Линия Крови
Шрифт:
Лёня отвернулся. Александр закинул верхнюю часть пиджака ему за плечи и сильно надавил пальцем в выемку за ключицей. Кабинет наполнился истошным воем. Кравчук, извиваясь змеей, стал сползать со стула. Борецкий рывком за грудки усадил его обратно.
– Ты, сука, все мне расскажешь! С кем девок убивал?! С попом?! А семью на улице Королева, когда забили?! Прошлой ночью?! Отвечай!!
– Ка… какую семью? – переспросил Лёня.
– Забыл? – зловеще осведомился Борецкий. – Сейчас вспомнишь!
– Подождите, Александр Васильевич, - хладнокровно проговорил Михайлов. –
Стоящий рядом с Кравчуком Борецкий поразился перемене произошедшей с лицом маньяка. Глаза Лёни расширились, потемнели. Все черты исказились, стали похожи на студень. Верхняя губа заметно затряслась.
– Даю вам минуту, - продолжил Михайлов.
– И, если вы не начнете давать показания, вас отведут в камеру к уголовникам. Это я вам обещаю.
– Я… я-а скажу, - сразу же проговорил Кравчук, заметно заикаясь. – Я все скажу. Только вы все равно ничего уже не сможете изменить. Ничего не сможете. Он вернулся!
Слова хлынули из Кравчука подобно прорвавшей плотину воде.
Глава пятая
Лай за окном усилился. Сон ушел окончательно.
– Да что с ней такое сегодня?! – раздраженно процедил мужчина сквозь зубы и откинул одеяло.
– Ну, я ей сейчас…
– Не ходи, - жена схватила его за руку. – Что-то как-то нехорошо, я боюсь.
– Чего-о? Еще чего не хватало.
Мужчина выдернул руку, сердито прошлепал к выходу.
– Ну что ты, сука, растявкалась? – свирепо крикнул он, выходя в сени. Распахнул дверь на крыльцо и понял: что-то действительно не так. Никогда прежде его собака, псина, в общем-то, незлобная, не проявляла такой лютой ненависти. Сейчас эта дворняга ростом с немецкую овчарку стояла на широко расставленных, слегка согнутых лапах и злобно, с глухим рычанием, лаяла в направлении заднего двора. Шерсть на загривке поднялась дыбом. Цепь натянута, но не во двор, а прямо напротив будки. Непонятно: цепь мешает ей броситься на того, кто там притаился, или убежать?
– Кто там?! – грубо крикнул мужчина во тьму.
– Челове-ек, впусти-и меня, - услышал он тихий, протяжный стон.
По спине пробежали мурашки.
– Кт-то… кто здесь? – хрипло спросил мужчина. Неожиданно для самого себя он почувствовал, как подгибаются колени. Липкий, иррациональный страх сковал, лишил воли. Так страшно ему не было никогда.
Любила ли она его?
Да!
Окончательно в этом он убедился позже, когда на себе познал, что такое Жажда
Влада…
Те несколько дней, что сходила вода, просыхали дороги, Андрей провел словно во сне. Дни, но не ночи. Каждую ночь к нему приходила Она. Они беседовали, смеялись, вместе любовались луной. Граф любовался своей загадочной гостьей, восхищался ее красотой и страстно, до умопомрачения желал ее. Вожделел и в то же время страшился перейти какой-то незримый, но ясно ощущаемый рубеж. Она помогла ему сама…
Они стояли у распахнутого окна, в полумраке, освещаемые лишь серебряным светом высокой луны. Влада была в белом вечернем платье, оставлявшим открытыми шею, плечи. Волосы цвета воронова крыла были забраны в высокую прическу. За окном дышала сладострастием южная весенняя ночь.
Влада с грустью проговорила:
– Луна убывать.
– Убывает, - машинально поправил Андрей.
У него уже появилась привычка исправлять речь Влады. За неделю девушка сделала в русском языке значительные успехи.
– Луна убывает, - тихо повторил он и повернулся к Владе.
Луна, равно как и неправильное произношение девушки, заботили его в те минуты меньше всего. Близость прекраснейшей из женщин мутила рассудок, кружила голову. Он проглотил вставший вдруг в горле ком и произнес хрипло:
– Влада… милая… прости мои слова, но… Я не могу молчать…
Белоснежная лебединая шея перед глазами манила, графу нестерпимо хотелось прикоснуться к ней губами, осыпать поцелуями. Вместо этого он взял девушку за руку. От него не укрылось, что Влада чуть напряглась. И еще он явственно ощутил холод ее ладони. Не холод – прохладу. Прохладу, от которой все тело пронзил нервный импульс, зажгло грудь. О, как хотелось ему согреть ее прохладную кожу…
– Влада, я вас люблю… - выдохнул он.
Главное слово, вырвавшись, повлекло за собой половодье прочих.
– Я страстно, безумно люблю вас, Влада. Вы лучшая из женщин, с которыми когда-либо я имел честь быть знаком… И я твердо намерен просить у вашего отца вашей руки… Я… я богат, в России у меня поместья, не одно. У отца, помимо прочего, ситценабивная фабрика. Если ты захочешь, я оставлю службу. Я… я могу жить там, где ты пожелаешь, только не говори «нет»…
Произнося эти слова, граф пытался приблизиться к девушке вплотную, но меж ними выросла незримая стена. Даже возникло ощущение, что неведомая сила отталкивает их друг от друга, подобно одноименным полюсам магнита. Нестерпимо жгло грудь.
Трудно сказать, что чувствовала тогда Влада. Чувствовала ли вообще? Несомненно - ДА. Влада была несравнимо выше любого рядового вампира, что руководствуются лишь инстинктами. Выше, утонченнее, развитее. Как многому она его научила… впоследствии. Еще большему он научился сам, после гибели любимой.
Тогда же, далекой весной тысяча восемьсот семьдесят восьмого года, она просто тихо прошелестела:
– Сними крест.
Граф на секунду замер. Чувствуя себя на краю пропасти, взялся двумя руками за шнурок и медленно, с замершим сердцем, шагнул с обрыва.