Лиловый (Ii)
Шрифт:
И тогда прозрачное черное небо взглянуло на Леарзу сверху, отчего у него вдруг закружилась голова, и он невольно стиснул руку Волтайр в своей.
Из обсерватории было видно город, как на ладони: кажется, это была самая высокая башня здесь, и перед Леарзой простерся огромный стеклянный лабиринт, довольно плоский в сравнении с Ритиром, неясно сияющий в свете звезд и прожекторов. Маленькие аэро и тут сновали туда и обратно, хоть и были какие-то не такие, как на Кэрнане, -- но это он заметил не сразу. Лабиринт был строго овальной формы, и со всех сторон к нему подступала красная пустыня,
– - Корвин бы сейчас непременно прочел какой-нибудь стих, -- заметил Бел, сунув руки в карманы.
– - Это предмет особенной гордости нашей цивилизации: освоенные планеты. Я просто скажу, что за тридцать без малого лет своей работы разведчиком я побывал более чем на двух сотнях планет, и это если учесть, что тринадцать лет я провел на Руосе и Венкатеше. Даже сейчас, пока мы стоим тут, идет строительство на одной из планет, которую изучал мой отряд, в миллионах световых лет отсюда.
Леарза молчал, осмысливая сказанное.
Их
гордость,
их
достижения.
– - Зачем вам это?
– - потом тихо спросил он.
– - Вам не хватает уже освоенных планет?
– - Не в этом дело, -- возразил Морвейн.
– - Как ты думаешь, зачем люди, бывает, срываются с насиженного места и отправляются куда глаза глядят?
– - Потому что на старом месте стало плохо?
– - предположил Леарза. Оба Морвейна, не сговариваясь, покачали головами.
– - Потому что неизведанное манит нас, -- сказал Беленос.
– - Плохо это или хорошо. Посмотри в это небо. Оно уходит в бесконечность, и где-то там, далеко...
– - Где-то там, далеко, холодный безразличный космос, -- мягко перебила его Волтайр и опустила голову.
– - Он ненасытен. Сколько бы людей ни ушло туда, ему всегда нужно еще.
– - Не бойся, -- неожиданно даже для самого себя сказал Леарза; рука в его ладони легонько дрогнула. Она подняла на него зеленоватые глаза и чуть нервно ответила:
– - Да я и не боюсь.
Но он отчего-то знал, что она солгала.
Потом уже Морвейны объясняли ему, что притяжение на планете меньше, чем на Кэрнане, но в зданиях поддерживается нормальное, потому что иначе жители Эйреана не смогут прилетать к ним из-за атрофировавшихся мышц; наконец все втроем надели неуклюжие громоздкие костюмы, -- эти для гражданских, немного недовольно сказал Бел, -- и вышли в пустыню.
Остаток отведенного им времени прошел весело, один Беленос Морвейн, которому не привыкать было к перепадам притяжения, скучал, сидя на камушке, пока Леарза и Волтайр с криками и хохотом прыгали и бегали вокруг него. Наконец женщина устала и тоже присела, а Леарза отошел от них и остановился.
Он был совершенно один, -- если не оглядываться, -- на чужой планете, в бескрайней красной пустыне с черным небом над головой, и вдруг ему представилось, что он -- первопроходец, а на эту планету до него еще не ступала нога человека.
В тот момент Леарзе подумалось, что он понимает Бела Морвейна.
***
Красная пустыня была его родиной, и с самого детства он привык к тому, что месяцами вокруг царит прозрачная ночь с ослепительными звездами, а оставшееся
Но с тех пор, как он покинул Эйреан, прошло много лет, и Таггарт не мог бы сказать, что скучает. Какая, в конце концов, разница, где жить? У него не было дома, как не было дома у большинства разведчиков, и потому он везде устраивался, как будто навсегда, но уходил так же легко, как и приходил.
Строгого контроля на Анвине не было; даже бездушные имели право перемещаться из города в город, если им заблагорассудится, и никаких документов для этого не требовалось. Были другие способы контролировать их. Были управляющие. Главная опасность крылась в управляющих; значительное время ушло на то, чтобы с точностью установить, что их не обнаружат.
Капитан Касвелин успешно справился со своей задачей, и тогда бывалые разведчики ушли на миссию. Здоровенного андроида занесло куда-то в южную часть города, насколько был осведомлен Таггарт, а он сам оказался в северо-восточной; за прошедший месяц они не виделись ни разу.
Первоочередной их целью был сбор сведений. Таггарт хорошо понимал, что очень важно как можно скорее установить, какое
зло
терзает, -- если оно объявилось уже, -- эту цивилизацию.
Пока что самым раздражающим элементом его бытия были проклятые самокрутки. Может, проще было вовсе бросить курить, но Таггарт был упрям с детства, а по мнению одного самонадеянного андроида, еще и глуп, предпочитая чистить легкие в медицинском центре.
Все остальное было не хуже, чем на Руосе. Прибывшему из Мьявади бездушному отвели небольшую каморку при заводе, а в его обязанности входило следить за исправностью машин в одном из цехов. Машины эти были достаточно хитроумными, да к тому же не обладали интеллектом ни на грош, -- всего лишь куски железа, собранного в причудливую форму, -- но совладать с ними он мог, хоть и приходилось постоянно все проверять и время от времени даже перебирать.
Не прошло и двух дней, а Таггарт уже знал, какую границу поставили себе эти последователи Тирнан Огга: они полностью отказались от искусственного разума.
Это был большой город, очень большой. Предыдущая группа установила: столица. Называется Тонгва. Людьми освоена примерно треть планеты, и эта треть представляет собой вполне организованное государство, похожее на древнюю конституционную монархию.
В отчетах капитана Касвелина было написано: государством на Анвине управляет Марино Фальер, высоколобый аристократ благороднейших кровей, считающийся прямым, хоть и весьма далеким, потомком Тирнан Огга.
Сей Фальер Таггарта пока что интересовал мало; аристократами занимались другие люди.
Аристократы, -- так они и сами называли себя, -- чурались какой бы то ни было физической работы, не желая осквернять свои души железом, но у них были бездушные. Отчего и каким образом бездушные заняли свое положение, наверняка установить еще не удалось, однако ясно было: именно они выполняют всю грязную работу для того, чтобы аристократы могли заниматься самосовершенствованием.
Самым презренным классом были закованные: они работали с машинами.