Лик Архистратига
Шрифт:
В худосочных сенях приезжие задерживаться не стали, сразу протопали в капитальный банный дворец. Видимо, любил хозяин попариться, а в маленьких русских баньках места шибко мало, вот он и отстроил банно-гульный комбинат. А места для гульбища хватало. Тем более, каждый раз с хозяином приезжало много народу всякого разного пошибу, потому как Алексей Николаевич любил иногда оторваться и прихватывал с собой кого-нибудь из сексуальных меньшинств. Именно в когорту воителей этого фронта и попал случайно оказавшийся на причале Иван Кузьмич, непреднамеренно нацепив подсунутый лодочником голубенький махровый халат.
Огромный обеденно-запойный зал разделял на две части длинный дубовый стол, всё равно, что в войсковой столовке для взвода солдат. Только ни в какой армейской едальне, кроме казённого стола и длинных просиженных лавок, отполированных солдатскими штанами, ничего не бывает.
Здесь же возле стенок стояли объемные кожаные кресла, меж которыми гнездились деревянные резные столики, уставленные разнокалиберными батареями бутылок со спиртным, нарзаном, квасом, пивом и даже настойка мяты, чтоб наддать пару, тоже была тут. Только настойка мяты и уксус хранились отдельно на стеновой полочке. Рядом с ними ютились ещё какие-то кувшинчики и коробочки, но без ярлыков, поэтому пока неизвестно, что уготовлено было для бани на этой таинственной полке.
Отдельное внимание Ивана Кузьмича, ставшего здесь просто Окурком, привлекли удивительные бутылки с витыми горлышками, на которых не по-русски было написано «Zelter». Этот напиток явно был не из Советской России, но спросить, что это Окурок пока не решался. А поскольку такие бутылочки присутствовали на всех полках и столах для спиртного, то неизвестно куда иностранное содержимое в бане употребляется.
— Абрашка! Халдей! — снова завопил хозяин. — Ты куда, змеина подколодная, запропастился?!
Тут же из задней комнаты выкатился упитанный мужчина в длинном белоснежном переднике и подносом в руках. На подносе стояло блюдце с бутербродами, намазанными красной икрой, второе с оливками и третье с какой-то неведомой, но заманчиво пахнущей снедью.
— Я здесь, шеф, — подскочил к хозяину халдей. — Всё что вы любите уже приготовлено. А сейчас позвольте опрокинуть рюмашечку «за приезд» клюквенной настойки и заесть мидиями.
Он тут же подцепил с тарелки вилкой незнакомую еду и подал прямо в рот хозяину, который только что проглотил рюмку с клюквенной настойкой. Алексей Николаевич крякнул, снял с вилки зубами кусочек мидии и принялся усиленно пережёвывать закусь, причмокивая и утробно крякая. Видно, такая встреча была ему не в новинку, но на сей раз понравилась.
Хозяин погладил выпирающий из-под махрового халата живот и отправился вглубь банного дворца. Прибывшие с ним тоже расползались по разным комнатам. В прихожей откуда-то появился огромный огненный кот и грациозно прошествовал мимо Окурка, явно приглашая вглубь банного дворца. Такой величины, а особенно окраса кошек вообще-то не бывает, но мало ли откуда здесь такая животина! Только Ивана Кузьмича в отличие от остальных явно заинтересовал не огромных размеров вполне настоящий кот, не апартаменты бани, а фантастическое количество еды, громоздящейся на столах. Он схватил за рукав пробегающего мимо халдея и, показывая на стол, спросил:
— Слушай, Абрашка, поясни-ка мне, приятель, что здесь за еда такая?
— Ты что, барин, с хозяином ни разу не откушивал? Ничего, привыкнешь, — ухмыльнулся тот. А еда — обычная еда. Хозяин кушает под наливку только красную икру или мидии. Там вон-а на столе восемь блюд с устрицами. Потом в суповницах холодная окрошка на сбитне, а вон-а ещё облузганные раковые шейки.
— Это раковые шейки? — удивился Окурок. — Что же они такие огромные? Ведь одними этими шейками всех гостей вдосталь накормить можно. А вон в том блюде совсем не очищенные!
— К нам завозят специальных раков, — важно ответил собеседник. — То есть отборных. Мы как-то попробовали закупить для хозяина лангустов, гребешков и кальмаров заморских. Но он — ни в какую! Любит, чтоб в бане была только русская еда. Настоящая нашенская! Ну, конечно, не совсем она вся русская. Вот, например, трюфели из Франции под провансальским майонезом да с булоньскими жареными желудями. Без этого трюфели и жёлуди — не еда, а провальный закусон на мандражное похмелье.
— Что, жёлуди разве едят?
— Ещё как! — улыбнулся халдей. — Попробуй-ко сам, барин, так вас век потом за ухи не оттащишь. Хозяин под каждую рюмочку любит определённый закусон и попробуй только не угадать — вмиг по зубам схлопочешь!
— Как так?! — удивился Окурок. — Прям-таки кулаком по зубам?!
— Ага. Истину глаголешь, барин, — кивнул халдей. — Бьёт в натуре, так что не обидишься. А вздумашь обижаться, розги заработашь.
Доверительные сообщения Абрашки привели непрошенного гостя в то самое мандражное состояние, которое должно пожаловать только на похмелье. Иван Кузьмич встряхнул головой, но снова удержал за рукав попытавшегося удрать официанта. Ведь другого такого словоохотливого ещё поискать надо, так пусть лучше этот информацией поделится.
— Слушай, а вот это не рыба ли случайно? — Иван Кузьмич показал на большое овальное блюдо с разделанными тушками какой-то рыбы в винном соусе с лимонами, апельсинами и веточками базилика.
— О! Это наше приватное кушанье! — обрадовано сообщил халдей. — Стерлядочка по-писательски. Хозяин сам изобрёл! Помнишь, Иван Васильевич Грозный любил откушивать таку? Дак ему во Мнёве стерлядочку ловили и отваривали. За таку уху Иван Васильевич Мнёву боярской вотчиной объявил. Вся Москва завидовала. Да забыли рецепт-от.
Вон-а здесь под стеклянным колпаком в блюде хвост морского дьявола. Хозяин в первый раз, когда его откушивал, так сразу же в изобретение собственного блюда ударился. И вспомнил про стерлядочку. Но, коль по-старому варить не получится, он своё варево стал придумывать. Долго ли, коротко ли, ан изобрёл-таки! Никаким теперь голландским поварятам за русской кухней не угнаться! И никакой рыбы лучше русской стерлядочки не найдёшь!
— Быть такого не может, — пожал плечами Иван Кузьмич. — Французские и голландские повара всегда на весь мир славились.