Лилия между тернами
Шрифт:
Я позволил всему этому случиться и только и могу, что упиваться чувством собственной вины и заниматься самоуничижением.
Только это никак не может освободить мою Нику из лап чудовища.
А ведь я чувствовал уже тогда давно, что с Ариманом что-то не так. Словно от него все время исходил какой-то еле уловимый запах гнили.
Но я был эгоистом и наплевал на это. Ведь сначала у меня была моя маленькая принцесса, и меня ни хрена не волновало все вокруг. Главное, что мне хорошо.
А
Да, я был всегда слишком озабочен собой и своей проклятой уязвленной гордостью, вместо того, чтобы продолжать охранять мою принцессу хоть издали. Стеречь её, не сводя глаз. Ведь она даровала мне это право и эту честь так давно. Раз и навсегда! Вверила свою судьбу в мои долбаные руки. А я подвел её. Бросил!
И даже когда она вновь пришла ко мне сама, опять доверяя себя, я повел себя, как эгоистичный мудак.
Гордись собой, Римман! У тебя для этого охерительное количество поводов! Прямо гребаный бесконечный список!
Господи, ну почему все становится так очевидно, когда уже почти совсем поздно!
Я вернулся в гостиную.
— Нам нужен четкий план, — сказал я. — И только те, кто готов рискнуть своей головой и кому вообще нечего терять.
— Я с вами! — тут же встал Миша.
— Ой, да уймись ты, человек! Не хватало еще и твою задницу прикрывать в такой момент! — рыкнул на него Локи.
Глава 30
Ночью перед похоронами я не смогла уснуть даже на секунду. Все внутри просто кипело в неистовой надежде на то, что я, наконец, смогу вырваться. Я так старательно загоняла эту мысль внутрь, что мне казалось, я сорвусь в любую минуту, и меня затрясет. И больше всего я боялась, что меня выдаст запах. Ведь, как я ни старалась держаться внешне, мое тело то и дело бросало то в пот, то в озноб из-за того, что сдерживаться с каждой минутой становилось все сложнее.
— Детка, начало цикла уже совсем близко, — прохрипел Ариман, располагаясь между моих ног. — Ты пахнешь так, что я не могу целый день думать больше ни о чем, кроме как поиметь тебя еще и еще раз. Я чувствую, что у тебя температура поднимается, и в пот бросает. Совсем скоро я сделаю тебе ребенка, и ты станешь моей окончательно. Ты ведь не захочешь потерять своего ребенка навсегда, правда, любимая?
Я содрогнулась под ним всем телом, представляя, что могу забеременеть от этого чудовища, и он, и правда, сможет использовать нашего ребенка, как оружие против меня.
Нет! Ни за что! Лучше я найду способ убить себя, чем допущу подобное. Я не позволю появиться на свет еще одному существу, которое Ариман смог бы мучить.
Но успокаивало хотя бы то, что он решил, что нервозные реакции моего тела связаны с приближением периода овуляции.
Утром в день похорон Ариман опять сам одевал меня, причем с особой тщательностью.
— Ты хочешь, чтобы я появилась на людях с этим браслетом на ноге? — кусая губы, спросила я.
— Не волнуйся, любимая, я обо всем позаботился. Благо современная мода позволяет носить очень милые сапожки даже в теплую погоду.
Впервые за эти дни я оказалась на улице и едва смогла сдержаться, чтобы не начать жадно глотать воздух. Казалось, я, как рыба из пруда с застоявшейся, лишенной кислорода водой, попала в свежий горный поток.
Ариман пристально следил за каждой эмоцией на моем лице и, крепко прижав к себе, вел к машине.
Дом, в котором я провела все последние дни, находился в огромном ухоженном парке, и только чуть поодаль был виден высокий глухой забор с колючей проволокой поверху.
— Где Вожак? — раздраженно спросил Ариман у одного из Волков, подводя меня к машине.
— Он написал мне, что прибудет уже на место! — склонив голову, ответил тот.
— Гребаный придурок, — тихо пробурчал Ариман. — Я же велел ему быть здесь к моменту нашего выезда.
Он замер, насторожено озираясь по сторонам, несмотря на то, что нас окружала целая небольшая армия Волков. У меня все внутри зашлось от паники. Неужели он сейчас решит никуда меня не везти, и я должна буду опять вернуться в свою тюрьму? Мне захотелось рвануться и бежать сколько хватит сил. Но вместо этого я обняла Аримана за талию и, прижавшись, нежно провела губами по нервно бьющейся вене на шее, на самом деле желая рвануть её зубами и смотреть, как он будет обливаться кровью. Ариман вздрогнул, и ноздри его раздулись. Он опустил потемневшие глаза на меня, отвлекаясь от осмотра окрестностей.
— Мы можем опоздать, любимый, — прошептала я у его кожи.
— Не переживай, девочка моя, без нас не начнут, — ответил он, резко сглотнув, и усадил меня в лимузин.
Всю дорогу до похоронной конторы я старалась не пялиться по сторонам и смотрела только на Аримана, чтобы не пропустить момент, если вдруг по какой-нибудь причине в его настроении наступит перемена.
На похороны пришло очень много народу, но сопровождавшие нас Волки не позволили никому приблизиться даже для того, чтобы выразить соболезнования.
Ариман держал мою талию внешне заботливым, но на самом деле стальным захватом. Мне даже было трудно дышать.
Сама процедура заняла гораздо меньше времени, чем мне представлялось. Я почти не слышала речей, которые произносили смутно знакомые люди. Гробы, естественно, были закрытыми. Мы с Ариманом были окружены плотным кольцом Волков, которые пропускали только тех, кого Ариман одобрял незаметным кивком головы.
Я осторожно озиралась, судорожно стараясь придумать хоть какой-то способ спастись. Прости меня, папа, я воздам должное памяти о тебе и об остальных, когда сумею вырваться. Если сумею. Церемония подходила к концу, а я так и не видела выхода.