Линкольн
Шрифт:
У этой первой женщины, которую любил Авраам Линкольн, была трагическая судьба. Года два с половиной назад, когда ей было девятнадцать лет, она обручилась с приезжим дельцом из Нью-Йорка по фамилии Макнамар. Правда, в Нью-Сейлеме он фигурировал под фамилией Макнил, но когда выяснилось, что это его ненастоящая фамилия, он сказал своей невесте и своему приятелю Линкольну, что переменил фамилию, дабы укрыться от своей семьи, которая живет в Нью-Йорке. В сентябре 1832 года он уехал, сказав, что едет развязаться с семьей, скоро вернется и обвенчается с Энн. Шли месяцы, они складывались в годы, а Макнамар не возвращался и не подавал о себе никаких вестей.
Линкольн и Энн были хорошо знакомы; одно время они даже жили под одной крышей, когда Линкольн ютился
Они редко виделись — Линкольн и Энн Рутледж, оба ждали, что принесет им будущее. У Линкольна были свои заботы, учебники по праву, начинающаяся политическая деятельность, у нее свои трудности, ложное положение, в котором она оказалась по вине Джона Макнамара.
Пришел знойный и засушливый август, посевы и травы чахли без капли влаги, среди местных жителей свирепствовала малярия. Линкольн боролся с болезнями, глотая хину и каломель.
В один из этих августовских дней в Нью-Сейлеме стало известно, что Энн Рутледж лежит в тяжелой лихорадке и врачи опасаются за ее жизнь. Прошло еще несколько дней, и в Нью-Сейлем прискакал двоюродный брат Энн, чтобы сказать Линкольну, что положение Энн становится все хуже. Линкольн немедленно помчался на ферму. Это были последние часы, которые они провели вместе. Он смотрел на ее бледное, изнуренное болезнью лицо, на голубые глаза и каштановые волосы. Вряд ли было сказано много слов, скорее всего он просто держал ее маленькую слабую руку в своей большой и сильной руке.
Через несколько дней, 25 августа 1835 года, Энн Рутледж умерла.
Когда Линкольну пришлось следующий раз ехать в Вандейлию, глубокий снег покрывал холмы и прерию, сам город был укутан в белый наряд. Чрезвычайная сессия законодательного собрания открылась 7 декабря 1835 года. Сенаторы, заседавшие на втором этаже, чувствовали себя совсем неважно, потому что в стенах зияли свежие трещины, сквозь них задувало снег, а пол посередине осел на полфута. В течение шести недель сессия законодательного собрания рассмотрела 139 биллей. Города Иллинойса, жаждавшие увидеть поезд и услышать свисток паровоза, получили семнадцать железных дорог. Половина предложенных биллей была принята, и среди них — особенно важный закон о строительстве канала, который должен был соединить Иллинойс с озером Мичиган, — ведь бушель пшеницы, стоивший в Иллинойсе 50 центов, после путешествия по Великим озерам в Буффало стоил уже 1 доллар и 25 центов. Линкольн был не совсем согласен с законом, увеличившим количество членов законодательного собрания с 55 до 91, но его не могло не радовать то, что графство Сэнгамон вместо четырех представителей будет теперь иметь семь.
18 января сессия закончилась, и Линкольн отправился домой. В кармане у него лежало 262 доллара — его жалованье как члена законодательного собрания. Стояла удивительно мягкая и теплая иллинойская зима, когда в воздухе носится обещание близкой весны.
Вновь потянулись топографические съемки, занятия правом, политикой. 30 мая 1836 года Линкольн в последний раз роздал почту жителям Нью-Сейлема и объявил им, что отныне их почтовая контора будет находиться в Спрингфилде.
В июне, когда началась новая предвыборная кампания, Линкольн вновь выставил свою кандидатуру в законодательное собрание штата.
Как раз в это время Линкольну пришлось столкнуться в спрингфилдском суде с адвокатом Джорджем Форкуэром, который переметнулся от вигов к демократам и после этого получил назначение от правительства демократов на высокий пост с окладом 3 тысячи долларов в год. На крыше своего изысканного дома Форкуэр установил первый в этой части Иллинойса громоотвод, посмотреть на который специально съезжались люди.
После того как в судебном заседании выступил Линкольн, Форкуэр начал свою речь с того, что молодой человек, выступавший только что перед ним, слишком занесся и придется его осадить; жаль, что эта задача выпала на долю его,
1 августа выборы состоялись. Графство Сэнгамон из 17 кандидатов в законодательное собрание штата наибольшее число голосов отдало Линкольну. Виги вообще одержали в графстве полную победу, завоевав семь мест в конгрессе штата и два места в сенате.
Вскоре после этой блистательной победы Линкольн держал экзамен перед двумя судьями из верховного суда штата на право заниматься адвокатской практикой, выдержал его, дал своим экзаменаторам обед и 9 сентября получил на руки диплом, дававший ему право выступать в качестве адвоката во всех судах штата Иллинойс. 5 октября Линкольн впервые выступал в спрингфилдском суде вместо Джона Стюарта. С этого времени началось их длительное содружество как юридической фирмы.
В октябре и ноябре Линкольн провел еще три последние топографические съемки и навсегда распростился с этим делом.
Все девять вигов, избранных от графства Сэнгамон в законодательное собрание, были один к одному — ростом в среднем по шесть футов, Линкольн самый высокий, и их прозвали «Долговязой девяткой». Пока они два дня добирались в почтовой карете до Вандейлии, они со всех сторон обсудили тактику, которой следовало придерживаться на предстоящей сессии, — эти представители графства Сэнгамон хотели провести чрезвычайно важный для них закон о переводе столицы штата Иллинойс в Спрингфилд. Когда же они приехали в Вандейлию, то увидели, что жители, испуганные разговорами о переносе столицы в другой город, сломали старое здание законодательного собрания и только-только успели построить в центре главней площади новое. Линкольн обошел все здание, шагая между рабочими, еще заканчивавшими свои дела, и, вероятно, посмеялся тому, что здание едва ли вместит законодательное собрание в его нынешнем составе, не говоря уже о будущем.
Сессия открылась 5 декабря 1836 года. Губернатор штата Дункан в своем послании предлагал оказать финансовую поддержку строительству всех каналов и железных дорог. Между тем к строительству запланированных на прошлой сессии семнадцати железных дорог и двух каналов никто и не думал приступать — не было уложено ни одной шпалы, не вынуто ни одной лопаты грунта. Впервые избранный в законодательное собрание энергичный депутат Стифен А. Дуглас внес новый большой законопроект. Почти каждый город штата хотел получить для себя железную дорогу или канал, и новый законопроект должен был удовлетворить всех путем выпуска и продажи облигаций на сумму в 10 миллионов долларов. В первый же день сессии этот проект был одобрен комитетом, в котором были представлены богатые и власть имущие бизнесмены, в том числе и Томас Матер, президент Спрингфилдского банка.
Вокруг нового законопроекта начались обычные интриги и торговля по принципу: «ты мне почешешь спинку, я — тебе». Линкольн оказался в положении руководителя вигов в законодательном собрании и вместе с «Долговязой девяткой» старался заключить как можно больше выгодных сделок, с тем чтобы обеспечить поддержку при голосовании самого главного для них вопроса — о переводе столицы штата в Спрингфилд. Прошло несколько недель. За это время законопроект был изувечен, расчленен, вновь склеен, пока, наконец, каждый город и каждое графство не получило свой кусок пирога — железную дорогу, канал, право сбора подорожной пошлины или еще что-нибудь в таком роде. В конце концов законопроект был принят.