Лик зверя
Шрифт:
Тяжело дыша, Ольга опустилась на пол, заглянула вниз, но в чернильной тьме погреба глаз не в силах различить деталей, лишь бесформенные, искаженные до неузнаваемости силуэты, напряженной работой сознания превращенные в неведомых чудовищ. В глубине погреба завозилось, донесся протяжный стон, исполненный такой ненависти и боли, что Ольга содрогнулась.
Ярость боя еще тлеет в груди, и положение противницы воспринимается как должное. Поднявший меч от меча и погибнет. Только почему вдруг защемило сердце? Будто стонет не враг, минутой раньше пытавшийся лишить ее жизни, а несчастное существо, слабое и беспомощное, волей судьбы обреченное на жуткую мучительную смерть.
Ольга тряхнула головой, отбрасывая наваждение, поспешно поднялась, повернулась, ощущая сильнейшее желание уйти. Но стон повторился: жалобный, обреченный, исполненный безнадежности. Шаг, другой. Дверь все ближе. Еще немного, и проклятое место останется позади, вместе с жуткой, нечеловеческой хозяйкой. Уйти, захлопнуть дверь, выбросить из мыслей, словно и не было тяжелейшей схватки.
И вновь стон. Едва слышный, как будто вместе со звуком страдалица теряет последние жизненные силы. Пальцы тянутся к дверной ручке, но останавливаются, так и не коснувшись. В груди на мгновение остро вспыхивает ненависть, на себя, за бессилие уйти, хотя это единственный правильный выход, на жуткую хозяйку дома, что продолжает стонать, будто из глубины погреба видит колебания гостьи, на проклятый мир, где раз за разом приходится совершать мучительный выбор, и нет возможности вести спокойную безмятежную жизнь.
Ольга развернулась, стремительно подошла к отверстию, взглянула вниз. Незамеченная в прошлый раз, во тьме обозначилась приставленная к стене деревянная лестница. Верхняя ступенька лишь немногим ниже уровня пола, за ней идет вторая, остальные теряются во мгле. Что ж, тем лучше. Не придется мучиться с веревкой. Хотя, вытащить на себе тело хозяйки дома даже при помощи лестницы будет занятием не из легких.
Ольга осмотрелась, шагнула к выключателю. Щелчок. Комната озарилась желтоватым светом висящей под потолком, засиженной мухами лампы. Ольга подошла к краю, свесив ноги, нащупала ступеньку, подстраховывая себя руками, попрыгала, проверяя крепость. Ступенька даже не скрипнула. Удовлетворенная, она принялась спускаться.
Земляные стены окружают плотным кольцом, растут, отдаляя от внешнего мира. Заметно темнеет. Даже при льющихся с потолка потоках света вокруг царит полумрак, так что не хочется думать, что произойдет, если внезапно перегорит лампа. Запах становится все сильнее, в носу першит, а на глаза наворачиваются слезы. Лестница кажется бесконечной. Сколько еще спускаться!?
Нога натыкается на мягкое, нащупав опору, утверждается на поверхности. Вот и "подножье мира". Готовясь к жуткому зрелищу, Ольга замедленно повернулась, Окинула взглядом комнатку. Однако, не все так страшно. То, что сверху показалось кусками человечины, на деле месиво из останков кошек и собак. Хотя, если приглядеться...
Ольга закусила губу, отрываясь от психоделического зрелища гниющих кусков, устремила взгляд на середину площадки, где, наполовину погрузившись в грязь, застыла бывшая противница, а ныне беспомощная хозяйка дома. Грудь чуть заметно вздымается, глаза открыты, по лицу то и дело пробегает судорога, что значит, девушка еще жива. Однако ноги неестественно заломлены, и вся нижняя часть тела подозрительно недвижима. По всей видимости, неудачно упав, девушка повредила позвоночник.
Ольга нагнулась над телом, всмотрелась в лицо, побледневшее от шока. Губы девушки шевельнулись, произнеся нечто едва слышимое. Ольга нагнулась, пытаясь разобрать. И в этот момент глаза хозяйки дома повернулись, пронзив пылающим взглядом. Из глазниц противницы плеснуло такой ненавистью, что Ольга вздрогнула, но, прежде чем успела отшатнутся, правая рука девушки взметнулась, мертвой хваткой сдавила горло.
Ольга вцепилась в руку, пытаясь освободить горло, рванула. Однако, пальцы девушки оказались подобны металлу, не сдвинулись ни на миллиметр. Ольга напряглась, потянула что есть сил, чувствуя, как в голове начинает пульсировать, а перед глазами плывет от недостатка кислорода.
Противница сильна до невозможности. Сил обеих рук не хватает, чтобы разжать тиски пальцев. И ведь это всего одна рука! Счастье, что вторая повреждена, иначе все было бы кончено. Но даже так силы не равны. Искалеченный, однорукий полутруп, не взирая на сопротивление, упорно тащит за собой в царство мертвых. Еще немного, и сознание погаснет, а тело расслабится, упадет. Живая на мертвой, мертвая на живой.
В груди расплывается холодок предвосхищения неминуемой смерти, мысли панически мечутся, не в силах выстроить логическую цепь. В груди зарождается мутная волна, вздымается темной тенью. Разум отступает, а на его место, из глубины, выдвигается нечто хищное, нечеловеческое в своей сути, древнее как мир. Нижняя челюсть угрожающе выдвигается, верхняя губа приподнимается, обнажая клыки, лицо искажается так, что сводит мышцы, превращаясь в жуткую личину вышедшего из неведомых глубин беспощадного зверя.
Рука взметнулась. Пальцы согнулись крючьями. Рывок. Рука устремляется к шее врага, где, столь привлекательная, пульсирует тоненькая жилка. Захват. Словно металлические крючья, пальцы проминают плоть, впиваются мышцы, ломают хрящи. Рывок! Зажатые в кулаке ошметки плоти взмывают в кровавых каплях, по руке течет теплое, а из развороченной раны на шее струится алый ручеек, наполняя воздух пьянящим запахом победы.
Выплескивая ярость, из груди рванулся крик. В ушах зазвенело. Из ноздрей, не выдержав напряжения, хлынули струйки крови, смешались с кровью врага, образовав черную лужицу. Ольга выгнулась, застыла, невидяще глядя в светлый проем наверху, лишенная мыслей, опустошенная, недвижимая, как остывающий труп под ногами.
Начали возвращаться чувства. Заныло ушибленное колено, зазудел разрез на плече, ноги ощутили холод. Вслед за чувствами пришли мысли. Ольга опустила голову, всмотрелась в побелевшее лицо хозяйки дома, перевела взгляд ниже. От борьбы сорочка порвалась, обнажив руку. Ольга несколько секунд всматривалась, затем вскочила, рванула сорочку. Ткань затрещала, подалась. Ольга жадно зашарила глазами по телу, не в силах оторваться.
Рубцы. Множество рубцов по всему телу. Тонкие и не очень, аккуратные и грубые, разбросанные где попало, рубцы покрывают всю поверхность кожи. В возбуждении Ольга принялась обследовать собственные руки, трясущимися пальцами расстегнула рубаху, лихорадочно осмотрелась. Из груди вырвался невольный стон. Все то же самое. Множество едва заметных рубцов.
Голова закружилась от мыслей. Догадки, одна другой страшнее, замелькали перед внутренним взором. Мозг раскалился от тщетных попыток отыскать внятное объяснение. Ольга нетерпеливо вскочила, взлетела по лестнице, рывком захлопнула крышку. Впервые за долгое время появилась надежда понять, что же произошло этим летом, восполнить образовавшийся в памяти двухмесячный провал, раскрыть тайну покрывших тело шрамов. И содержимое погреба на этом фоне отошло далеко на задний план. Пусть даже в мерзлой тьме под ногами покоится половина жителей микрорайона, это уже не важно.