Лингус
Шрифт:
— Ненавижу болеть.
— Понимаю. Почему бы тебе не прилечь?
— У меня нет сил, — пробормотал он.
Я подняла палец, чтобы он дал мне секунду, и побежала наверх за одеялом, простыней и подушкой. Сложив огромное одеяло втрое, я соорудила удобную постель на большом диване Heather, стоявшем в гостиной. Этот диван был шире любого обычного, которые я видела в своей жизни, но что-то подсказывало мне, что, скорее всего, мы не ходили за покупками в одни и те же места.
— Тристан! — позвала его я.
Он вышел из кухни, ссутулив плечи и напрягая все тело.
— Можно я положу голову на твои колени? — спросил он так мило, что я не нашла в себе силы съязвить в ответ.
— Как хочешь, — сказала я, снимая подушку с дивана и укладывая ее на свои колени.
Он быстро — что удивительно для его состояния — прошмыгнул вокруг дивана и плюхнулся на спину, положив голову на подушку, покоившуюся на моих бедрах.
— Спасибо, Кэт, — промурлыкал он, глядя на меня. — Погладишь мне голову?
Я не могла сдержать смешок.
— Серьезно?
Он кивнул, выглядя застенчивым.
— Моя мама всегда так делала.
Я закатила глаза, будто раздражена, но это было довольно мило. Я начала медленно водить левой рукой по мокрым прядям волос и провела кончиками пальцев по его голове.
— Твои родители живут в Майами? — спросила я.
Он кивнул в ответ и закрыл глаза.
— Ты отсюда? — задала я другой вопрос.
Он покачал головой.
— До четырнадцати лет я жил в Чикаго, а потом отца перевели на другую работу, — тихо объяснил он. — А ты?
Я понимала, что он, вероятно, не в восторге от идеи поговорить, поэтому я взяла разговор на себя, как и накануне вечером. Я объяснила, что моя семья жила в Гейнсвилле. Мы тихо разговаривали несколько минут, задавая друг другу вопросы о наших семьях. Я узнала, что он был единственным ребенком, как и я. И что до девяти лет у него был воображаемый друг по имени Микки. Я не стала спрашивать, почему именно Микки, мне очень хотелось рассмеяться. Вскоре он расслабился и заснул. Измученная и согретая теплом его тела, я почувствовала, что начинаю засыпать и тщетно борюсь с желанием закрыть глаза.
Меня разбудил тихий смешок; моя шея болела из-за неудобного положения, а ноги затекли. Я открыла глаза и посмотрела вниз. Две зеленых сферы с усмешкой пялились на меня.
— Что?
Он снова усмехнулся.
— Ты храпишь.
— Врешь, — фыркнула я.
— Не вру. Ты храпишь, как крошечная детская бензопила. Это так мило, — сказал он с невозмутимым лицом.
— Заткнись.
Он устало улыбнулся.
— Если когда-нибудь снимут фильм про маленькую бензопилу, ты должна его озвучить. Справишься с этим без проблем.
Снова фыркнула.
— Я подмешаю сопли в твой «Терафлю».
— Мне не помешает протеин, — подмигнув, сказал этот умник.
Глава 21
— Ты, — указывая на меня вилкой, подчеркнула Зои, — провела три дня в доме Тристана, и заботилась о нем, потому что у него был грипп?
Я направила вилку в ее сторону.
— Да.
Прошло
Не желая пренебрегать его гостеприимством, я сказала, что у меня есть планы, и я не приеду. И у меня были планы. Каждое утро четверга Зои назначала мне свидание для занятий «горячей йогой». Затем мы обедали. И под обедом я имею в виду, что мы набивали свои животы самой жирной пищей, которую только могли найти, потому что проклятые уроки йоги каждый раз доводили нас до полуобморочного состояния. Раньше я уже пыталась убедить ее ходить на обычные занятия йогой, но она начинала разглагольствовать о том, как жара очищает наш организм, и о миллионе других преимуществ, которые можно получить от часового занятия в душном помещении.
— Хм, — пробормотала она, натыкая на вилку картошку фри и засовывая в рот сразу пять штук. — Ты все еще хочешь поближе познакомиться с его джойстиком?
— Я никогда не говорила, что хочу, — попыталась я объяснить, зная, что это бесполезно. — Он уже миллион раз говорил мне, что хочет только дружить, что ему не нужна девушка из-за его порнофильмов, и что я такой хороший друг, бла-бла-бла. Мы друзья. У этого старого драндулета не будет никаких тест-драйвов, — сказала я, указывая на себя.
Зои нахмурилась, пережевывая огромный кусок чизбургера.
— Идиотизм какой-то, — буквально выплюнула она. Кусочки булочки для гамбургера рассыпались по столу, и я скривилась. — Ну, я понимаю, почему он не хочет встречаться с девушкой, и замечательно, что он честен с тобой, но… Может, пока он так много говорит о том, что вы друзья, он пытается убедить самого себя в этом?
— Сомневаюсь, — пожала я плечами. Казалось, он относился ко мне так, как я всегда представляла общение старшего брата с его младшими братом и сестрой. Если мне повезет, то в следующий раз он скажет, что я очаровательна. Фу, гадость. — Не знаю, Зои. Он мне очень нравится, но что мне делать? Соблазнить его, а потом заставить трахнуть меня? А через неделю он пойдет и трахнет еще пять девушек? Я так не могу. Может быть, если бы он мне не нравился, я бы подумала об этом. Но он мне нравится.
— Если он хочет дружить, тогда ты будешь его лучшим чертовым другом, который у него когда-либо был.
Еще один Джош. О, боже.
— Да что это вообще значит? — спросила я ее, и начала нарезать оставшийся кусок куриного стейка.
Она закатила ярко-серые глаза, прожевывая пищу.
— Это значит просто быть собой. Ты прекрасна внутри и снаружи, Кэт. Только не надевай эту стремную одежду, которую я ненавижу, когда находишься рядом с ним.
— Значит ли это, что я не могу носить…