Лик Марса
Шрифт:
— Огонь! — скомандовал Гарроуэй, прерывая тщательно соблюдавшееся радиомолчание.
Камински уже взял на прицел одного из вражеских солдат. Палец нажал на спуск, и он скорее ощутил, чем услышал, шелковый шелест пяти пуль, вырвавшихся из ствола. Человек на дисплее шлемофона, качнувшись, рухнул лицом вниз. Только после этого Камински услышал выстрелы — резкие щелчки в разреженной марсианской атмосфере. Упали еще двое ооновцев, за ними — третий… Пока прочие лихорадочно озирались, пытаясь понять, откуда обрушился на них внезапный смертоносный шквал, рухнул на песок, взмахнув руками, четвертый.
Остальные залегли, до сих пор не обнаружив стрелявших.
Описав крутую дугу, Хайес затормозил между морскими пехотинцами и легионерами. Как только поднятая траками пыль заслонила обзор противнику, Гарроуэй вскочил на ноги и взмахнул рукой:
— За мной! В атаку!
Поднявшись, Камински выпустил еще одну короткую очередь от бедра. Вдоль всего песчаного гребня устало поднимались, бежали вниз по склону люди в бронекостюмах цвета красновато-охряного марсианского песка. Весь взвод согласился на этот бросок: пусть безоружные, они смогут отвлечь огонь противника от четверых стрелков… а если стрелок погибнет, оружие тут же поднимет другой.
Неловкими скачками, оскользаясь в песке, Камински устремился к передней машине. Впереди, едва различимый сквозь пыль, показался легионер — и тут же упал, срезанный очередью Островски. Товарищи ворвались в пылевую завесу, и Камински замедлил бег: теперь, прежде чем стрелять, требовалось опознать цель.
— Уррра-а! — завопил он в микрофон, раздирая рот в древнем боевом кличе Корпуса. — Морпех!!!
09:50 по времени гринвичского меридиана.
Гарроуэй;
ущелье Кандор;
09:09 по марсианскому солнечному времени.
Гарроуэй остановился, коснувшись рукой ооновского марсохода. На песке лежал пистолет — «зиг-зауэр П-940» со снятым предохранителем. Гарроуэй подобрал оружие, но бой в общем уже кончился. Морские пехотинцы, один за другим, вооружались винтовками и лазерными карабинами, оброненными погибшими или ранеными солдатами ООН; количество стрелков увеличилось до шести, а затем и до десяти. В короткой бешеной перестрелке в пыли погибли еще двое ооновцев, а сержант Стив Эбрелл получил пулю в правое предплечье. Воздух со свистом вырвался из окровавленной пробоины, но к раненому вовремя подоспел доктор Кейси с мотком гермопластыря. Быстро обмотав предплечье Эбрелла несколькими слоями пластыря, он ликвидировал утечку. Эбрелл был без сознания, но, судя по показаниям индикаторов ПСЖО, быстро приходил в себя. Если его вскоре переправить в герметичное помещение, будет в порядке…
— Nicht schiessen! Nicht schiessen!
— He стреляйте! Я сдаюсь!
Пыль мало-помалу оседала, завеса редела. Несколько «голубых касок» застыли на месте, побросав оружие и высоко подняв руки. Островски и Нокс, согласно плану, поднялись на борт обоих марсоходов и взяли в плен водителей. В несколько секунд все было кончено. Уцелевшие солдаты ООН были разоружены и усажены на землю.
Силами двадцати одного морского пехотинца США, при некоторой помощи марсохода, были убиты девять солдат Иностранною легиона на службе ООН, а еще восемь — взяты в плен. Все это — ценой одного раненого.
«Достойный конец эпического похода, — подумал
Захват «Марса-1» оказался делом крайне простым. Допросив по отдельности каждого из пленных, Гарроуэй узнал, что в Кандоре осталось всего пятеро солдат ООН, а прочие — около тридцати бойцов плюс европейские ученые, работающие на ООН, — находятся в Сидонии.
Резонно предположив, что хотя бы один из водителей марсоходов успел связаться с «Марсом-1» и передать предупреждение, можно было понять, что новость уже успела достичь и Сидонии. Требовалось действовать как можно быстрее.
Отряд сумел въехать прямо на кандорскую базу и оставить машины в гаражном отсеке. Гарроуэй готовился к стычке у шлюзовой камеры, но когда морские пехотинцы ворвались внутрь с оружием наготове, их встретила лишь толпа любопытствующих ученых, сотрудников НАСА и русских техников. Стоило морским пехотинцам опустить оружие и снять шлемы, толпа взорвалась аплодисментами, быстро перешедшими в приветственные крики. Вскоре в «холле» базы бушевал настоящий карнавал. Несколько женщин — ученых и техников — принялись целовать морских пехотинцев, несмотря на громоздкие бронекостюмы и запах, от которого не отделаться, если целых три недели не мыться и даже не вылезать из брони. Кто-то из техников успел даже соорудить из кусков картона транспаранты: " Добро пожаловать, морская пехота!"и " США!".
В рекреационном зале было устроено нечто наподобие солнечной веранды с прозрачным потолком. Теплые лучи утреннего солнца струились вниз, согревая столики и мягкие пластиковые кресла и создавая почти домашний уют. За общим столом морских пехотинцев встретил, улыбаясь, капитан Грегори Барнс, начхоз МЭОМП, в компании капралов Джека «Слая» — Слайделла и Бена Фулберта, добро вольно отправившихся в Кандор помогать ему.
— Привет, Грег, — сказал Гарроуэй, протягивая руку. На нем до сих пор была кираса от бронекостюма — остальное он сбросил еще в кабине и уже начал подумывать о том, чтобы никогда больше не надевать эти ненавистные железяки. — Тыщу лет тебя не видел.
— Господи, майор! — отвечал Барнс. — Как я рад видеть вас! Вас ведь объявили пропавшими без вести и погибшими; вы в курсе?
— Нет.
— Можете себе представить, сэр, — добавила Островски, — мы последнее время вроде как не получали новостей.
— Люди ООН, устроившие весь этот балаган, поначалу скрывали, что вы ушли с той станции, где они вас держали… но потом сюда привезли тех двух ученых — Кеттеринга с Вандемеером, и вскоре нам стало известно, что вы решили скрыться в пустыне.
— Рад слышать, что эта парочка в добром здравии. Я волновался — не стряслось ли с ними чего.
— О, с ними все прекрасно. Наверное, затихарились в рубке связи, со своими ооновскими дружками. Словом, всем стало известно, что вы вырвались, хотя ооновские шишки не обмолвилось ни словом. А потом, пару недель назад, разразилась песчаная буря…
— Да. Чуть не похоронила нас навсегда.
— Ну, в общем, шуму тут было много. Выслали патрули на марсоходах, искали вас с воздуха… Охотились за вами — дай бог! А потом сделали сообщение — обычная чушь: мол, с прискорбием сообщаем, что майор Гарроуэй, двадцать четыре морских пехотинца и трое ученых погибли в песчаной буре, оставив убежище без разрешения, не будучи должным образом экипированы. И больше мы ничего не слышали — пока сегодня утром не поднялась суматоха.