Лилия с шипами
Шрифт:
Я бессильно сжимала кулаки и пыталась подавить рвущиеся наружу то ли рыдание, то ли рычание. Какого черта Муся так спокоен? Почему он не боится, что я все-таки не удержусь, и не попытаюсь его уничтожить, испепелить на месте, о чем сейчас во мне все вопиет? Ну, ведь не может же он знать, что я против него не в состоянии что-либо предпринять?
— Молчишь… Молчанием тут не поможешь, волшебница ты моя, — издевался чертов Муся. — Чем быстрее мы с тобой договоримся, тем скорей твой мальчонка окажется на больничной койке. Так что, поговорим?
— Лиль, — неожиданно подала голос сидевшая
Я медленно повернулась и вгляделась в пленницу. Не знаю, отчего, но что-то мне здорово не нравилось в ней. И никак не понять что именно — то ли все время ускользающий взгляд, то ли подозрительно звучащий голос, то ли незнакомое, тревожащее меня выражение лица.
— Тань, — я постаралась взять себя в руки. — А разве ты не этого хотела? Что они с тобой сделали? Ты сама на себя не похожа. Ты… — меня вдруг посетила новая мысль, и я замялась: — Цела?
— Ты хочешь сказать, не изнасиловали ли они меня? — слабо улыбнулась Танька. — Как ни странно, нет. Просто мне очень страшно, Лиль, вытащи нас отсюда, а? Ну пожалуйста, выслушай его!
— Погоди, если мне будет позволено, я бы сначала выслушала тебя.
Муся хмыкнул, но ничего не сказал, из этого я сделала вывод, что мне можно перекинуться парой слов с подругой.
— Мне вот что интересно — а что ты скажешь, если тебе сообщат, что твой братишка, за которым ты так убиваешься, жив, а?
— Чего? — Танька выпрямилась в кресле, но осталась сидеть. Все же, видимо, она связана… Паршиво, мне нужна ее помощь. Правда, не знаю, насколько я могу ей доверять… Ну не хочет же она и дальше находиться в плену? По крайней мере, пока мы здесь, думается, я вполне могу на нее положиться.
— Лилечка, ты не знаешь, о чем говоришь! Они его убили! Я сама видела! Они меня засунули в машину, а его потащили его на детскую площадку, и там…
— И там была я, и видела гораздо лучше, чем ты, — докончила я.
— Ну вот, Леха, я же говорил, что она где-то поблизости ошивается! Надо было обыскать все вокруг, а ты валим, валим… — ударил кулаком по спинке дивана Артур.
— Закрой пасть, — процедил Муся. — И что же?
— А то же! Я вытащила Вовчика из трубы, он, между прочим, живой был, плоховато вы его приложили, дорогие мои детишки! — не на шутку разошлась я. — И скорую к нему вызвала, так что, лежит он сейчас в больнице, и показания дает. — Признаться, тут я блефовала — Саня ходил к нему в больницу, Вовка был здоров весьма и весьма относительно — он лежал в коме… А жаль, такой свидетель был бы…
— Спасибо, Лилечка, — сквозь зубы прошипела Танька, с лица которой ушли все краски в один момент. — Ты всегда приходишь на помощь в нужную минуту, Чип и Дейл, блин…
— А что такое, Танюш? — делано невинно поинтересовалась я, при этом стараясь продумать всевозможные варианты дальнейшего действия. Ох, мне бы до Сани поскорее добраться, посмотреть, наконец, как он… А вдруг у него кровотечение? Возможно, я бы смогла повторить тот фокус с накладыванием рук и остановить кровь… А вместо этого я беседы веду…
— Значит вот как… — тихо произнес Муся. — Живой, значит… Ну что же, жизнь — понятие субъективное… Смотришь — человек вроде как жив, а на самом деле, он уже покойник, только пока не догадывается об этом.
Пользуясь
— Ладно, Вован не проблема, еще неизвестно, не соврала ли ты… Разберемся, у меня теперь есть способ. Ну что, начнем мирные переговоры? — хорошее настроение, по-видимому, возвращалось к Лехе. Похоже, он заметил все-таки мои потуги и был доволен результатом, вернее, его отсутствием. — Садись, лапуль, обсудим, что к чему.
Я упала в изнеможении на диван, но мгновенно вскочила — в живот вонзилось дуло обреза. Черт, совсем забыла про него…
— Постою лучше, — буркнула я, прислоняясь спиной к стене и не сводя глаз с Саши, который теперь лежал не двигаясь. Мыслей его я больше не чувствовала, но совершенно точно знала, что он жив и пока ему ничего не угрожает. — Излагай.
— Так вот, — словно продолжая начатый когда-то разговор, охотно начал Леха. — Поскольку нам всем известно, что ты обладаешь, э-э-э… некими способностями в устранении мешающих тебе людей, то я думаю, что ты, с этим своим даром, могла бы помочь и мне. Я так понимаю, на мою персону твой талант, к моему великому счастью, не распространяется, да? Иначе бы я уже валялся бездыханный, как те мои ребятишки тогда. Видел, видел я только что, как ты пыжилась, хотел тебе помешать, да не удержался, проверить-то нужно было. Рисковал я конечно, сильно, ну да что это за жизнь, коль в нет места риску. Ты же знаешь, не боюсь я смерти, да и вообще, почти ничего не боюсь, такое чувство как страх, у меня атрофировано напрочь. Все когда-нибудь умрут. Да и стоило мне только рукой шевельнуть в тот момент, когда ты решила меня оприходовать, рыжий твой первым бы на небеса отправился. Да, я рисковал. Но зато, каков бонус! Оно и правильно — у хозяина должен быть иммунитет к ядовитой слюне его пока еще не очень верной бойцовой собачки.
Я скрипнула зубами, пытаясь сдержать накатившую внезапно всепоглощающую ярость, которая могла швырнуть меня на Мусю, с тем, чтобы вцепиться ему в глотку.
А он, не замечая моего состояния, продолжал разливаться соловьем:
— Тем не менее, несмотря на твои подвиги, тебе предстоит еще одна ма-а-аленькая проверочка. Я должен знать, можешь ли ты убирать людей по заказу. А иначе, на кой ты мне нужна, если способна «работать» только когда на тебя очередной стих найдет? Не перебивай меня, пожалуйста, дорогая, — поднял он руку, решив почему-то, что хочу что-то сказать. — Так вот. Мы в этих местах, знаешь ли, довольно часто бывали, и случалось нам останавливаться у Николаича. Да… Хороший мужик, Николаич, и опять же, охотник неплохой, видишь, какую шапку я себе сделал? Это из волчьей шкуры, он, можно сказать, мне эту шапку добыл… Так вот, я говорю, мужик он хороший, только знает слишком много. К тому же, пьет. В общем, давай-ка, сделай так, чтобы он тихонечко, без мучений отправился на тот свет. Всего и делов. А я, в свою очередь, обещаю, что мы тут же твоего дружбана в больницу доставим, в лучшем виде.