Линия Крови
Шрифт:
– Ну хорош, хорош! Пошли отсюда.
– Гля, что он со мной сделал!
– жаловался Гоша. – Совсем гребанулся, мудак!
– Ладно, пошли. У него белка походу. Может «скорую» вызвать?
– Да пошел он, «скорую» ему вызывать…
Когда за бывшими друзьями захлопнулась дверь, Славик открыл глаза и пополз в комнату. Там он вполз под кровать и прошипел:
–
Он закрыл глаза и стал терпеливо ждать ночи. Он понял – ночью все будет по-другому.
Вадим и Жанна прошли мимо. Кравчук в подвале проснулся.
С минуту он лежал, затаив дыхание, вслушиваясь в мрачную тишину и пытаясь понять, что заставило его ощутить тревогу. Развившееся за годы звериное чутье сигналило хозяину – сгустились тучи.
Но Кравчук отмахнулся от собственных инстинктов, которым обычно полностью доверял – он вспомнил. Губы раздвинулись в подобии улыбки. Теперь ему ничто не грозит.
Пятидесятишестилетний изверг Лёня Кравчук поднялся. Железная солдатская кровать жалобно скрипнула. Лёня включил свет, под кроватью недовольно зашипела Юля.
– Шипи-шипи, - проговорил Кравчук.
Чуть подумал, подошел и пнул девушку ногой. Юля зашипела громче, завозилась, стараясь уползти дальше – в самый темный угол. Улыбка на лице Лёни стала шире.
– Вот тебе сука, - пробормотал он и стал шарить по столу в поисках очков.
Эту прошмондовку – Юлю - он ненавидел. Другое дело – Аня… Анька, сука, не вернулась.
«Ну ничего-о. Теперь все будет по-другому. Все!»
Кравчук припомнил, как издевались над ним с детства все эти мрази. Сколько унижения и издевательств он вытерпел, особенно в тюрьме. Конечно, в последние годы он отыгрался немного, но после встречи с Хозяином ВСЕ будет по-другому. ВСЕ!
Лёня сел на колченогую табуретку, привычно ссутулился и уставился невидящим взглядом в пол. Воспаленное сознание унесло Лёню в прошлое. Он снова вспоминал, как потешалась над ним та потаскуха…
… Лёня рос мальчиком тихим, замкнутым. Тому немало способствовала внешность – маленький, лопоухий, вечно в идиотских круглых очках. И с детства сильно сутулый. Друзей у Лёни не было – об этом заботилась мамаша. Девчонок он сторонился. Но вот однажды - тогда ему только-только минуло семнадцать - Лёня вместе с мамашей попал к одному дальнему родственнику на проводы в армию. Народу было человек двадцать. В основном родственники, люди в возрасте. Из молодежи были только сам призывник – Валентин, три его друга да двоюродный брат Макар. Макар с полгода как сам вернулся из армии и потому наряду с Валей был в центре всеобщего внимания.
После общего застолья парни отправилась погулять, увлекли за собой и Лёню. Как этот момент проглядела мамаша – остается только гадать. Впоследствии она всегда припоминала ему тот случай – чуть только он пытался вырваться из-под ее опеки.
На улице, прямо во дворе Валькиной двухэтажки, парни быстренько раздавили прихваченную поллитровку и засмолили дешевые сигареты. Макар с важным видом выпустил
– Ну что, Валик, надумал? Или так и уйдешь нецелованным?
Валька опустил глаза. Его приятели отчего-то тоже притихли. Макар же криво усмехнулся и проговорил:
– Смотри. Армейка дело такое. Можешь так никогда и не попробовать…
Валентин поднял голову, посмотрел на Макара прищурясь. Жадно затянулся, потом спросил?
– А она… это… точно даст? Не пошлёт?
– Томка-то? Да ты чо? Я с ней сам потолкую, все будет тип-топ. Только… - Макар понизил голос, - винца надо с собой взять, закуски – ну, лучше фруктов там… можно водки.
– Конечно. Все сделаю, - кивал Валька.
Дружки его заметно скисли – для них веселье на сегодня закончилось. Захмелевший же Лёня, напротив, оживился. Весь превратился во внимание.
– Ладно, пацаны, такое дело… - промямлил Валька. – Я это…
– Да ладно, чего там… - отозвался один из приятелей. – Ну, мы тебя завтра до призывного проводим… Чего, короче, в семь утра?
– Ага. Пока, пацаны.
Валентин спешно пожал друзьям руки и юркнул в подъезд – побежал собирать гостинцы. Его друзья поплелись по своим делам. Макар и Лёня остались. Лёня возбужденно спросил:
– Макар, а можно мне с вами?
– Молод еще, - процедил тот.
Лёня начал лихорадочно соображать, как же убедить их взять его с собой. И тут показался Валик. Он уныло махнул рукой.
– Ничего не получится. Мать ничего взять не разрешила…
– Да ты чего?! У бати попроси!
– Бесполезно.
– У меня есть деньги, - выпалил Лёня. – Правда! Сколько надо? Только, чур, я с вами…
Макар скептически осмотрел его, уточнил:
– Деньги точно есть? Не брешешь?
Лёня старательно замотал головой.
– Ну ладно, пошли. Скажу, ты тоже в армейку уходишь… в стройбат.
Далеко идти не пришлось. Перейдя через улицу, они накупили в магазине вина, водки, целую авоську еды – Лёня не скупился, выложил целый червонец. Потом они свернули во дворы и минут через пять вышли к такому же, как у Вальки, двухэтажному каменному дому. К этому моменту уже стемнело. Дальнейшие события в памяти Лёни сохранились фрагментами. Он очень отчетливо помнил грязную лестницу и тусклую лампочку над ней. Обитую черной кожей дверь Томкиной квартиры. Выглянувшее из-за этой двери припухлое, равнодушное лицо молодой женщины лет двадцати пяти с выбившейся из короткой косы и свисавшей по щеке русой прядью. Душную кухню…
Потом говорили, что в квартире был ребенок, но этого Лёня не помнил. Не было никакого ребенка. Не помнил Лёня и того, что они делали на той душной кухне… Вроде выпивали все вместе. Потом с Макаром вдвоем. Потом вдвоем с довольным, радостно возбужденным Валькой. Потом Валька и Макар ушли и они выпивали с этой Тамарой… Потом…
А вот того, что было потом, Лёня не мог забыть никогда.
Они с этой сукой легли в постель. Из-за принятого на грудь спиртного и некоторого мандража от предстоящего, он плохо соображал. В мозгу прочно засела одна только мысль: