Лик в бездне
Шрифт:
– Это отличный план! – загромыхал Регор. – Клянусь Матерью, это такой хороший план, будто исходит от нее самой! Пусть будет так. А теперь, Суарра, готовься уйти. Ты пробыла здесь долго, и с каждым мгновением я боюсь все больше, хотя я не очень подвержен к страху.
– Это хороший план, – сказал Грейдон. – И, сердце мое, уходи теперь, как просит Регор, потому что я тоже боюсь за тебя.
Ее нежные руки обвились вокруг его шеи, ее губы прижались к его губам, и он почувствовал, что щеки ее мокры от слез.
– Любимый! – прошептала она.
Суарра ушла.
– Гр-р-р-мф! –
– Ну, дорога делается яснее. Теперь нам ничего не остается делать, как вернуться и ждать пятую ночь, а затем приступить к вашему камуфляжу.
Он радостно закудахтал.
– Подождите, Регор!
Грейдон слушал каждой клеткой своего тела.
– Возможно там опасность. Она могла попасть в засаду. Слушайте…
Несколько минут они тихо стояли и слушали, но не услышали ни звука.
– Она в достаточной безопасности, – проворчал наконец Регор. – Вы слышали, что обещала ей Мать. Но – не нам, парень. Наша дорога назад так же опасна, как и сюда. Пойдемте.
Он свистнул караульной охране.
Индейцы скользнули на платформу. Глубоко погруженный в думы. Грейдон отсутствующим взглядом скользнул по фантастическому профилю тени, отброшенной Женщиной-лягушкой.
Луна поднялась выше и отбрасывала резкую тень колоссальной головы на гладкую поверхность скалы, от которой начиналась и шла дальше источенная пещерами стена. Зачарованный гротескностью тени, очнувшись от своих размышлений, Грейдон уставился на нее.
Он увидел, что рядом появилась другая тень, медленно ползущая к ней, гигантская тень головы ящера. Грейдон повернулся, следя за ней.
Из-за утеса, на уровне плеча Женщины-лягушки, высунулась голова человека-ящера, огромная голова, по меньшей мере в два раза большая виденных до сих пор Грейдоном. Красные глаза свирепо посмотрели на Грейдона, огромные челюсти раскрылись.
– Регор! – крикнул Грейдон и потянулся за пистолетом.
– Смотрите!
Его окутала тошнотворная мускусная вонь. Когтистая лапа вцепилась в его лодыжки и потащила к скале. Он падал, и в это время существо, голова которого отбрасывала ту тень, скользнуло по камню вниз. Грейдон увидел, что его тело – тело человека. Значит, это был человек, а его голова – маска!
Он сцепился с существом, свалившим его на землю. Он услышал крик Регора.
Его пальцы сцепились на жесткой, как ремень, коже и скользнули. Челюсти существа оказались так близко, что Грейдона замутило от зловонного дыхания. Он боролся и одновременно недоумевал, почему оно не рвет его своими клыками. Его рука коснулась рукоятки короткого меча за поясом. Грейдон выхватил его и ткнул наудачу острием вверх. Человек-ящер пронзительно завопил и откатился.
С неимоверным усилием он поднялся на ноги и увидел, что оказался в нескольких ярдах от пещеры. На платформе стоял Регор. Его смертоносное острие разило вверх, вниз, в стороны. Вокруг него кружилась толпа человекоящеров. Рядом с Регором остались только двое из индейцев Хуона, сражавшихся так же отчаянно, как он.
На краю платформы стоял человек в маске ящера, а вокруг него, охраняя, стояло кольцо индейцев, одетых в зеленые юбки.
Человек смеялся, и звук человеческого смеха, исходившего из клыкастой пасти, был отвратителен.
– Попался! – кричал человек в маске ящера. – В ловушке старый лис! Убивай, но сам ты убит не будешь! Не здесь, Регор! Не здесь!
– Грейдон, ко мне! – замычал Регор.
– Иду! – крикнул Грейдон.
Он прыгнул вперед.
На него посыпался град тел, покрытых жесткой кожей. Когтистые руки вцепились в него. Он отчаянно боролся, чтобы устоять на ногах.
Теперь только один индеец остался возле Регора – тот, который нес винтовку.
Борясь, Грейдон увидел, что копье вырвано из рук этого воина, увидел, как тот сорвал через голову ремень винтовки и поднял ее, словно дубину. Когда он поднял винтовку, из ее ствола вырвались пламя и звук выстрела, который, словно гром, эхом отозвался во входе в пещеру.
И снова подряд, быстро – гром.
Теперь Грейдон лежал ничком и больше уже ничего не мог видеть. Он задыхался под телами человекоящеров.
Ремни обвили все его тело, руки были прижаты к бокам, ноги связаны.
Его быстро несли в плотную тьму. Он успел увидеть только вход в пещеру.
Пустота. Регор и индейцы, человек в маске ящера и его воины, люди-ящеры – все исчезло!
Человекоящеры тащили Грейдона достаточно осторожно. Их была целая толпа. Он слышал, как они шипели и вопили вокруг него, и мускусное зловоние ископаемых ящеров было почти невыносимо.
Насколько он мог судить, никаких ран он не получил. Частично это можно было отнести за счет кольчуги, но не полностью, поскольку она не защищала лица и рук, а кольчужный шлем Грейдон потерял во время схватки. Он вспомнил, что твари не пытались использовать против него клыки и когти, что они взяли над ним верх лишь тем, что задавили своим весом, навалившись толпой, будто им было приказано взять его в плен, но не причинять вреда.
Приказано? Но это означает, что тот, от кого исходил приказ, кем бы он ни был, знал, что этой ночью Грейдон окажется в пещере Женщины-лягушки; а это, в свою очередь, означает, что несмотря на все предосторожности Регора, они преданы.
Дорина!
Ее имя, казалось, полыхнуло из темноты языком пламени.
Еще одна мысль пришла ему в голову и потрясла его. Если о его приходе было известно… Господи-боже, значит, Суарра схвачена!
Его намеренно пытались отрезать от Регора, это очевидно. Началось с того, что при первом нападении его оттеснили к пещере. Тогда они еще открыто свой замысел не показывали. Во второй фазе напавшие из засады на Грейдона человекоящеры и те, кто волной захлестывали Регора, совместно образовали между ними кровавый заслон.
Снова и снова, пока шипящая толпа несла его сквозь тьму, он мысленно возвращался к Дорине, которая не захотела совместно с Хуоном открыть дверь Жизни, которая не хотела, чтобы Грейдон встретился с Матерью до того, как она убедит Хуона оставить закрытой Дверь Смерти. Дорина, которая не хотела умирать!
Ему захотелось узнать, как далеко они уже прошли в этой тьме, в которой люди-ящеры передвигались словно при ярком свете. Он бы не мог сказать, насколько быстрым был их шаг. Однако ему казалось, что они уже прошли, должно быть, несколько миль.