Линия разлома
Шрифт:
Внутри было тесно и низко. Все-таки бывший детский садик как-никак, здесь высокие потолки не нужны были. По лестнице, больше похожей на таковую в старинных замках, они поднялись на второй этаж, где в бывшем кабинете заведующей детским садиком сидел Мартин Фицкорн, бывший старший офицер станции в Москве, а теперь – откомандированный из «MI6» в распоряжение «Европейского разведагентства».
На столе Фицкорна стоял на подставке планшетник, к нему он подключил выносную клавиатуру и играл в «Modern Warfare». Увидев входящих, он поставил игру на паузу.
– Джентльмены…
В углу стояла кофеварка, и ее заправлял сам Фицкорн
– Итак.
– Контакт прошел по плану, – ответил адвокат, – договоренность достигнута.
Поляк ничего не ответил, он упрямо смотрел в стол.
– Твое мнение, Сэм?
«Адвоката» все называли Сэм, но это было не его настоящее имя. Он был эмигрантом во втором поколении, его отец и мать еще в молодом возрасте сумели эмигрировать из Пакистана. После 9/11 контора начала проводить набор людей, знающих пушту и урду и способных раствориться в адском котле пешаварских улиц. Сэм или Азиз, как было его правильное имя, подходил как нельзя лучше.
– Работать можно. С определенным контролем, конечно.
Поляк продолжал смотреть в стол.
– Твое мнение…
…
– Вроцлав?
– Эти люди неуправляемы, – сказал поляк, – с ними нельзя иметь никаких дел.
Европейское разведагентство создавалось недавно, и традиций, таких какие в изобилии скопились в британских разведслужбах, здесь не было. Но кое-какие правила уже были. Например, каждое дело, каждую оперативную разработку вели два агента, прикомандированных из разных разведок стран ЕС. И только их общее мнение могло стать приказом к действию.
– В чем дело? – сказал британец. – Они проявили неповиновение?
– Нет, сэр.
– Тогда в чем проблема, Вроцлав?
Поляк поднял глаза и в упор посмотрел на британца.
– Проблема в том, сэр, что это исламские экстремисты, вот в чем проблема. Их нельзя контролировать.
– Вроцлав, мы и не собираемся их контролировать. Дело в другом. Вы учили астрономию? Знаете, что такое «черная дыра»?
…
– Это что-то вроде космического хищника, он пожирает все, что втягивается в эту воронку. Около него искривляется все… пространство, время. Собственно, так их и обнаруживают, ибо черную дыру нельзя увидеть, она не материя, она – антиматерия. В геополитическом плане такая же воронка – это Россия. Около нее не действуют обычные законы, какие действуют в других местах. Здесь срываются операции, теряются агенты, пропадает связь. Классическую оперативную работу, какую мы вели и ведем на Востоке, – здесь вести бессмысленно. Поэтому все, что мы здесь можем, – это причинять вред. Я не собираюсь контролировать тех, кого мы забрасываем в Россию, – их и в самом деле невозможно контролировать. Все, что я хочу, – это обеспечить их ресурсами и посмотреть, сколько вреда они смогут причинить.
…
– Вацлав, вы специалист по партизанской войне. Нас интересует ваше профессиональное мнение – увиденные вами люди смогут какое-то время вести партизанскую войну на территории России? Хоть какое-то?
– Думаю, что смогут. Хоть какое-то.
– Отлично. В таком случае мы больше вас не задерживаем, Вацлав. Поезжайте в гостиницу и выспитесь. Как следует. Завтра жду вас на дебрифинге.
Поляк встал и вышел.
– Ну? – начальник и подчиненный были выходцами из одного разведагентства, а потому между ними
– Он ненадежен.
– В смысле?
– Что-то вынюхивает.
– Мы все что-то вынюхиваем.
– Он может работать на две стороны.
– Поляк? Да перестань, – рассмеялся начальник станции, – они ненавидят русских.
– Сэр, он может сломаться, – упрямо сказал Сэм, – он не верит в то, что мы делаем. Не может заставить себя поверить. Я видел, как он вел себя в лагере. Он был готов взять из машины автомат и открыть огонь, а дальше будь что будет. В тех, с кем мы работаем, он не видит друзей, а в русских он не видит врагов. Опасное сочетание.
Начальник станции задумался.
– Напиши мне рапорт…
– О чем, сэр?
– Что твой напарник неоднократно жаловался на головные боли, порой ведет себя неадекватно, забывает сказанное пять минут назад. Я попробую выпихнуть его отсюда на реабилитационный курс. Или хотя бы на внеплановое медицинское обследование – оно займет две недели, за это время ставка тут заполнится.
– Понял, сэр.
– Как Исмаил?
– Мне показалось, стабилен, сэр. Он даже улыбался.
– Улыбался… – начальник станции достал компактный проигрыватель и вставил в него карту памяти «MicroCD» – тогда вот это послушай…
…..
– Аллаху Акбар.
– Мухаммад расуль Аллах.
– Салам, брат. Да укажет тебе Аллах правильный путь и да приведет в порядок дела твои.
– Брат, никто не приведет в порядок наши дела, кроме нас самих. Но баркалла за хорошие слова.
– Как продвигаются дела? Я слышал, была заваруха там у тебя.
– Да, машаАллах, все в порядке. Тут просто албанцы совсем оборзели, краев не видят. Пришлось порешать.
– Я отправил. Товар уже в Польше.
– Сколько?
– Тонна, как и обещал. Идет обычным маршрутом. Я маячок не стал ставить, мало ли.
– Правильно, брат. Осторожность никогда не помешает.
– Я с Магомедом разговаривал.
– И что?
– Ему тоже надоело платить. Он согласен.
– А дальше?
– Я собираюсь говорить с Сухробом. У него связи на той стороне. Слышал, он дочь свою за авторитетного амира выдал. Если Сухроб согласится, можно будет работать самим.
– Опасно, брат.
– А сейчас – глупо. Мы больше половины отстегиваем кяфирам, нам крохи остаются. А если что не так – нас и сольют.
– А как здесь?
– А как албанцы торгуют? Как сицилийцы торгуют? Турки? У каждого своя сеть. Сеть, в которой только свои, которые стучать не будут. У нас в Европе нохчей – тысяч сто, это большая сила, брат. Как они живут? Чем они занимаются? Сортиры моют за кяфирами, астагфируЛлах?