Лик Девы
Шрифт:
– Это греки придумали, - отрезала Мара.
– Бежать из храма невозможно - он привязывает к себе крепче, чем эта цепь. Мы уходим, помни, через два дня мы вернемся.
– А кавалерий - вы его разве не похороните?
– робко попросила Беата.
– Нет. Он будет с тобой даже после смерти.
– Мара улыбнулась.
– Прощай, госпожа Беата!
– И вместе с воинами она вышла из подземелья.
Тишина была пугающей, и страх овладел Беатой. Ей послышалось шуршанье, и она с ужасом увидела, как к неподвижному телу кавалерия подкрадываются отвратительные существа с длинными хвостами с явным намерением устроить пир. Она взвизгнула, осмотрелась, чем можно было бросить в этих существ, и не найдя ничего подходящего, схватила чашу с горящим маслом и выплеснула на них. Те бросились врассыпную, но несколько капель горящего масла упали на несчастного кавалерия, и на нем стала тлеть одежда. Беата дотянулась до него и погасила огонь. Прошло несколько часов, масло во второй лампе выгорело, и наступила темнота. Беата услышала шуршание - это приближались ужасные существа. Она швырнула на звук оставшуюся чашу, но ничего этим не добилась. Вскоре она услышала чавкающие звуки - существа поедали плоть несчастного кавалерия. По ее телу поползли мурашки, и тут ее ногу задело пробегающее мерзкое существо, прикоснувшись к ней своей шерсткой. Беата в страхе запрыгнула на жертвенную плиту.
В темноте она слышала, как все новые и новые существа прибывают, чтобы поучаствовать в кровавой трапезе. Она вполголоса читала молитву за спасение души несчастного Микаели ди Сазели, и ей в голову пришла ужасная мысль, от которой она задрожала - ведь эти отвратительные существа насытившись телом кавалерия, могут обратить внимание на НЕЕ! А у нее нет ничего, даже палки, чтобы от них отбиться. Она живо представила, как грызуны впиваются своими зубами в ее тело, отрывая по кусочку мясо, и это продолжается на протяжении долгого времени, пока она не истечет кровью или не умрет от ран. Представив эту ужасную картину, смерть на жертвеннике ей показалась избавлением.
Находясь во мраке подземелья, где отсутствует смена дня и ночи, она потеряла счет времени. Сколько прошло времени, после того, как коварная Мара ушла? День, два, три? Она сказала, что придет на третий. Беату измучил голод и особенно жажда. Она вспомнила, как Мара спасла их от жажды, дав напиться кровью барашка. Тут она вспомнила о сосуде с жидкостью, которым Мара отвлекла внимание несчастного Микаели. Кавалерий тогда поставил сосуд на плиту, на которой она находится. А вдруг там вода? Ведь в пещере, перед их приходом находились жрицы, и им требовалось пить и есть?
В поисках сосуда, Беата стала осторожно водить в темноте рукой, боясь случайно сбросить его вниз, где полно ужасных тварей, дающих о себе знать постоянным шуршанием и другими звуками, о значении которых ей даже страшно подумать. Вскоре она нащупала его, придерживая за тонкое горлышко, открыла пробку и принюхалась. Это была не вода, но запах жидкости был приятный, травяной. Она осторожно сделала маленький глоток - она пилась легко и на вкус, напоминала холодный чай - напиток из далекой Индии. Она припала к сосуду и пила до тех пор, пока не утолила жажду.
Темнота стала вязкой, обрела запах дикого поля, вкус поздней осени, цвет глубокой беззвездной ночи, и она стала в темноте различать предметы, пусть смутно, но все же видеть! Страх исчез, и, спрыгнув на пол, она подскочила к отвратительной копошившейся куче, и ногами разбросала жесткие тельца отвратительных существ, бросившихся наутек с отвратительным писком. Она подняла лицо к своду пещеры и захохотала.
Беата пришла в себя все на том же жертвеннике. Сон, который ей пригрезился, был отвратительным, как сама явь. В темноте она слышала, как крысы продолжают свое пиршество. Вдруг она ощутила, как что-то прошлось по ноге жесткой шерстью, и закричала от страха и омерзения, столкнув крысу вниз. Раз одна забралась сюда, то за ней могут последовать и другие, а она безоружна! Тут ей вспомнилось, что у кавалерия на поясе висел меч - который Мара не забрала с собой. И надежда на спасение вспыхнула в ней!
Надо отогнать крыс и завладеть мечом. Но чем? Ведь опьяненные вкусом крови крысы тут же набросятся на нее, если она вздумает лишить их пищи. Но это был ее единственный шанс. Превозмогая страх, она спустилась на пол и, читая спасительные молитвы, стала шарить в темноте, надеясь найти какую-нибудь палку. Глаза от длительного пребывания в темноте уже могли различать контуры предметов. Под руки попадались кости, черепа, но она продолжала искать, и ее поиски увенчались успехом - она нашла использованный факел. С замирающим от страха и отвращения сердцем, она приблизилась к телу кавалерия, различив несколько чавкающих отвратительных особей, и изо всех сил начала бить их древком факела. Те разбежались с отвратительным писком, как перед этим во сне. Превозмогая отвращение, она стала шарить руками по мертвому телу, пачкаясь в чем-то липком и густом, и сразу натолкнулись на рукоятку меча. Беата резким движение выхватила его из ножен и бегом возвратилась на спасительный жертвенник. И во время - крысы готовые сразиться, угрожающе запищали, возвращаясь к прерванной трапезе, но Беате было уже не до них.
Звенья цепи на ощупь были тонкими, и это внушило ей надежду. Она взялась за рукоятку меча двумя руками, он заходил ходуном, и нанесла по цепи удар, другой, но этим вызвала лишь сноп искр. Ей вспомнилось, как Мара отрубила одним ударом кисть у несчастного кавалерия. Она собралась с силами, изогнулась и вложила в удар не только силу рук, но и всего тела. Звено цепи разлетелось, подарив ей свободу! Намотав на руку обрывок цепи, чтобы он не мешал движению и своим звоном не выдавал ее, с мечом в руке, она бросилась к выходу из пещеры. Чем ближе она приближалась к нему, тем меньше у нее оставалось надежды на спасение - перед входом в пещеру горел костер, ярко освещая все вокруг, а чуть поодаль горел другой, и она различила фигуры воинов. Беата поняла, что как только попадет на освещенное место, ее сразу заметят, а бороться с вооруженными воинами женщине, даже имеющей меч, было бесполезно. Она вернулась в пещеру.
«Может, имеется второй выход?» - подумала Беата. Она прошла через зал с жертвенником и углубилась в лабиринт. Неожиданно стало светлее и теплее. Подойдя ближе, она увидела провал метра четыре длиной, где внизу, совсем неглубоко, бурлила раскаленная красноватая лава. Через провал была перекинута в качестве моста металлическая решетка. С замирающим сердцем, затаив дыхание, Беата шагнула на решетку, осторожно двигаясь, боясь оступиться. Ее шатало из стороны в сторону, словно в этом замкнутом пространстве дул сильный ветер. Ноги, ставшие непослушными, все норовили соскользнуть в отверстия в решетке, жар, поднимающийся вверх, забивал дыхание. Только перейдя на другую сторону, Беата перевела дух.
В неясном свете, отбрасываемом лавой, она увидела у стены пещеры погасший факел, обрадовалась, наклонившись, просунула его через решетку, дотронулась до раскаленной лавы - он вспыхнул, подарив ей свет. Ей стало проще двигаться при свете факела, хотя мешал тяжелый меч и тяжелое кольцо с цепью, заставляло ее волочить правую ногу. Но больше всего она страдала от жажды.
Беата преодолевала завалы, проползала через узкие ходы, больше похожие на норы,. Кандалы натерли ноги до крови, превратив каждый шаг в муку, она смертельно устала и только желание жить двигало ее вперед.
Ход расширился, и она попала в большой зал. Огонь факела стал вытягиваться в сторону, что говорило о наличии сквозняка, а значит, выход был совсем близко. Это придало силы ее смертельно уставшему телу, она ускорила шаг и остановилась пораженная. Прямо перед ней из пола вздымалась сосулька с укрепленной на ней головой быка, чуть поодаль Беата различила контуры жертвенника. Все было напрасным - ее борьба, пережитые мучения - сделав круг, она вернулась все в тот же зал пещеры. Силы покинули ее, она еле добрела до жертвенника, забралась на него, нашла сосуд, утолила из него жажду и откинулась в тяжелом сне без сновидений.