синячили с чувством выполненного долга. В какой-то момент Ромка откинулся на спинку дивана и подумал: как же хорошо и какие приятные люди его окружают. И вдруг подскочил как ужаленный: «Оксана!»
– Мужики, у меня же девушка в машине замерзает! Ключи-то – вот они!
Мнения мужиков разделились. Один пьяно произнёс: «И хрен с ней! Давай лучше выпьем!» Второй спорил: «Нет, давай приведём девушку сюда, а потом выпьем». Хозяин спал, уронив голову на газетку, заменяющую скатерть. Ромка, не слушая мнений, уже выскочил за дверь, неся в руках ботинки, куртку и шапку. Обувался в лифте.
Это была катастрофа. Оксана сидела в остывшей машине, обхватив себя руками и подтянув колени к подбородку. В глазах стояли слёзы. Произнести она смогла лишь одно слово: «Сволочь!» Ромка готов был провалиться сквозь землю. Он так переволновался, что даже протрезвел. «Прости, прости, ну прости!» – повторял как заведённый. Мгновенно завёл машину, включил печку на максимум, но оттуда дул холодный воздух, двигатель остыл. Тогда он снял с себя куртку и набросил ей на плечи, потом разул её и укутал ноги своим свитером. Когда выехали из двора, она сказала: «На Ленинградский». Билетов не было, и он договорился с проводником, который уступил ей своё купе. Поезд тронулся, вагоны ускоряли свой бег, а он всё стоял, тупо глядя на мелькающие пятна света и не чувствуя холода. «Хорошо, что она уехала. Интересно, какое впечатление у неё останется от Москвы?»
На следующий день ещё раз встретились с продавцом, и Ромка битый час убеждал его принять деньги на сберкнижку, мотивируя это безопасностью расчётов. Свято верящий родине и сберкассе Владимир Иванович наконец согласился продать новенькую «Волгу» за двести тысяч переводом.
– Только деньги вперёд!
Это была огромная удача – избавиться от двухсот тысяч безналичных рублей и обзавестись чёрным ГАЗ-2410 – жемчужиной их коллекции. Банку они пристроили её за триста пятьдесят. Теперь на ней ездил сам Головчин. С водителем, естественно.
Их похвалили, но встала новая проблема – следующий миллион они полностью получили безналом. Типа, раз у вас получается с ним управляться, вот и упражняйтесь. Надо было срочно что-то придумывать…
И Ромка придумал. Точнее, придумал не он. В жизни обычно всё уже придумано до нас. Наша задача – это узнать и научиться использовать.
Как известно, в рамках павловской финансовой реформы, проведённой минувшей весной, власти ограничили выдачу наличных с вкладов населения до пятисот рублей в месяц. А чтобы вкладчики не могли снимать деньги в разных отделениях, сотрудники Сбербанка ставили штамп в паспорт о каждой операции. Поначалу эта мера показалась населению совершенно безболезненной, поскольку пятьсот рублей в начале года являлись большой суммой – редко у кого имелось больше двух тысяч на сберкнижке. Не выдавали банки нал и расплодившимся кооперативам. И это стало серьёзной проблемой для нарождающегося советского бизнеса. Безналичные расчёты являлись экзотикой, были неотработанны и небезопасны – покупатели боялись платить вперёд, а продавцы не отпускали товар без предоплаты. Никто никому не верил. Многие на этом погорели. Но Горбачёв боялся выпускать джинна из бутылки – огромная денежная масса на банковских вкладах населения и на счетах госпредприятий не была обеспечена товарной массой. Эта скрытая инфляция как снежный ком нависала над бюджетом. Обязательства государства не соответствовали его возможностям…