Ликующий на небосклоне
Шрифт:
– Носилки для главнокомандующего и его гостя. Нельзя таким высоким сановникам пачкать ноги о мостовую.
– Мы воины, а не изнеженные писцы из архива, – рассердился Хармхаб.
– Все равно, – не отступал старший рисут. – Я не могу позволить, чтобы мой господин ходил пешком, как простой стражник.
– Вот пристал, – развел руками Хармхаб.– Тогда велел бы подать мою колесницу.
– Господин забывает, что по улицам священного города каждый девятый день, когда все забывают о делах и помнят только о Йоте,
– Придется дальше следовать в носилках, – пожал плечами Хармхаб. – Таковы правила.
Наместник Куши и главнокомандующий уселись на подушках под просторным балдахином. Восемь слуг подняли носилки и плавно понесли по улице. Амени переступил границу города… словно оказался внутри изящной шкатулке. Все здесь выглядело строго и ровно. Стены домов пестрели росписями. Все деревья аккуратно подстрижены. Дорожки выметены идеально. Кругом колонны, украшенные пестрым орнаментом.
Вскоре они очутились перед воротами, украшенными резьбой. Пройдя сквозь них, гости оказались на широком дворе, в центре которого подпирала небо игла высокого обелиска. По периметру двора зеленели невысокие молодые деревья.
– Это мой солнечный храм, – объяснил Хармхаб. – Здесь каждое утро и каждый вечер я разговариваю с Йотом. За храмом пруд. Дальше мой дом, – показал он на дворец, с высокими колоннами. Колонны напоминали связки папируса. Основание выполнено в виде низких ваз из черного базальта. Из ваз поднимались толстые зеленые стебли, и к верху, там, где начинались балки перекрытий, колонны расцветали белыми и розовыми бутонами. Сами связки стеблей обвивали золотые ленты. В широком квадратном пруду перед домом плавали птицы с подрезанными крыльями и ярко цвели водяные лилии.
– Как у тебя красиво! – не сдержал восклицание Хеви.
– Я сам никак не привыкну. Бываю дома редко. Все больше в разъездах. Зато у меня повар искусный. Принюхайся. Как пахнет! Наверное, мясо уже готово. Но сначала вас отведут в мыльню и хорошенько отдраят от кушитской пыли. Постой! – Вспомнил Хармхаб. – Я покажу тебе своих коней и колесницу – моя гордость. Эй! – крикнул он старшему рисуту. – Веди нас в конюшню. Я должен похвастаться перед гостем.
– Прости, господин, но конюшня пуста, – виновато поклонился рисут.
– Как – пуста? – Хармхаб гневно сдвинул брови.
– Госпожа захотела прокатиться.
– На моей колеснице? Да кто ей разрешил! – Хармхаб весь вспыхнул. Казалось, он накинется на рисута и поколотит его.
Но тут, на его спасения послышался топот копыт и грохот колес, оббитых медью. Слуги еле успели отворить боковые ворота, и во двор влетела легкая колесница, запряженная парой молодых поджарых жеребцов. Возница, стройная женщина со строгим красивым лицом, натянула вожжи, заставляя коней остановиться.
– Мутнтежмет! – закричал Хармхаб. – Ты совсем загнала коней. Посмотри, они все в мыле!
– Прости меня, мой господин, – с легкой улыбкой ответила женщина, спрыгивая с колесницы и поправляя одежду из тонкого льна. – Но если ты будешь и дальше беречь своих красавцев, они обленятся и разучатся ходить в упряжке. Чем кричать, лучше представь меня, гостям. О всепрощающий Йот! Неужели я вижу перед собой Хеви, в которого была влюблена еще маленькой девчонкой.
– Он самый, – поклонился ей гость. – Ты еще помнишь, как я носил тебя на плечах?
– Сколько лет прошло! Я рада тебя видеть! А это твое войско? О-го-го! Мои девочки заставят их краснеть. Я сейчас же позову дочерей.
– Да погоди ты, – остановил ее супруг. – Дай гостям с дороги помыться, да привести себя в порядок. И позволь тебя спросить: почему ты не явилась на встречу правительницы Тейе?
– Меня не пустил отец. Ты же знаешь верховного жреца Эйю. Он испугался, что я скажу чего-нибудь не то, а ему станет стыдно за меня.
– И ты с досады решила изломать мою колесницу?
– Всего лишь проверить на прочность. Но она сделана из гнутого выдержанного дерева, и колеса у нее крепкие. Зря беспокоишься.
– Тебе прекрасно известно, что сегодня нельзя разъезжать по городу на колеснице, – продолжал наступать Хармхаб. – Если узнает начальника стражи Ахйота Рамосе…
– Он не посмеет даже косо взглянуть на супругу главнокомандующего и дочь верховного жреца, – тут же парировала Мутнетжмет.
– Да где это видано: женщина правит колесницей! – совсем разошелся Хармхаб. – Иди быстро и распорядись, чтобы готовили обед – вот твоя главная обязанность.
– Слушаюсь, мой господин, – с притворной покорностью ответила Мутнетжмет и ускользнула в дом.
– Досталась же мне супруга! – посетовал Хармхаб. – Родила пятерых детей, а все проказничает, как девчонка.
– Она и в детстве была неугомонной. Не давала покоя никому. И больше всего от нее доставалось именно тебе.
– Я помню. Прямая противоположность своей старшей сестры Нефре Нефру Йот, да живет она вечно, вековечно. Та всегда была спокойной, умной, скромной. В итоге – стала правительницей.
– Как она? – дрогнувшим голосом спросил Хеви.
Хармхаб пожал плечами.
– Сам увидишь. Вроде бы лучше судьбы не бывает: стать правительницей, почти богиней. Но я все чаще замечаю в ее глазах пустоту и печаль. Нелегко ей пришлось. Родила пятерых Дочерей Солнца, двух из них похоронила. Правитель ее очень любил. Раньше она всегда сопровождала Сына Йота на богослужениях, при награждении сановников, на всех праздничных шествиях. Теперь он охладел к ней.
– От чего же?
– Нефре не может подарить наследника. Почему-то в этом городе у большинства семей рождаются девочки. Вон, и у меня их пять.