Лик Архистратига
Шрифт:
Эта мыслишка, то есть фраза, обронённая собеседницей невзначай, уже не покидала Диму: «…во всём, что создаёт Бог, главной глиной всегда является огонь…».
— Скажет же! — опять хмыкнул Дмитрий. — Хотя заметная доля истины в этих словах всё-таки существует.
Почему только доля истины и как выглядит остальная её часть, парень ещё не мог сообразить, потому что пылавший в камине огонь не давал развиваться, то есть растекаться огненной мысли лужей по паркету. Дима встал, взял кочергу, разворошил прогоревшие уголья в камине. Может быть, девушка обронила это невзначай, так иногда бывает с человеком, который просто любуется огнём, но ничего просто так не происходит, ничего случайного никогда не случается.
— В общем, так, — подвёл он для себя черту. — Воображение не устанет возвращаться к исходным темам, как говаривали древние, sor lemahela haschar — возвратись певец к началу. Но чтобы возвратиться, надо, по меньшей мере, выспаться. И это правильно!
Дмитрий прошагал коридором в свою комнату, но какую строгую установку ни давал он себе, мысли в стойло не загонишь. Поэтому уснуть ему в эту ночь всё-таки не удалось. Хотя нет, удалось. Он задремал прямо в кресле, а когда очнулся и посмотрел на часы, то убедился: голова требует отдыха. Иначе ничего путного ни сказать, ни присоветовать Наташе больше не сможет.
Идя на завтрак, он постучал костяшками пальцев в её номер, но ответом было только молчание тишины. Подлое молчание было и на второй, и на пятый стук. Не совсем, но всё-таки обеспокоенный, Дмитрий побежал к администратору.
Та с нескрываемым подозрением повзирала на Дмитрия поверх очков и по-хозяйски успокоила:
— Да не волнуйтесь вы так. Знаю я эту женщину. Ничегошеньки с ней не случилось. Утром в седьмом часу она срочно выписалась и уехала.
— Как уехала? Куда? — простонал Дмитрий. — Она никуда не собиралась уезжать! Вы чего-то недоговариваете! Так просто не может быть!
— Да чё вы так взбудоражились, молодой человек? Успокойтесь, всё нормально, — ворковала администраторша. — Она сказала, что звонили по мобильнику, что срочно прислали какую-то бандероль, что ничего серьёзного, но очень надо. И просила предупредить, если будут спрашивать. Это уже про вас, наверно. Точно про вас.
Разговаривать с добропорядочной дамой дальше не имело смысла. Дмитрий отошёл от конторки администратора опустошённый и раздавленный. Несколько часов назад он прям-таки чувствовал, что какой-то инородный, беспредметный и страшный по силе воздействия энергетический сгусток скручивает петлями льняное пространство, заготавливая для обеих классическую удавку. И когда удавка сработала, тут же на голову такая давящая безысходность свалилась, какую способен воспринять только ребёнок, и то когда у него отнимут любимую драгоценную игрушку. А взрослый, в силу своей взрослости, даже заплакать не способен — ведь не ребёнок же!
Войдя в номер, Дмитрий с маху рухнул на двуспальную кровать, кулаками загнал под себя подушку и ничком пролежал какое-то время. Неприметные вначале сгустки пустоты принялись постепенно заполнять пространство, приглашая на подмогу безысходность, беспомощность и растерянность. Мысли путались, расплывались, словно лужа по паркету, не давая уцепиться ни за что стоящее, тем более весомое.
Такое состояние можно сравнить разве что с подвешенным меж небом и землёй человеком. Человеком? Разве с человеком так поступают? Кто ей мог позвонить, кто? Ну, хорошо. Даже если и позвонили, но зайти, сказать последнее «прости» никто не запрещал! Не так давно знакомы? Не хотела беспокоить? Да разве не ясно, что любого человека, если он ещё человек, прежде всего, убивает неизвестность.
Эта на первый взгляд совсем безобидная штука властвует, по сути, всего двумя отглагольными существительными: казнить нельзя помиловать. Никто, никогда не поймёт, что желает неизвестность, потому что запятой меж двумя словами нет, не было и не будет. Так что же пожелала для него Наташа?
Дмитрий встал, пошёл в ванную, подставил голову под струю холодной воды. Чем-чем, а холодной водой гостиничное начальство не жадничало. Это помогло. Существенно, но ненадолго. Что же такого могло случиться? Может, нашёлся сын? Тогда понятно. При таком раскладе вещей всякая мать сорвётся. Только кто и как её смог здесь обнаружить? Потом, почему не попрощалась? Это не входит в рамки… какие рамки? Какие здесь могут быть рамки? Девушка ни перед кем не обязана отчитываться, ни у кого не обязана отпрашиваться, но… что «но»? что «но»? Сатир старый. Или сортир? А, всё равно. Наташа так непонятно скомкала вечернюю беседу, то есть исповедь у камина, что Дмитрий ненароком стал винить себя в чём-то несовершённом. Однако вскоре успокоился тем, что собеседница обещала продолжить признание и поделиться прелестью таинственных пещерных приключений.
— Так. Срочно надо узнать куда уехала — в аэропорт или железкой? — сверкнула свежая, причём, редкая мысль. — Мама у него в московской Железнодорожном управлении всю жизнь трудилась, поэтому позвонить в Москву, узнать, когда прибывает поезд, не трудно. Вот если только самолётом? Это вряд ли. Потому что раньше, когда Дмитрий уезжал на курорт, на дорогу уходило гораздо меньше денег, чем сейчас. Вот разве что очень срочное дело, тогда и экономия ни к чему!
Дмитрий через секунду уже вовсю расшаркивался с администраторшей. Та, выслушав букетик комплиментов и делано вздохнув, решила поменять гнев на милость.
— Будет вам, будет, — по-кошачьи промурлыкала она. — Никуда ваша дамочка не денется. Из Симферополя только один поезд утром на Москву, Остальные позже.
— Вы думаете, она поехала поездом? — недоверчиво переспросил Дмитрий. — Это точно?
— Не думаю, а знаю, — уверенно кивнула собеседница. — Она отсюда в железнодорожную кассу звонила, билет заказывала. В аэропорт даже не пыталась, может не до того было. А вам, дружок, как раз уже следовало бы с кассами аэрофлота пообщаться. Первый самолёт отсюда через два часа, но не спешите. Успеете. А если надолго задержитесь, то и деньги зря потратите, и поезд уже прибудет в Москву.
— А если она всё-таки самолётом улетела? — не унимался Дмитрий. — Ведь уехала пока без билета?
— Да не дёргайтесь вы! — прикрикнула на него администраторша. — Щас всё узнаем. Никто у нас просто так не пропадает. Запросто найдём и вашу драгоценную беглянку.
Она пододвинула к себе телефон, повоевала с ним минут пять, и вырвалась на свободную линию:
— Алё, аэропорт? Але? Да. Але, это диспетчерская? Да, из Коктебеля. Из пансионата. Мне Дугову…Але, Маша? Машуня, это я. Ну, чё давно, чё давно. Это ты давно, а я — вот она. Да… да… да… так он тогда нажрался, паршивец, а я ему сковородкой по башке. Да… да…
Дмитрий считал нетактичным встревать в чужие разговоры, тем более подслушивать, но время поджимало. Он попытался попасть в визуальное поле администраторши и выразительно постучал по циферблату часов. Та успокаивающе кивнула и переключилась на дела существенные.
— Маш, а Маш, у меня тут вот пассажир для тебя имеется. Как у тебя с билетами? Всё хоккей? Бизнес-классом? Вот и ладушки. Фамилия? Как ваша фамилия? — зашипела администраторша.
— Федотов. Дмитрий Станиславович Федотов, — отрапортовался Дима.