Ликует форвард на бегу СИ)
Шрифт:
— Йонас, вставай в «раму». В какую «девятину» тебе бить — правую или левую?
В конце тренировки Данила как бы невзначай оказался неподалеку от Голодца и небрежно поинтересовался, что за пионеротряд он сегодня просматривал? Адамас Соломонович посмеялся, но ответил в духе того, что ребятишки еще слишком сырые, им работать и работать. Что ж, выходит, пока еще есть в запасе время, чтобы правильно провоспитать Кожемякина.
Интересная мысль пришла Даниле в голову, когда он по привычке одарил соседских ребятишек жвачкой. У него уже сложился настоящий ритуал, который заключался в том, что стоило футболисту вылезти из такси неподалеку от
Так вот, после сегодняшней тренировки футболист дошел до дома со своими верными оруженосцами и отблагодарил их за труды несколькими пластинками зарубежного бабл-гама. И когда один из ребятишек принялся яростно торговаться с товарищем по поводу вкладыша внутри пластинки, предлагая различные варианты обмена, Мельника неожиданно торкнуло.
— А ну, покажи-ка, приятель, что за каталог ты собрал? — обратился он к мальчишке.
Тот смущенно замялся, а потом нехотя протянул обычную школьную тетрадку в клетку, в которой аккуратно были вклеены красочные картинки. Хоккеисты, рыцари, ковбои — кого тут только не было.
— Слушай, — медленно сказал Данила, боясь спугнуть удачу. — Вот, к примеру, ты стал бы собирать подобный альбом, если на вкладышах были футболисты? Из нашего чемпионата, зарубежных или, вообще с Кубка мира?
— А то! — шмыгнул носом пацаненок. — Это ж какой зыкинский альбом получился бы! Я за него в школе что хошь сменял бы! А что, за границей такие есть?
— Точно! И я такой собирал бы! — загомонили ребятишки.
Вот оно! Мельник вспомнил, как поднимался ни свет, ни заря, чтобы выстоять в воскресенье длиннющую очередь в киоск «Союзпечати» и приобрести свой собственный «джентльменский набор» выходного утра: еженедельник «Футбол-Хоккей» (15 копеек) плюс газета «Советский спорт» (3 копейки). Вот тут как нельзя лучше шли в дело выпрошенные у матери двадцать копеек на эскимо. Зато после можно было пару часов блаженствовать на пустой кухне, пока все сладко спят, читая от корки до корки вырванные с боем страницы. А потом аккуратно вклеивать в общую тетрадь понравившиеся фотографии.
А ведь на Западе подобные увлечения болельщиков монетизировали и с 1974 года выпускали стараниями двух братьев Панини красочные альбомы с отличными карточками и наклейками. Помнится, где-то с испанского чемпионата мира 1982 года в школе Данилы гуляли по рукам мальчишек отдельные экземпляры этих карточек. Ценились они у юных любителей футбола очень высоко. А счастливые обладатели подобных диковин могли получить за них практически все, что угодно. Мельнику однажды повезло и он завладел карточкой Сократеса. Так, в конце концов, умудрился обменять ее на здоровенный плакат Брюса Ли, когда увлекся каратэ. Эх, были ж времена! Точнее…будут еще. Или нет?
Данила прикинул, что если правильно подать эту идею, то законодателем мод на рынке может стать СССР. А что, главное — это постараться донести возможные плюсы от реализации альбомов и карточек и подкинуть несколько маркетинговых ходов с искусственно созданными редкими экземплярами и прочими хитростями. Ну и еще так, по мелочи. Какая выгода для Мельника? Ну, если все сделать по умному, то можно как-нибудь извернуться и запатентовать эту идею. И получить свой небольшой процент с нее. Тем более, что деньги лишними
Погруженный в свои мысли, Данила вошел в подъезд и подошел к лифту. Нажал на кнопку вызова и стал прикидывать различные варианты возможной презентации альбомов для того же Семенова. Как вдруг прохладные ладошки закрыли ему глаза, и за спиной раздался негромкий девичий смех.
Глава 13
1969 год. Август. Москва
— Молодцы! — радостно улыбнулся Голодец. — Хорошо утречком поработали, хвалю!
Футболисты насторожились. Утром Таракан довольно жестко прогнал всех через упражнения на физуху. Так, что полкоманды после тяжко блевало под кустами. И, что характерно, помощник Бескова при этом лишь недовольно хмурился. А теперь вдруг Соломоныч лучится, будто выиграл в преферанс десять тысяч. Ох, не к добру это!
И Голодец подтвердил эти опасения:
— Заслужили! — с чувством произнес он. — Заслужили право работать с мячами!
Пауза. Тяжелое молчание.
— С набивными! — радостный смех Таракана и мученический единодушный стон футболистов.
— Дать бы ему этим набивным мячом по балде! — тихо возмущался Рябов, кидая на наставника испепеляющие взгляды. — Я и так после утренней треньки на весы встал — три кило как корова языком слизала.
О, весы, что стояли в коридоре динамовской базы — это была отдельная песня. Ни о какой электронике пока что и речи не было, поэтому обходились обычными уличными агрегатами. Да-да, теми самыми, что стояли в советских городах на центральных улицах. И любой желающий, заплатив пятачок, мог быстро узнать свой вес. Еще, помнится, анекдот ходил про девушку на весах и любвеобильного грузина. Вот как раз из этой оперы.
Так вот, футболисты взвешиваться не любили. Потому что по итогам процедуры Голодец запросто мог выписать тебе дополнительную тренировку, мотивируя свое решение плохой физической формой. Дескать, лишний вес мешает хорошо играть.
Утащить и спрятать куда-нибудь сами весы было довольно затруднительно из-за их впечатляющих габаритов, поэтому однажды кто-то снял и спрятал плиту, на которую нужно было вставать. Ох, что тут началось! Адамас Соломоныч немедленно собрал все команду и объявил: «В наших рядах произошло ЧП мирового масштаба. Какая-то сволочь украла плиту с весов. У вас ровно две минуты. Не вернется на свое место плита — добро пожаловать на 'тропу»!
«Тропой Голодца» называли поистине садистское упражнение. Еще на базе в Алахадзы Таракан лично отыскал и самым тщательнейшим образом вымерял тропу километров пять длиной, что проходила по песку, затем по лесу, а потом снова по песку. Вот по ней основной и дублирующий состав «Динамо» обычно носился вместо утренней зарядки. Причем, Адамас Соломонович нашел даже укромные места, где чересчур умные футболисты могли спрятаться и немного посачковать. И время от времени проверял эти нычки. Попасться…не, давайте не будем о грустном!
Вот нечто подобное тренер устроил в лесочке рядом с Новогорском. И потому злосчастную плиту вернули тогда на место ровно через минуту.
— Адамас Соломонович, — Данила поднял руку, словно школьник. — Можно вопрос?
— Валяй, — благодушно махнул рукой Голодец.
— А вы притчу о караульном на вершине горы знаете?
— Слышал вроде, — насторожился тренер. — А что?
— Не боитесь, что мы превратимся в ее героя? И со «Спартаком» не сможем ноги таскать.
— Дерзишь, Малой! — нахмурился Адамас Соломонович. — Не по чину дерзишь. — Но задумался. И это вселяло некоторую надежду.