Лилия между тернами
Шрифт:
— Твоей девочке? — покачал Мит головой, проследив за его рукой. — Это что-то новое!
Я перестала прислушиваться к их беседе и просто осматривалась. Какое мне дело, что будет сказано, если все это просто ложь.
Вскоре Мит проводил нас в отдельный кабинет, и Римман заказал еду. В ожидании он опять вел какие-то переговоры по телефону, а я сидела и наблюдала за ним, позволив мозгу отключиться от всего, способного причинять боль.
На самом деле, если забыть, насколько Римман был невыносимым
Эти его сдержанные, скупые движения, резкие черты лица и мощное тело, просто кричащее о постоянно сдерживаемой мощи… Он на самом деле завораживал и притягивал взгляд, вызывая примитивное желание смотреть на него и находиться как можно ближе. Его внутренняя сила, доминантная сущность сильнейшего самца, сочилась из каждой поры его тела и манила меня как непреодолимый соблазн. Моя кошка хотела прильнуть к нему и тереться, впитывая в себя его силу и покоряясь ей. Ей было совершенно наплевать на моральные терзания человеческой половины. Она признавала в Риммане альфа-самца и желала заполучить его целиком себе, пробуждая во мне доселе незнакомое чувство собственничества.
— Будешь так смотреть, и пообедать нам придется немного позже, — неожиданно прервал мои мысли хриплый голос Риммана.
Его взгляд, направленный прямо на меня, был полон мрачного пламени, а нервно дергающиеся ноздри выдавали, что он жадно ловит мой запах.
— И как же я смотрю на тебя? — подобралась я на стуле, не желая уступать ему в борьбе взглядов.
— Так, словно хочешь намазать меня на хлеб и проглотить целиком и без остатка, — самодовольно ухмыльнулся Римман. — И, кстати, я совсем не против.
— Я не слишком люблю хлеб, — мы продолжали сверлить взглядами дыры друг в друге.
— Знаешь, принцесса, тебе бы может стоило бы почаще опускать покорно глазки и строить из себя нежную овечку, — верхняя губа Риммана дернулась, обнажая зубы, обозначивая его растущее раздражение.
— Вряд ли это будет удачной идеей, учитывая, что я постоянно нахожусь в окружении настоящих хищников, — я все же отвернулась, не желая очередной вспышки его агрессии.
— Вот и умница, — буквально промурлыкал Римман. — Послушной девочкой ты мне нравишься больше.
От его самодовольного тона моё самообладание лопнуло, как мыльный пузырь, и я оскалилась ему в ответ.
— А мне нравится думать, что рано или поздно это все закончится, и ты исчезнешь из моей жизни, как один из моих ночных кошмаров! — я сорвалась и уже понимала, глядя в быстро разгорающийся пожар ярости в глазах Риммана, что совершила ошибку.
— Кошмар, говоришь? — прошипел он, подавшись вперед. — Ты, видимо, не представляешь, каким кошмаром я могу на самом деле стать для тебя! Хочешь увидеть, насколько плохим я могу быть, а Ники? Тебе не хватает остроты в наших отношениях?!
Римман явно пришёл в бешенство буквально за одну минуту. Волна дикой силы, исходящей от него, ударила меня в грудь, словно вжимая в спинку стула. Я поняла, что это тот момент, когда умнее будет уступить.
— Прости, я не хотела сказать именно это. Я просто разозлилась, — пробормотала я, опустив глаза и голову, демонстрируя покорность.
Римман шумно выдохнул несколько раз, гася свою злость.
— Подойди ко мне, — приказал он.
Я нерешительно посмотрела на него и встретилась с испытывающим взглядом его прищуренных глаз.
— Я сказал, подойди ко мне, Ники.
Я встала из-за стола и шагнула к нему. Римман отодвинулся на стуле от стола.
— Сядь на мои колени. Лицом ко мне.
Я сглотнула и опустилась, оседлав его колени, сохраняя как можно больше расстояния между нами.
— Ближе.
Я придвинулась немного.
— Ближе, Ники.
Я почувствовала, как напряглась моя грудь под одеждой, и опять мучительно потянуло низ живота. Похоже, любой контакт с телом Риммана вызывал приступ сексуального голода, невзирая на то, что я чувствую к нему в этот момент.
Мои напряженные соски через ткань коснулись груди Риммана, и он издал резкий звук, говорящий о том, что это не оставило его равнодушным.
— Поцелуй меня, Ники, — последовал следующий приказ.
Я наклонилась чуть вперед, делая наш контакт плотнее и отказываясь смотреть ему в глаза. Его запах заполнил мои легкие, вызывая головокружение и потерю ориентации. Даже сквозь полуопущенные веки я ощущала его голодный взгляд, жадно впитывающий мою реакцию.
Я коснулась его жестких губ, слегка прижимаясь.
— Плохо, Ники! — выдохнул Римман у моего рта. — Я велел поцеловать меня, а это не поцелуй. Давай, постарайся лучше.
Я приоткрыла губы и осторожно провела языком по контуру его губ, ощутив, как они слегка дрогнули. Втянула его нижнюю губу, посасывая, и обвела языком снова. Римман оставался практически безучастным, и, если бы не его дыхание, я бы подумала, что ему совершенно все равно.
— Ты можешь лучше, — прошептал он.
Опять злость, которую я, казалось, укротила, вспыхнула в моем затуманенном его близостью мозгу. Я атаковала его губы так, как раньше делал сам Римман, сминая их и вымогая пропуск вглубь. Римман словно сомневался несколько секунд, но потом открылся мне, позволяя нашим языкам встретиться. Он позволял себя целовать жестко, так, словно это я теперь завоеватель, и это жутко заводило меня. Я вцепилась в его волосы и вталкивала свой язык, не изучая, а требуя утоления жажды. Римман застонал и задрожал подо мной, и его бедра пришли в движение. Я чувствовала между своих ног его однозначную каменную твердость и его тягучие, развратные движения выдавали, насколько его не оставил равнодушным мой первый самостоятельный поцелуй.