Линни: Во имя любви
Шрифт:
Я ушла, оставив ее сидеть на помятой постели с саквояжем у ног и с отвращением разглядывать крошечную комнату.
Похоже, Салли не считала эту жизнь настоящей. Так же как и я. Остаток ночи я думала над ее словами.
— В моей настоящей жизни, — прошептала я таким же горделивым тоном, как Салли. — В настоящей жизни.
В течение следующих нескольких месяцев я много узнала о Китаянке Салли. Это ведь несложно, если ты спишь с кем-то рядом, если слышишь, как он кричит, когда ему снятся кошмары, если по запаху узнаешь, кем был последний клиент твоей соседки по комнате. Теперь
— Я его девушка по вызову, — сказала мне Салли однажды, когда я, сидя на кровати, пудрилась перед выходом на улицу. — Ну знаешь, из тех, кто хорошо одевается и развлекает джентльменов из высшего общества. Льюис покупает мне модную одежду и снимает для меня уютную квартирку. Все джентльмены, которые приходят ко мне, принадлежат к высшим слоям общества, не то что эти отбросы, с которыми приходится иметь дело на Парадайз-стрит. — Она мечтательно улыбнулась и замолчала.
— И дело не только в клиентах, — продолжила Салли через некоторое время. — Та жизнь, Линни, ничем не напоминает эту.
Она взглянула на свою дорогую одежду, висевшую на гвоздиках на стене, затем подошла ко мне и оценивающе посмотрела на мое лицо.
— Из тебя получилась бы хорошая девушка по вызову, — сказала Салли.
Я положила зеркальце и коробочку с пудрой на колени.
— Правда?
— Конечно. Ты еще не утратила свежести, которую джентльмены так ценят. Все твои зубы на месте, ты достаточно прилично выглядишь, и у тебя густые волосы. Более того, у тебя даже неплохие манеры, и ты правильно говоришь.
Несмотря на то что Салли делала мне комплименты, ее слова все-таки задели меня.
— Неплохие манеры? Ты прекрасно знаешь, что у меня манеры лучше, чем у кого бы то ни было из наших товарок. Меня воспитала мама, — сказала я, позволив себе презрительную нотку в голосе. — Она научила меня, как нужно себя вести и как следует говорить.
Китаянка Салли улыбнулась, стараясь не шевелить нижней губой. У нее не было двух передних зубов, и Салли делала все возможное, чтобы никому не показывать дыру, зияющую во рту.
— Ты можешь считать себя леди, моя девочка, — ответила она. — Но если бы тебе пришлось провести некоторое время среди людей из высшего общества, ты поняла бы, чем отличается твоя «правильная речь» от речи тех, кто родился в благородной семье. Ты всего лишь немного лучше остальных девушек, и я могу поклясться, что, проведя здесь еще несколько лет, ты утратишь и эту небольшую разницу и поймешь, что ничем от них не отличаешься. Но тогда уже будет поздно что-либо предпринимать.
Я смотрела на Салли. Неужели она права? Неужели я так и буду принимать клиента за клиентом ночь за ночью, а мечта покинуть Парадайз-стрит и Ливерпуль так и останется только мечтой? Неужели я умру в одиночестве, сраженная дурной болезнью?
Должно быть, Китаянка Салли заметила смятение на моем лице. Она протянула ко мне руку и провела пальцем по щеке.
— Когда Льюис выйдет из тюрьмы, я могла
Я пожала плечами, отступая назад. Ее палец был нежным и мягким — у Салли имелась баночка с лавандовым кремом, который она втирала в руки каждый вечер, перед тем как надеть перчатки.
— Не знаю. — Я подняла подбородок и сузила глаза. — Я не знаю, что от меня потребуется. Здесь не так уж и плохо, — добавила я, хотя мы обе знали, что я блефую.
— Хорошо, тогда я снова задам тебе этот вопрос, когда ты все как следует обдумаешь. Знаешь, не нужно принимать мое предложение в штыки. И не надо так на меня смотреть. Ты могла бы приносить Льюису неплохой доход, а чем раньше ему удастся скопить необходимую сумму, тем скорее мы сможем переехать в Лондон. Линни, я не говорила тебе, что Льюис собирается на мне жениться? Конечно, когда для нас настанут лучшие времена — когда мы будем жить в Лондоне. Я оставлю работу, так как Льюис сможет содержать меня, и мы будем жить в прекрасном доме, полном слуг. У меня будет своя собственная горничная.
Я подумала, что, может быть, работая на Льюиса, я смогу раньше, чем планировала, собрать деньги и купить билет в Америку. Идея была заманчивой.
И всего через три недели после этого разговора, проснувшись одним холодным ноябрьским днем, я увидела, что Китаянка Салли складывает вещи в свой саквояж.
— Его выпустили, — сказала она, заметив, что я уже проснулась. — Льюис на свободе. Он передал мне эту новость через одного из своих людей, всего час назад. — Она положила в саквояж свою сорочку и вопросительно на меня посмотрела. — Ну так что? Ты поедешь со мной? Я уже передала ему, что приведу новую девушку. Но ты не можешь ехать в таком виде, словно чучело. Если ты собираешься работать вместе со мной, тебе следует привести себя в порядок.
Я отбросила в сторону одеяло и пригладила волосы руками.
— Ты действительно думаешь, что я справлюсь? — спросила я.
— Для начала, когда мы приедем, не забывай называть меня мисс Синг, — сказала Салли, так и не ответив на мой вопрос. — Наедине ты можешь называть меня Китаянкой Салли, но, если мы пойдем в театр, или в хороший ресторан, или еще на какое-нибудь светское мероприятие, я для тебя — мисс Синг.
Она порылась в своем саквояже, достала муаровое бежевое платье и бросила его мне на кровать.
— Вот. Надень это. Оно тебе немного велико, но для сегодняшнего дня сойдет. Я же не могу показать тебя Льюису в одном из твоих рабочих платьев — в них ты похожа на общипанного павлина. Льюису нравятся хорошо одетые девушки. Если хочешь, можешь оставить его себе. Льюис купит нам обеим много других нарядов.
Я взяла платье и провела пальцами по ткани.
— Почему ты делаешь это для меня?
Салли взглянула мне в глаза.
— Для тебя? Я делаю это не для тебя. Неужели ты думаешь, будто у меня такое большое сердце? — Она хмыкнула. — Я же говорила тебе: ты будешь работать с нами, а это поможет Льюису. Льюису нравится, когда я привожу к нему новых девушек. Он доверяет моему вкусу. И он обязательно меня наградит, если вам удастся с ним сработаться (так обычно и бывает). Если же нет…