Лингвокриминалистика
Шрифт:
Пытаюсь сдержаться, но не выходит. Всхлипываю раз, второй, третий. Переползаю на кровать, прячу лицо в руках и плачу, свернувшись калачиком.
Господи, почему быть ненужной так сложно? Почему мне больно настолько?
Реву так сильно впервые с ночи несостоявшегося побега. Мои чувства очень похожи. Но если влюбленность в Митю его предательство выжгло до основания, то Айдара, мне кажется, я люблю с каждым днем всё сильнее. Невыносимо думать, что он может так же трогать, так же целовать, так же прикусывать другую. Что ему
Мечтаю провалиться в сон и опомниться утром, но не с моим счастьем.
То плачу, то затихаю. То ухаю на дно, то всплываю, чтобы вдохнуть. То кажется, что хуже быть не может, то видится просвет.
Становится до страшного неуютно, когда слышу шаги по коридору. Это цокот каблуков и тяжелый мужской шаг. Игривый смех. Низкий голос. Звуки поцелуев.
Я затаиваюсь и даже плакать прекращаю. Как будто могут зайти ко мне. Дальше я слышу ругань, толчок двери. Кажется, по соседству. И звуки уже в номере.
Это не менее унизительно, чем сползать с консоли с помощью мужчины, который знает: ты для него вся влажная. Ты – влажная, а он передумал.
Под неизвестными мне людьми прогибается кровать. Дальше – шебаршение и толчки спинки о стенку. В одном ритме. Под женские стоны. Со шлепками.
О Аллах, эту коробку что, сделали из картона?
Дрожу от переизбытка чувств. Изо всех сил затыкаю уши. Жмурюсь. Сильнее скукоживаюсь.
Хочу, чтобы они прекратили. Хочу не думать, что так же где-то в другом месте сейчас делает мой муж.
Начинает тошнить.
Я никогда не захочу заниматься этим. Никогда и ни с кем.
Никаких детей. Никакой семьи. Никаких больше картинок из головы.
Мне становится легче, только когда там, за стеной, затихают. Я разжимаю руки, снова закрываю ими лицо, но дрожь успокоить не могу.
До меня доносится тихий смех. Они говорят. Хочется крикнуть: да ложитесь спать! Но на это я в себе сил тоже не нахожу.
Сама засыпай, Айка. Засыпай и не мешай другим.
***
Я провожу в гостинице половину ночи. Когда за стенкой снова начинаются игрища, не выдерживаю. Встаю, собираю свои вещи, спускаюсь на первый этаж и отдаю ключи.
Та же девушка на рецепции смотрит на меня с интересом.
Я кажусь вам странной? Не зря. Так и есть.
Выйдя на улицу, колеблюсь, куда заказать машину. Чувствую себя бездомной…
Родители звали к себе, но правда в том, что там меня не ждут. Не посреди ночи. Не с правдой. Позвонят Айдару. Отправят домой. Только проблемы ему создам. Нарушу уговор.
Не хочу, но выбираю адрес арендованного Салмановым дома.
Сердце подскакивает, когда, зайдя через калитку, вижу во дворе под навесом его машину.
Сейчас всего четыре. Он обычно не приезжает, если написал, что сегодня сторожу дом я. Разве что утром, чтобы переодеться. Когда я уже проснулась. Он входит в дом, я задерживаю дыхание и открываю окно, чтобы не уловить чужой запах.
Могу смотреть на него только после того, как примет душ.
Но сегодня сама заношу в дом чужой запах. Самой кажется, что пропиталась дешевой гостиницей. Открываю двери тихо. Так же разуваюсь. Мне уже даже не хочется знать, что ему спать одному в нашем доме так же противно, как было мне.
Это была уже не месть, а желание сбежать от боли.
Ступаю в сторону лестницы на цыпочках, прижимая к бедру сумочку, когда слышу звуки на кухне.
Звон стекла, покашливание.
Сначала хочу ускориться, потом вжимаюсь пятками в пол. Прислушиваюсь сильнее. А если он привел сюда кого-то? Если привел ту, раз меня нет?
Дыхание учащается, к горлу опять подкатывают слезы. Если так – я с ним разведусь. И ей в глаза посмотреть хочу.
Меняю маршрут, движусь в сторону кухни через гостиную. Но в дверной арке замираю.
Потому что скандала не будет, любовницы здесь есть. Только мой муж.
Сидит за столом, прокручивая в пальцах стакан. Он пьет что-то крепкое. Поднимает взгляд. Смотрит прямо на меня. Я не спец, но он не кажется мне пьяным.
– Привет… – Здоровается. Я в ответ киваю. В горле пересохло.
Обвожу взглядом кухню. На спинке одного из стульев висит снятый Айдаром пиджак. На столе рядом – смотанный рулетом галстук. Рукава рубашки закатаны, как было в нашу первую брачную ночь. Массивная открытая бутылка. Стакан. И ничего съестного. Даже конфет.
Возвращаюсь к лицу. Мне кажется, муж выглядит уставшим. Зачем тогда сидит? Шел бы спать…
– Ты меня ждешь? – спрашиваю, зная, что не обрадуюсь, услышав «да». Айдар же просто усмехается.
Медленно едет взглядом по мне. Таким внимательным, что мне хочется скукожиться. Поджимаю пальчики на ногах.
В голове внезапно вспыхивает фантомный женский смех из соседнего номера. Передергивает.
– Вы будете сидеть или спать пойдете? – мужские глаза возвращаются к моему лицу. Они опять темнее, но я больше не поверю. Просто выдерживаю, усилием воли притормаживая бой сердца. Не волнуйся ты, дурное… Это ничего для нас не значит…
– Мы на ты.
Слова мужа звучат неожиданно. Ненадолго теряюсь. Сжимаю губы. Продолжаю чувствовать внимательный взгляд. А еще дискомфорт.
Айдар смотрит пристальней, чем обычно. Я снова вспоминаю, что замужем за прокурором. Хотя разве можно о таком забывать?
– Ты будешь сидеть или спать пойдешь? – Сама не знаю, зачем исправляюсь. Может надеюсь увидеть во взгляде Айдара зажегшееся одобрение?
Но и его тоже нет.
Муж смотрит пристально. Даже глаза немного сужает. Вот сейчас я заплатила бы деньги, лишь бы не узнать, о чем.