Лимоны никогда не лгут
Шрифт:
— Я не спрашиваю про операцию, я спрашиваю про банк. Это главная контора? Филиал?
— Филиал.
— Где?
— Я не знаю. Где-то в пригороде. В торговом центре.
— Как называется торговый центр?
— Не знаю.
— Ладно, как называется пригород?
Грофилд понятия не имел, как называются пригороды Литл-Рок. Ему пришлось снова повторить:
— Я не знаю.
— Да он плюет на нас! — Голос Гарри буквально рокотал в груди. Судя по интонации, он был очень раздражен.
— Ты тянешь канитель, Алан, — недовольно констатировал Майерс. — Ну же, скажи мне, что это за пригород Литл-Рок?
— Да
— Ладно, пока опустим! Но еще вернемся к этому, Алан. Какая роль отведена тебе в деле?
— Контролировать толпу, — сказал первое, что пришло в голову, Грофилд. — Это у меня хорошо получается. Я разговариваю с клиентами, успокаиваю их, присматриваю за ними, пока другие вычищают хранилища.
— Вы пойдете на дело днем?
—Да.
—В...
Внезапно где-то снаружи раздалась сирена, прервав их разговор, Майерс удивленно поднял брови, а потом, когда сирена стихла, ухмыльнулся:
— Может быть, уже сегодня вечером кто-то работает в этом городе. — Он снова посерьезнел. — Вы средь бела дня устраиваете налет на торговый центр?
— Именно так. — Грофилд от волнения слегка вспотел и чувствовал это. Он никогда не был силен в импровизации, предпочитая работать с готовым текстом. Поэтому то, что он сочинял про дело, выходило не слишком складно, звучало не особенно гладко и убедительно.
— Значит, весь фокус, — подвел итог Майерс, — состоит в том, как оттуда смыться?.. И что это за блестящий способ смыться, Грофилд?
Алан облизал губы, пытаясь на ходу придумать «блестящий способ смыться» после того, как средь бела дня будет ограблен банк.
— Мы устроим пожар. В... в магазине трикотажных товаров, который находится как раз под банком.
— Вы провернете дело, переодевшись пожарными? Это же мой трюк!
Еще одна сирена завыла снаружи, но уже на более удаленном расстоянии. Майерс повернул голову, прислушиваясь к ней, выражение его лица становилось все задумчивей. Грофилд наблюдал за лицом Майерса, чувствуя, что происходит внутри, в его мозгу, и предвидя, что это значит, когда глаза у Майерса забегали, он посмотрел на атташе-кейс, стоявший на полу, у изножья кровати. И тогда пришло мгновенное решение: Грофилд запустил пепельницей в Брока и подушкой в Майерса, резко вскочил, подхватил атташе-кейс и побежал к двери. Но у него ушло слишком много времени на то, чтобы одной рукой открыть дверь, и оба набросились на него. Он отбивался руками и ногами, стараясь спиной вперед выскочить за дверь, зная, что теперь ставка выше, чем деньги; Майерс прикончит его за то, что он пытался наврать про Литл-Рок, в этом не было никаких сомнений.
Майерс обеими руками обхватил атташе-кейс, а Гарри Брок пытался обеими руками обхватить Грофилда. В конце концов выбора уже не оставалось: Грофилд отпустил ручку атташе-кейса, Майерс спиной налетел на Брока, Грофилд чудом вырвал свою руку из железной хватки кисти Брока, и, пока те двое разбирались в номере, что к чему, Грофилд со всех ног уже мчался по коридору отеля.
Часть четвертаяДвижение
Глава 1
Он зашел в театр в четыре часа пополудни и на секунду остановился у самых дверей, глядя на сцену поверх рядов
Грофилд спешил по проходу и, преодолев ступеньки, взошел на сцену. Мэри не было ни среди декораций, ни за кулисами. Грофилд не хотел произносить ее имени; он не мог объяснить, почему именно, но ему просто не хотелось выкрикивать его здесь и сейчас. Он почему-то подумал, что это может быть плохо для Мэри.
Он застал ее в женской раздевалке, длинной узкой комнате под сценой с одной каменной стеной. Она сидела у гримерного столика, ничего не делая, и, когда он зашел сюда, их глаза встретились в зеркале, и он не увидел на ее лице вообще никакого выражения. Никогда прежде ему не приходилось видеть ее лицо настолько опустошенным, и он подумал: «Вот так она будет выглядеть в гробу». Оставшиеся метры он пробежал по комнате, чтобы рывком поставить ее на ноги и крепко обнять, будто ей сию минуту грозило замерзнуть насмерть и он должен был во что бы то ни стало поддерживать в ней тепло.
Сначала она была неподвижной и безжизненной, потом ее стала бить безудержная дрожь, наконец она заплакала, а потом пришла в себя.
Они провели вместе молчаливых пятнадцать минут, прежде чем заговорили. До того Грофилд издавал какие-то убаюкивающие звуки и произносил ободряющие слова, но разговора как такового не было. Теперь она сказала:
— Я не хочу рассказывать тебе об этом. Ничего?
— Ничего.
Она опять сидела, а он стоял перед ней на одном колене, нежно гладя вверх-вниз ее руки, все еще так, будто старался поддерживать в ней тепло и жизнь.
— Я хотела бы вообще никогда об этом не говорить.
— И не нужно. Я знаю, что произошло; подробности мне не нужны.
Она смотрела на него, и выражение лица у нее было странное: и напряженное, и какое-то саркастическое. Она переспросила:
— Так ты знаешь, что произошло?
Он не понял ее вопроса. Конечно, он знал. Они приехали сюда, Майерс и Брок. Они убили Дэна Лича. Они заставили Мэри рассказать им, где находится Грофилд и под каким именем. Что еще?
Она увидела, как он изменился в лице, когда понял, что еще, и закрыла глаза. Казалось, закрылось все ее лицо: на нем снова появилось то выражение, которое он увидел, когда только-только зашел сюда. Он опять силой притянул ее к себе.
— Ничего, — говорил он. — Ничего.
Глава 2
Грофилд сбросил тело в яму, поднял лопату и стал засыпать его землей. Ночь была очень темная, студеная и облачная. Но несмотря на холод, он вспотел, пока работал. Горели его глаза на возбужденном лице, пока он находился в движении, челюсти были сжаты, и работал мозг, работал без устали.
Он кончил засыпать могилу, положил сверху куски дерна с проросшими сорняками и походил туда-сюда, притаптывая свежую землю. Потом пошел к своей машине, пятилетней «шевроле-ноува», которую купил подержанной два года назад, убрал в багажник лопату, фонарь, подстилку и поехал обратно в театр.