Линия перемены дат
Шрифт:
С берега, левее места стычки с матросами, заиграли прерывистые вспышки, и сразу же по броне рубки застучали пули. Звякнуло стекло прожектора. Казавшийся безлюдным советский берег жалил пирата невидимыми остриями бронебойных пуль. Пограничники накрыли цель. «Больше я сюда не пойду. Хорошо, что чек в кармане. Надо убираться», — подумал Колдуэлл и приказал: — Приготовиться к погружению!..
Когда над берегом взвилась и рассыпалась красная ракета, подводная лодка Первой разведывательной бригады Северо-западного флота под командованием капитана 3 ранга флота Соединенных территорий Реджинальда Колдуэлла уходила под воду.
— Пройдем! — утешил Бэндита Колдуэлл. — Сейчас это главное. Командира советского сторожевика удалось обмануть. Он потерял нас…
Капитан 3 ранга Прокопенко, изучая характер замеренных им глубин, обратил внимание на сорокаметровую изобату. Она проходила вдоль берега на значительном удалении от него, а в десяти километрах южнее Скалистого мыса делала крутой поворот к берегу, затем исчезала там, где Прокопенко не рисковал производить промеры, и шла опять параллельно изгибу в море. Между этими ветвями изобаты лежал коридор больших глубин.
— Вот, по-моему, в чем секрет их успеха, товарищи офицеры, — постучал Прокопенко карандашом по карте. — Здесь единственное место, где можно близко подойти к берегу. Да, нельзя воевать, не зная места, где произойдет бой. Вот вам наглядный пример того, как длительная безнаказанность порождает у негодяев самонадеянность. Командир подлодки рассчитывает, что сбил нас. Его виляния у границ территориальных вод никого не запутали. Все равно он вернется в эту точку. А мы пойдем ему навстречу…
— Как? — удивленно воскликнул вахтенный офицер. — Он же в нейтральных водах.
Прокопенко улыбнулся.
— Очень просто. Мы незаметно уйдем отсюда в ту бухту, где стояли вчера. Пока он занят самим собой. Скалистый мыс будет нашей ширмой от всех видов наблюдения. Наш уход не вызовет подозрений. Ведь «Шквал» — корабль в дозоре. Командир неизвестной подлодки понимает это. Важно не дать ему понять, что мы только его и ждем. Я запросил командование об усилении дозора. Кстати, товарищ Тобоев, мы высадим поисковую партию за мысом. К ночи они выйдут в исходный район и с утра начнут поиск. Конечно, лучше, если бы была точка, а не линия. Но на нет, как говорят, суда нет…
Подводная лодка самым малым ходом осторожно движется на двадцатиметровой глубине. Курс 80. В такие минуты хочется молчать. Эхолот показывает под килем 20 метров, 21 метр… 18 метров. Колдуэлл спокоен. Во всяком случае так всегда должно казаться подчиненным. И все же звонок заставляет его вздрогнуть.
— Шум винтов советского сторожевика по курсу, — докладывает акустик. — Дистанция…
Матросу нельзя не верить. Он показал лучшие результаты на тренировках по узнаванию особенностей шума винтов кораблей всех классов…
— Полный вперед! — командует Колдуэлл. На лбу у него против воли выступают крупные капли пота. Из машинного отсека слышен нарастающий рев моторов.
Тяжелый удар по носу подбрасывает лодку. Сухо звякнув, падает транспортир. Мигнул свет. Еще удар…
— Стоп, машина! Погружение. Всем стоять на своих местах! Прекратить движение в лодке!
Лодка медленно опускается. Очередной удар по носу, два — по корме. Наступает тишина. Легкий толчок, и лодка ложится на грунт.
В гидроакустической рубке сторожевика, как в бане: жарко и душно. Матрос Айвазян — южанин, а и ему жарко. На крупном горбатом носу молодого акустика росинки пота. Динамик монотонно и надоедливо издает протяжные густые звуки… Но вот послышался сухой металлический щелчок. Командир Айвазяна, старший лейтенант Зориков, прищурив глаз и приоткрыв рот, внимательно вслушивается и смотрит на ленту рекордера. Сухие щелчки следуют один за другим. Словно кто-то невидимый, там, в динамике, ударяет ногтем по металлу корпуса. Из-под пера рекордера по ленте ползут, короткие жирные черточки.
— Контакт. Подводная лодка.
Прокопенко выводит корабль на боевой курс. Лицо командира серьезно и внимательно. Застыли на своих боевых постах матросы. Временами-командир чувствует на себе короткие, ожидающие и нетерпеливые взгляды молодых моряков. Командир чуть-чуть волнуется в душе. Но внешне его продолговатое темное лицо с крупным носом и решительно сжатыми губами спокойно. Точнее — непроницаемо.
Наступает настоящий экзамен экипажа. Проверка делом результатов упорной учебы у механизмов в учебных классах, на трудных вахтах в дальних многодневных походах в штормовом океане. Проверка цены горячих споров на комсомольских собраниях и борьбы за отличные подразделения. Проверка цены бессонных ночей командира, молчаливо и придирчиво обходящего корабль — на якоре ли, на ходу, у стенки — вот уже третий год без перерыва… Так выковывалась уверенность матросов в своем командире, уверенность командира в своих подчиненных.
— Мы заставим его показать себя, раз он сам залез в ловушку, — вполголоса, но так, чтобы слышали все подчиненные на боевом посту, решает Прокопенко. — Атака подводной лодки! Малую серию по третьему поясу окончательно изготовить, — командует капитан 3 ранга. — Бомбы, товсь! Начать бомбометание!
Тяжелые цилиндры один за другим уходят в воду…
— Контакт пропал!
— Значит, легла на грунт. Проверим. — Прокопенко начинает осторожно маневрировать. Зыбкие зеленоватые импульсы на экране эхолота дрожат у отметки «40», потом начинают падать.
— На нашей карте здесь нет возвышения дна, — докладывает Тобоев.
— Понятно. Значит, лодка на дне. Стоп машины. — Сторожевик медленно идет над целью. Эхолот опять показывает сорокаметровую глубину.
— Не уйдет. Бомбы, товсь! Начать бомбометание!..
За кормой корабля вспучиваются похожие на оплывшие свечи водяные бугры и рассыпаются столбами брызг. «Шквал» разворачивается и вновь бьет. Правый уголок губ командира подрагивает. В глазах — злые искорки.
— Бьем вокруг лодки. Попробуем заставить пиратов всплыть…