Лилит. Злое сердце куклы
Шрифт:
– Так не делай!
Но он не послушал ее, потому что до конца не верил в самое плохое. Тотчас грянул выстрел – и обжигающий металл опалил живот Павла Константиновича Оскомина. Закричав, он схватился за рану, покачнулся и бухнулся на колени, а затем повалился на бок. Кровь сочилась через пальцы, расползалась темной лужей по паркету. Силы быстро покидали его.
– Женечка… – прошептал он.
Дочь стояла над ним и безразлично смотрела сверху вниз.
– Милая…
– Я больше не Женечка, – ответила как ни в чем не бывало рыжая девочка в
В глазах Оскомина все плыло. Он задыхался от боли, теряя способность дышать, и подступающего отчаяния.
– Нет?
– Нет. Я очень надеюсь на это.
– Моей дочери больше нет? А ты?..
– Вы знаете, как меня зовут, уважаемый Павел Константинович.
– Знаю…
– Так назовите мое имя.
Он упрямо молчал.
– Ну же?
– Лилит, – хрипло выговорил Оскомин.
– Именно – Лилит.
В глазах его стремительно темнело, но он успел задать последние три вопроса:
– Кто ты?.. Откуда?.. Что тебе надо?
Ответ девочки лишь краем черного крыла коснулся его слуха: «Я получила то, что хотела: я вернулась домой…» Были и другие слова, но они вместе с душой Павла Константиновича Оскомина навсегда ушли в небытие.
Девочка выгребла содержимое сейфа, упаковала в ранец и забросила его за спину, а потом аккуратно закрыла дверцу. Дойдя до дверей, оглянулась на мертвое тело, перешагнула порог и закрыла за собой дверь кабинета. Она прошла коридорами и вновь оказалась на широком балконе, что нависал над гигантским холлом. И уже там посмотрелась в зеркало, что было вмонтировано в стену напротив диванчика.
– Кто я?.. Откуда?.. Что мне надо? – спросила она у своего отражения. И тотчас разочарованно вздохнула: – Ну почему я такая маленькая? Пигалица? Двенадцатилетняя сопля? Почему этот старый дурак не отправил меня к знаменитой оперной диве, которая разбивает сердца тысячам поклонников? Вот где бы я разгулялась! – Она вертелась перед зеркалом и совсем по-девчачьи строила рожи: морщила нос, щурила глаза, выкатывала губы в трубочку. – А так? Как мне жить дальше в мире взрослых? Вот же старый козел. Одно хорошо – симпатичная. Повзрослею – разберусь.
Внизу, под левой лестницей, лежала изломанная мертвая женщина. А в общем интерьер выглядел вполне обычным – роскошным и умиротворенным, готовым встретить еще одну загородную летнюю ночь, полную свежести, мерцающего света звезд, шепота листьев и треска цикад. Все было бы именно так, если бы не новые обстоятельства.
Левой рукой рыжеволосая девочка взяла очень похожую на нее куклу, в правой она по-прежнему держала пистолет. Девочка посмотрела в зеленые глаза лучшей подруги и заговорщицки улыбнулась:
– А теперь, милая, нам нужно будет раздобыть канистру бензина. А еще лучше две. Ну разумеется, идем в гараж. – Она взглянула на пистолет и печально вздохнула: – Бедный, бедный дядя Федор!
Часть вторая
Улыбка Афродиты
Глава
Роза в целлофане
Яркий солнечный луч располосовал рабочий стол старшего следователя убойного отдела капитана Андрея Крымова. Зажег исписанные листы, стеклянный пенал для ручек. Детектив Крымов, отъехав на кресле от стола, развернул газету «Будни» и прочитал: «Пожар в усадьбе предпринимателя Павла Оскомина в Серебряных Ключах. Обнаружено три обгоревших трупа. Ведется следствие».
Через стол, усевшись в кресло у стены, курила его коллега «большая Галя», как ее прозвали в управлении, или Галина Пантелеевна Добролюбова, майор полиции из того же убойного.
– Я так хотела взять это дело себе, да ты, паразит, перебил, – сказала она.
– У тебя воровство в особо крупных размерах на складе нефтепродуктов, – заметил Крымов. – Впереди разборки с мафией, погони, засады и перестрелки.
– Не накаркай.
– А что? Романтика, Гала. А у меня мыльная опера с кровавым финалом и пепелищем. Сгоревшая усадьба за городом, убитые богачи, пропавший ребенок. Одним словом, чистая Бразилия: богатые тоже плачут.
– В подробности посвятишь? Есть что-то новое?
– Что-то есть. Павел Константинович Оскомин, сорока четырех лет, предприниматель, строитель, архитектор, глава компании «Дом под солнцем», был застрелен из пистолета в своем кабинете. В живот, одной пулей. Его жена, Зоя Владимировна Оскомина, двадцати восьми лет, бывшая модель, упала с парадной лестницы в своем дворце – умерла от перелома позвоночника шейного отдела. И вообще – вся переломалась бедняжка. Их водитель и телохранитель Федор Игнатьевич Кременчугов, сорока двух лет, умер от выстрела в сердце в гараже. Из того же пистолета, что и Оскомин. Пистолет был зажат в правой руке покойного Кременчугова.
– Все ясно, – усмехнулась «большая Галя», добивая удушливую сигарету до самого фильтра. – Старая, как мир, история. У мужа и жены проблемы в браке. Они ссорятся. А тут – водитель нарисовался. Бугай, самец. – Она потушила окурок в горшке с уродливым желтым кактусом, где тушил окурки и сам Крымов, и подняла палец: – Телохранитель. Ключевое слово какое?
– Хранитель?
– Тело!
– А-а.
– Вот так, капитан. У водителя и модели завязывается роман. Модельные дамочки, типа королевки, которым все приедается, за которыми все носятся, иногда очень падки на крутых мужиков из народа. На таких, знаешь…
– Самцов?
– Ну да.
– Это ты из своей практики знаешь, моделью работала?
– Убью!
– А, из фильмов и сериалов?
– Убью, говорю. Элементарная женская психология.
– Понял. Буду знать.
Она закурила новую сигарету.
– Ты хочешь окончательно отравить меня? – поинтересовался он.
– Разумеется, капитан. Муж узнаёт про их связь, у супругов бешеный скандал, он сталкивает жену с лестницы. Водитель в состоянии аффекта убивает мужа, а потом стреляется сам.
Конец ознакомительного фрагмента.