Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Лики любви. Очерки истории половой морали
Шрифт:

Любви священной я не знала, Не знала я девичьих грез,.. Потомства в браке не искали, И не плела венки из роз... Меня все вдаль манили встречи, Манил порочно яркий грех, Подруг влюбленных страстность, грезы, И их гнетуще-скрытый смех... Я в их кругу была вакханкой... Пила их ласки — лаской тел... Не раз пленялась я смуглянкой, Не раз с блондинкой грех был смел. Я их любила дни и ночи, В сплетеньях тела на пути... Любила неги полной очи, Любила сон на их груди... Но все прошло... Все безвозвратно, Я поняла, что все обман... Что не вернуть свой путь обратно, Что жизнь моя — сплошной дурман.

Традиционные устои нравственности расшатались до основания. Экономика была подорвана, в стране бушевала анархия, сложилась революционная ситуация. Как известно, плодами ее в конечном итоге воспользовались большевики. Захват власти в октябре 1917 г. сопровождался вспышками сексуального насилия. «Братишки-матросики» при взятии Зимнего дворца изнасиловали несколько защитниц последнего оплота монархии из знаменитого женского батальона. В так называемых зиновьевских

письмах (авторство которых, впрочем, не доказано) приводятся и другие аналогичные факты: «Советская власть дала комиссарам чрезвычайные полномочия... Солдаты артиллерийского гарнизона в Мурзиловке расправились с шестьюдесятью женщинами и девушками из семей буржуазии и спекулянтов». Революционная стихия выплеснула наружу отвратительную человеческую накипь, вызвала к жизни целую вакханалию вандализма. Неприкрытый разбой, хулиганство, групповые изнасилования превратились в массовое явление. Нарком здравоохранения РСФСР Н. А. Семашко оправдывался: «Было бы странно ожидать, что среди населения, которое царизм держал веками в тройных цепях, не развяжутся после падения царизма элементарные инстинкты».

Октябрьская революция положила начало трагическому и до сих пор продолжающемуся эксперименту по замене традиционных семейных ценностей бесплодными идеологическими догмами. Выстраданный тысячелетний опыт человечества перечеркивался одним махом. «Долой вашу любовь», «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию» провозглашал поэт В. Маяковский под восторженный рев доморощенных ниспровергателей. Упоенные победой «архиреволюционеры» и вправду возомнили себя творцами новой морали, которую попытались навязать потрясенным обывателям. Некоторые самозванные законодатели дошли даже до таких курьезов, как издание «декретов о национализации женщин», организации «бюро свободной любви» и т. п. В 1918 г. во Владимире появился такой, например, документ: «После 18-летнего возраста всякая девица объявляется государственной собственностью. Всякая девица, достигшая 18-летнего возраста и не вышедшая замуж, обязана под страхом строгого взыскания и наказания зарегистрироваться в бюро «свободной любви» при Комиссариате призрения. Зарегистрированной в бюро «свободной любви» предоставляется право выбора мужчины в возрасте от 19 до 50 лет себе в сожители-супруги... Право выбора из числа девиц, достигших 18 лет, предоставляется также и мужчинам. Выбирать мужа или жену предоставляется желающим раз в месяц. Бюро «свободной любви» автономно. Мужчинам в возрасте от 19 до 50 лет предоставляется право выбора женщин, записавшихся в бюро, даже без согласия на то последних, в интересах государства. Дети, произошедшие от такого рода сожительства, поступают в собственность республики».

Декрет саратовского клуба анархистов об «отмене частной собственности на женщин» и «объявлении последних общественным достоянием» получил громкий резонанс и надолго превратил Советы в мировое пугало. Книжка некоего Галина, выпущенная в 1925 г. за рубежом, так живописует нравы Совдепии: «Семейная жизнь разрушается, мужья не узнают своих жен, жены — мужей, все вертится и пляшет, как на вулкане. Карты, вино, женщины и мгновенное наслаждение... Всюду властвует необузданный порок».

Суровые реалии первых послереволюционных лет накладывали неизгладимый отпечаток на характер взаимоотношений полов. Всеобщая трудовая повинность периода военного коммунизма требовала от женщины равного с мужчиной участия в трудовом процессе как основного условия получения продовольственной карточки. Это более чем сомнительное достижение почему-то особенно восхищало высокопоставленных партийцев. По мнению А. М. Коллонтай, оно «внесло небывалый переворот в судьбу женщины, явилось величайшим актом революции... По своему влиянию на дальнейшие судьбы женщины и на коренное изменение ее положения в государстве, семье и обществе трудовая повинность сыграла роль, далеко оставляющую позади признание политического и гражданского равноправия женщин, провозглашенного Октябрьской революцией... Трудовая повинность установила взгляд на женский труд, как на труд нужный и полезный с точки зрения государства». К концу 1921 г. число женщин, занятых в промышленности и на транспорте, превышало два миллиона и равнялось одной трети всех рабочих рук, обслуживающих эти отрасли. Массовая постановка «под ружье», казарменные методы управления, естественно, не способствовали удовлетворению индивидуальных потребностей человека. Но и переход к новой экономической политике оказался чрезвычайно мучительным процессом, породившим бесконечное количество «больных вопросов».

Годы разрухи и гражданской войны остались позади. Победивший на полях классовых боев пролетариат получил временную передышку, непримиримые революционные принципы утратили свою обязательность. Класс-гегемон потребовал «возмещения» за вынужденный аскетизм и лишения. Поэзия, воспевавшая тех, кто и «в годы железа быть железным сумел», настроилась на «лирику женских волос». А значительная часть молодежи обходилась даже и без лирики: она кинулась в водоворот кратковременных, мимолетных связей. Молодняк возводил «необходимое в степень добродетели», объявил любовь буржуазным предрассудком, оправдывал свою распущенность материалистическим мировоззрением. Апелляция к историческому материализму была очень популярна. Вульгарный материалист, отмечал И. И. Бухарин, «привык смотреть на вещи «трезво»; он не связан никакими традициями в прошлом, не отягощен фолиантами премудрости и грудами старых реликвий — их выбросила за борт революция... Он все хочет понюхать, пощупать, лизнуть. Он доверяет только собственным глазам; он в известном смысле весьма «физичен». Теоретические рассуждения подкреплялись данными моральной статистики: исследование И. Гельмана, проведенное в 1922 г. среди студентов Коммунистического университета им. Свердлова, показало, что 62% студентов параллельно живут брачной и внебрачной половой жизнью.

Проповедь «свободы любви» исходила и от таких радикально настроенных деятельниц коммунистического движения, как И. Арманд и А. Коллонтай. Шокированный В. И. Ленин настойчиво добивался от Инессы Арманд отказаться от лозунгов «мимолетной страсти», заменить их требованиями «пролетарского гражданского брака с любовью». По- видимому, вождь революции вскоре убедился в нежизнеспособности этого загадочного монстра. Во всяком случае, он с нескрываемой тревогой возвращался к «половому вопросу» в беседах с Кларой Цеткин. «Многие называют свою позицию «революционной» и «коммунистической»... Все это не имеет ничего общего со свободой любви, как мы, коммунисты, ее понимаем. Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность также просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды» наша молодежь взбесилась, прямо взбесилась. Она стала злым роком многих юношей и девушек. Приверженцы ее утверждают, что эта теория марксистская. Спасибо за такой «марксизм». Ленин, видно, не имевший представления о подлинной силе и обязательности полового влечения, искренне подозревал происки буржуазии: «Мне, старику, это не импонирует. Хотя я меньше всего мрачный аскет, но мне так называемая «новая половая жизнь» молодежи — а часто и взрослых — довольно часто кажется чисто буржуазной, кажется разновидностью доброго буржуазного дома терпимости».

Охваченная революционным энтузиазмом молодежь рассуждала по-иному. Она брала «быка за рога» и решала «проклятый вопрос» с неподражаемой прямотой: «Слушали: о половых сношениях. Постановили: половых сношений нам избегать нельзя. Если не будет половых сношений, то и не будет мировой революции». Отношения «без черемухи»*, «без всяких этих причиндалов» нашли в студенческой среде немало горячих сторонников. Среди учащихся вузов, проанкетированных Д. Лассом в 1928 г., почти половина ответила, что «любви нет», «не понимаю, что такое любовь», «любви не признаю» и т. д. С насмешкой говорят об этом чувстве и герои литературных произведений: «Мы не признаем никакой любви, — восклицает комсомолец из повести Л. Гумилевского «Собачий переулок», — все это буржуазные штучки, мешающие делу». Комсомолка Женя, выведенная А. Коллонтай в одном из очерков, заявляет: «Поло-

Одноименный роман П. Романова.

вая жизнь для меня простые физические удовольствия, своих возлюбленных меняю по настроению. Сейчас я беременна, но не знаю, кто отец моего ребенка, да это для меня и безразлично». Героиня того же Л. Гумилевского выражается еще определенней: «Довольно! Требуется тебе парень — бери, удовлетворяйся, но не фокусничай. Смотри на вещи трезво. На то мы и исторический материализм изучаем...»

Нередко случалось, что верность теории подводила неуемных «реформаторов», кое-кто из них попадал на страницы уголовной хроники. «Кореньковщина», «петровщина», «романовщина», «хазовщина», «тюковщина» и даже «альтшулеровщина» — теперь эти названия и выговорить-то сложно, а некогда они были нарицательными. Корень-ковщина: студент Горной академии, член партии Кореньков довел систематическими издевательствами до самоубийства свою жену студентку Давидсон. Петровщина: ученик московской профшколы комсомолец Петров ранил финским ножом ученицу той же школы за отказ жить с ним «свободной комсомольской любовью». Романовщина: член кор- суньской организации ЛКСМУ, секретарь заводской ячейки развращал пионерок и избивал свою жену. Хазовщина: комсомольский работник Хазов утерял портфель, в котором была найдена переписка с друзьями о совместных похождениях. Тюковщина: студент Сельскохозяйственной академии Тюков убил комсомолку за то, что она «оскорбила» его отказом от половой связи. Альтшулеровщина: молодые писатели (Альтшулер, Анохин и др.) изнасиловали во время вечеринки комсомолку Исламову, покончившую после этого с собой... Сексуальные эксцессы, вроде чубаровского дела или харьковского преступления «в зарослях бурьяна», иногда превращались в настоящую оргию, когда жертва попадала в руки группы насильников.

Социалистическая действительность мало соответствовала провозглашенным декларациям. Еще Г. Спенсер сказал: «Нет такой политической алхимии, посредством которой можно было бы получить золотое поведение из свинцовых инстинктов». Законы природы не исчезают по мановению волшебной палочки. Можно сколько угодно отрицать их на словах, но они действовали и продолжают действовать до сих пор. Отменить их не может даже пролетарская революция. Сколько бы не заклинали вульгарные материалисты, что влечение имеет классовую направленность, что семья «будет отправлена в музей древностей — покоиться рядом с прялкой и бронзовым топором, рядом с экипажем, паровозом и проволочным телефоном», их пророчества, к счастью, не оправдались. Нравится это кому-то или нет, но все мы — малые и не всегда разумные дети природы, наши чувства принципиально не изменились оттого, что мы стали летать в космос.

...Когда я приезжаю в Ленинград, то обязательно прихожу в Летний сад взглянуть на скульптурное изображение куропатки и крокодила — древних символов лузурии, чувственной любви. Они по-прежнему стоят на своем месте, несмотря на то что над городом и всей страной опять бушуют политические бури. Но человеческие чувства исчезнут только тогда, когда кончится род людской. Ибо, как гласит мудрость Соломонова: «Сильна как смерть любовь...»

КРАТКИЙ ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ

Поделиться:
Популярные книги

Эффект Фостера

Аллен Селина
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Эффект Фостера

Аромат невинности

Вудворт Франциска
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
9.23
рейтинг книги
Аромат невинности

Осознание. Пятый пояс

Игнатов Михаил Павлович
14. Путь
Фантастика:
героическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Осознание. Пятый пояс

Вдова на выданье

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Вдова на выданье

Кодекс Крови. Книга Х

Борзых М.
10. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга Х

Младший научный сотрудник

Тамбовский Сергей
1. МНС
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.40
рейтинг книги
Младший научный сотрудник

Здравствуй, 1984-й

Иванов Дмитрий
1. Девяностые
Фантастика:
альтернативная история
6.42
рейтинг книги
Здравствуй, 1984-й

Вечная Война. Книга VIII

Винокуров Юрий
8. Вечная Война
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
космическая фантастика
7.09
рейтинг книги
Вечная Война. Книга VIII

Ваше Сиятельство 3

Моури Эрли
3. Ваше Сиятельство
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 3

Последний попаданец 12: финал часть 2

Зубов Константин
12. Последний попаданец
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Последний попаданец 12: финал часть 2

Паладин из прошлого тысячелетия

Еслер Андрей
1. Соприкосновение миров
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
6.25
рейтинг книги
Паладин из прошлого тысячелетия

Темный Лекарь

Токсик Саша
1. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь

Гром над Академией. Часть 1

Машуков Тимур
2. Гром над миром
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
5.25
рейтинг книги
Гром над Академией. Часть 1

Последняя Арена 5

Греков Сергей
5. Последняя Арена
Фантастика:
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Последняя Арена 5