Лингус
Шрифт:
— Ах, серьезно? — спросила я, поддразнивая его, и упираясь своим лбом в гладко выбритую челюсть.
— Да, — усмехнулся он, прижимая свои губы к моим. — Ты лучшее, что есть в моей жизни.
Джош прошел мимо нас, обмахивая покрасневшие глаза, и раздраженно вздохнул.
— Снимите комнату.
Встав на носочки, я еще раз поцеловала своего мужчину, не размыкая губ и вкладывая в это действие все самые теплые чувства. Как бы мне ни нравилось, когда его язык сражался с моим, было что-то настолько интимное и сладкое в этих медленных, чувственных поцелуях, отчего подгибались пальцы ног. Поцелуи были
— Нам лучше войти внутрь, иначе они придут и поставят нас в неловкое положение, — предупредила я его, отстраняясь, и потянула его за руку.
Он кивнул, следуя за мной с лукавой улыбкой.
Следующие два часа пролетели со скоростью света. Зои произнесла тост, в котором ляпнула: «За Калума и Николь Бурро». Треть аудитории, включая семью Калума, были в курсе дела, так что никак не отреагировали, но остальные в замешательстве переглядывались и в конце концов списали оговорку Зои на пьяную болтовню.
Тристан тоже произнес тост. К счастью, он был трезв.
— Как многие из вас знают, мы с Калумом дружим почти всю жизнь. Мы познакомились во втором классе, когда он пытался спасти меня от пятиклассника, выбивающего деньги на обед, но вместо этого он избил нас обоих. Следующие четыре года он надирал нам обоим задницы, так как мы не могли додумался, что, если побьют только одного из нас, другой все равно сможет купить обед и поделиться им.
— Даже после того, как Калум вымахал в средней школе, а я нет, он позаботился о том, чтобы никто не докапывался до меня. Он мог бы бросить меня на произвол судьбы, но не сделал этого. Когда мы выросли, — но не факт, что поумнели, — ничего не изменилось. Наша дружба лишь окрепла, и Кэл стал мне братом, которого у меня никогда не было. Куда бы ни направлялся один, другой всегда следовал за ним, и теперь я рад, что он встретил кого-то еще в своей жизни, и у него есть за кем приглядывать и защищать. Кое-кого покрасивее меня, кто может отговорить его не совершать глупости вместо того, чтобы подстрекать на них, — в этот момент я перестала обращать внимание на то, что он говорит, потому что Тристан начал вытирать глаза, улыбаясь своему лучшему другу.
Насколько я испорчена, если хотела оседлать его, увидев эти слезы на глазах? Возможно сильно, но я была так сосредоточена на выражении его лица, что прослушала остальную часть речи, пока он не сел рядом со мной.
— Ты такой милый, — прошептала я ему на ухо. Проведя рукой по своим коленям, я скользнула на его бедро и сжала крепкие мышцы. — Тебе следует почаще плакать от счастья.
Тристан засмеялся. И этот нежный звук звенел в моих ушах, когда он положил свою руку на мою.
— Если моя Китти так хочет, значит моя Китти это получит, — поддразнил он, используя прозвище, которое дал мне отец. Сразу после знакомства с Фрэнком он добавил это имя в свой репертуар. Раздражает, но я привыкла.
Закатив глаза, я толкнула его плечом.
Оставшаяся часть торжества прошла между танцполом и столом, на котором установили торт. Мы с Джошем всячески ублажали Николь в ее красивом свадебном платье кремового цвета. Эта сучка понимала, что ей даже думать не стоило о том, чтобы надеть белое платье. Мне кажется, она боялась, что в таком случае ее пронзит удар молнии, поскольку Боженька видит, что
— Веселишься? — спросил он, подходя ко мне, пока я на мгновение присела за стол.
Я кивнула и улыбнулась, потому что реально хорошо проводила время. Я была в окружении людей, которых любила больше всего, — кроме моего отца, конечно, — и было невозможно не погрузиться в атмосферу радости и движа, которую излучали Никки и Калум.
— А ты?
— О да, мне очень нравится сидеть и наблюдать, как кузены Кэла пускают по тебе слюни, — усмехнулся он.
Я обернулась, посмотрев в сторону, где сидела шумная семья Калума, и прищурилась, притворяясь, что разглядываю их.
— Ты про тех милашек?
Тристан засмеялся и ущипнул меня за задницу.
— Да, и они как раз в твоем вкусе. Кайлу только исполнилось сорок, а Стивен примерно ровесник твоего отца.
— Заткнись, — фыркнула я, поворачиваясь к нему.
На мгновение он ухмыльнулся, прежде чем обнять меня и притянуть к себе. Я сделала долгий и глубокий вдох, прижимаясь к его груди, вдыхая слабый запах одеколона. Его нос коснулся макушки моих волос, которые теперь превратились в потный и, скорее всего, вонючий беспорядок.
— Ты пахнешь апельсинами и солью.
— Разве соль имеет запах?
Он не успел ответить, так как внезапно музыка в зале стихла. Калум и Никки стояли в центре, с нетерпением желая выбраться отсюда, чтобы переплестись интимными частями тела.
— Мы уходим! — объявила Николь, направляясь к столу, за которым сидели ее отец и тети. Я отстранилась от Тристана, сжала его запястье, а затем направилась к Зои и Джошу, которые терпеливо ждали своей очереди, чтобы попрощаться с Никки.
Зои взяла меня за руку и положила голову на мое плечо.
— Я так счастлива, что даже грустно, — призналась она.
Джош выглянул по другую сторону от Зои и широко распахнул глаза. Мы были слишком хорошо знакомы с беспорядочным, бессмысленным дерьмом, которое вылетало из ее рта, стоило ей перебрать с алкоголем. Ухмыльнувшись друг другу, мы подождали пару минут, прежде чем Никки подошла к нам, приподнимая свое платье. Николь Джонассон, сучка с железными яйцами из Сиэтла, смотрела на нас остекленевшими глазами и сияла. Мне было как-то страшновато, словно в затишье перед бурей, но я отодвинула эту мысль из головы.
— Ребята, я позвоню вам, как только вернусь, — сказала она нам. Медовый месяц они проведут на Гавайях.
Мы синхронно кивнули, возможно, сомневаясь в том, что способны хоть что-то произнести, но это не точно.
— Повеселитесь. Люблю тебя, Ник, — нарушила я молчание, протягивая руки, чтобы огромная женщина меня обняла. Она заключила меня в тиски, от которых сдавило грудь, и повторила мои слова.
Я смотрела на ее лицо, а также на лица Зои и Джоша, пока они прощались. Калум отступил назад, разговаривая с Тристаном и улыбаясь так, словно выиграл в лотерею или что-то в этом духе. Наш узкий круг друзей так быстро расширился и вырос, что у меня перехватило дыхание, но я понимала, что такова жизнь.