Лик бесчестья
Шрифт:
– Что мне надо проявлять осторожность.
– Правильно. У него репутация прямого малого, в своих сотрудниках он культивирует лояльность. Но учти, все это – видимость, в глубине может таиться невесть что.
– Можешь узнать о нем побольше?
– Что именно тебя интересует?
– Все. Занимался ли он в последнее время чем-нибудь необычным? Пожалуйста, копни поглубже. Очень тебя прошу!
– Ладно, копну. Начну прямо сейчас. – Джо помолчал. – Но тебе не удастся получить информацию за просто так. Сегодня же позвонишь Диане, а ближайшие выходные проведешь с нами в коттедже у озера.
– У меня нет времени на… – Она вздохнула. – Обязательно.
– И чтобы у тебя в чемодане не громыхали кости!
– Будет исполнено.
– Наслаждайся природой и нашим обществом!
– С тобой и с Дианой мне всегда очень хорошо. Просто я ума не приложу, почему вы так обо мне печетесь.
– Это называется «дружба». Тебе часом не знакомо такое словечко?
– Знакомо. Спасибо, Джо.
– За грязное белье Логана?
– Не только.
Никто, кроме него, не смог бы помочь ей побороть безумие, первое время овладевавшее ею по ночам; дальше были годы совместной работы и бескорыстного товарищества. Она откашлялась.
– Спасибо за твою дружбу.
– Так вот, прими дружеский совет: будь с Логаном настороже.
– Он обещает отвалить кучу денег для помощи детям.
– Еще он знает, как тобой манипулировать.
– Это не манипулирование. Я еще ничего не решила. – Ева допила апельсиновый сок. – Ладно, мне пора за работу. Ты позвонишь?
– Обязательно.
Она повесила трубку и сполоснула стакан. Кофе? Нет, лучше поторопиться в лабораторию и выпить кофе там. По выходным мать обычно спускалась к ней, чтобы составить компанию. Обеим это помогало отвлечься: Еве – от работы, Сандре – от своих невеселых мыслей. Ева достала из синей вазы ключ от лаборатории и заспешила к выходу.
Хватит думать о Логане! У нее есть более важные занятия. Надо доделать голову Мэнди и взяться за работу, присланную на прошлой неделе из полиции Лос-Анджелеса. Логан позвонит ей или явится собственнолично. Что ж, пусть себе болтает – она все равно не даст ему ответа. Сперва надо побольше разузнать о…
Почему дверь лаборатории распахнута?.. Она застыла на пороге. Ева прекрасно помнила, что накануне заперла дверь, как поступала каждый вечер. Ведь ключ же лежал в синей вазе, куда она всегда его бросала…
Может, дверь отперла мать? Нет, тут явно поработали фомкой. В лаборатории побывал вор!
Она медленно толкнула дверь и увидела кровь. Боже, сколько крови! На обоях, на полках, на письменном столе…
Кто-то опрокинул книжные шкафы и изрубил их в куски. Диван был перевернут, стекла на всех фотографиях разбиты.
И кровь, кровь… От ужаса у Евы остановилось дыхание. Неужели мать заглянула в лабораторию, застала там вора, а тот… Ева шагнула вперед, боясь, что у нее сейчас подкосятся ноги.
– Боже, бедненький Том-Том!
Ева обернулась и увидела в дверях мать. Облегчение оказалось таким же сильным чувством, как недавний страх: она схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
Мать смотрела в дальний угол.
– Кому помешало несчастное животное?
Ева проследила взгляд Сандры и вскрикнула. В окровавленном клубке шерсти было трудно узнать крупного персидского кота. Том-Том принадлежал соседке, но проводил много времени в саду у Евы и Сандры, охотясь на птичек, слетающихся на жимолость.
– Миссис Доббинс не переживет, – сказала мать. – Кроме этого старого кота, у нее никого не было. Кому могло понадобиться?.. – Только сейчас она оценила разгром. – Какой ужас, Ева! Они расколотили все твои драгоценности!
Компьютер был разбит, та же участь постигла череп Мэнди: он был раздроблен на мелкие кусочки с той же преднамеренной жестокостью, что и все остальное в лаборатории.
Ева опустилась на колени рядом с остатками черепа. Склеить его можно будет разве что чудом. Об опознании Мэнди не следует и мечтать.
– Они что-нибудь забрали? – спросила Сандра.
– Трудно сказать… – Ева зажмурилась… – Просто все расколотили.
– Бессмысленный вандализм? Кто же это мог быть? Все соседские дети – сущие ангелы. Они бы ни за что не…
– Они – нет. – Ева открыла глаза. – Будь добра, мама, позвони Джо. Пусть немедленно приедет. – При виде растерзанного кота она прослезилась. Несчастному созданию скоро должно было стукнуть девятнадцать лет – глубокая старость для кошачьей породы, достойная менее болезненного ухода из жизни.
– Захвати коробку и простыню. Мы отнесем Том-Тома миссис Доббинс и поможем ей его похоронить.
Давай скажем ей, что он попал под машину. Зачем травмировать ее рассказом о бессердечном негодяе?
– Совершенно незачем! – С этими словами Сандра поспешно покинула разгромленную лабораторию.
Бессердечный негодяй… Судя по разгрому, негодяю, помимо бессердечия, были присущи и другие качества. Он действовал тщательно и продуманно. Цель состояла, видимо, в том, чтобы напугать Еву как можно сильнее.
Она осторожно подняла с пола осколок черепа. Даже после смерти злосчастную девочку преследовало насилие. Жизнь обошлась с крайней жестокостью и несправедливостью не только со старым котом, но и с Мэнди. С этим было невозможно примириться.
Ева подобрала все осколки черепа, но сложить их было негде. Подставка, с которой был сброшен череп, тоже превратилась в груду щепок. Пришлось положить осколки на забрызганный кровью стол.
Но почему череп оказался в одном углу комнаты, а подставка – в другом? Негодяй сперва унес его, а потом разбил. Зачем?