Лион Измайлов
Шрифт:
Выступление Невзорова благополучно подошло к концу. Артисты театра с умилительными улыбками поаплодировали старейшему актеру, и Ступкин объявил следующее выступление. Следующей выступала актриса Алевтина Боряева, тянувшая на себе две трети репертуара последние пятьдесят лет.
— Не подведите, голубушка, — прошептал Ступкин.
Боряева долго и обаятельно улыбалась в камеру, а затем сказала:
— Товарищи, нам, актерам, всегда волнительно…
— Уволю, — процедил Ступкин и сделал такое лицо, будто узнал, что соседний театр поехал играть на родину Шекспира. — Уволю! — шипел Ступкин. — Бездарь!
Но актриса Боряева уже читала отрывок из
Ступкин за спиной Боряевой говорил артисту Силуэтову:
— Учти, Вася, сейчас тебе идти. Я скоро «Лес» ставить буду. Тебе сразу три роли дам. Но если я от тебя «волнительно» услышу, выгоню, и устроишься только во Владивостоке. Там меня еще не знают.
— Как можно, Коля! — сказал Вася и пошел выступать. — Товарищи… — обратился он к телезрителям и сделал большую паузу. — Нам, артистам… — сказал он и сделал еще более длинную паузу, — всегда радостно выступать перед вами, зрителями. — Силуэтов перевел дух и победно глянул на Ступкина. И дальше пошел как по-писаному: — Нам, артистам, всегда волнительно… — В ужасе остановился, потом махнул рукой и стал рассказывать об образе современника, воплощенном им в незабываемых им же ролях.
— Зарезал, — сказал Ступкин, — уволю! Всех уволю, а тебе пробью голову. Сам поеду во Владивосток, чтобы ты вообще нигде устроиться не мог, когда выйдешь из больницы.
Ступкин проклинал все: ГИТИС, который окончил двадцать лет назад, восемнадцать театров, в которых он за эти годы работал, и всех актеров, каких только знал на свете, — от первобытных до народных.
— Ну что ж ты так убиваешься, — вдруг услышал он тихий голос Вельской. — Я сейчас выйду и все исправлю.
И она действительно вышла и действительно все исправила. Нежным голосом, в котором слышались стальные нотки, придыхая и пришептывая для большей прелести, она радостно сказала:
— Товарищи, вот тут мои друзья актеры говорили, что им выступать перед вами волнительно. Ну что говорить, товарищи, действительно волнительно.
Дальше Ступкин не слышал, он стонал:
— Ни за что, никогда в жизни не оскверню себя ее поцелуем. Никогда!
Последним было слово Ступкина. Он поблагодарил зрителей, пообещал им множество творческих успехов, пожелал всего хорошего и попрощался. К нему бросились все, кто был в студии, поздравляли, говорили, что давно не было такой телепередачи. Ступкин стоял удивленный, радостный, счастливый, и на душе у него было волнительно.
Правда-матка
Один мой знакомый, по профессии писатель, напечатал рассказ, в котором в доступной форме изложил мысль, что правду надо говорить прямо в глаза и, дескать, дружба от этого только укрепляется. Мне эта мысль так понравилась, что я, как только его встретил, сразу и начал:
— Знаешь, правильно ты в своем рассказе написал, что надо все в глаза говорить.
Он обрадовался:
— Значит, тебе рассказ понравился?
— А как же, — говорю, — еще как понравился, я давно не читал таких правильных рассказов. И пусть он написан корявым языком, пусть создается впечатление, что автор этого рассказа ни в институте, ни в школе никогда не учился, но мысль в этом рассказе правильная, а это самое главное.
Он после этих слов на меня посмотрел как-то странно, а я дальше продолжаю:
— Это верная мысль — правду в глаза говорить, потому что это дружбу укрепляет. Вот я тебе сейчас всю правду и скажу. Понимаешь, когда этот рассказ
Туг я дыхание перевел, а он весь бледный стоит:
— Я не думал, что ты ко мне так плохо относишься.
— Что ты, если бы я к тебе плохо относился, я бы этого всего не говорил, а так как я тебя люблю, я тебе все как есть выложу и про тебя, и про твою жену.
— А при чем здесь жена? — говорит он и за сердце хватается.
— Вот то-то и оно, что она здесь ни при чем, а при ком. Ты-то думаешь, что она при тебе, а она вообще неизвестно при ком. Я не знаю, почему это происходит. Может, потому, что ты одеваешься так плохо, что с тобой выйти стыдно, то ли потому, что пишешь так, что тебе руки и ноги пообрывать хочется. Но ты все равно пиши, потому что не важно, что ты там пишешь, все равно этого никто не читает. Главное, что ты человек хороший, жадный, правда, но не это в тебе самое плохое, а то, что ты можешь любого друга предать в одну минуту, поэтому и друзей у тебя нет.
— За что ты меня так ненавидишь? Что я тебе плохого сделал?
— Ничего ты мне плохого не сделал. Ты написал, что надо правду говорить, вот я и говорю.
— Мало ли что я там написал! Нельзя же так буквально понимать.
— А, тогда другое дело. Тогда рассказ твой плохой, а писатель ты замечательный и человек очень симпатичный. И жена твоя хорошая и ни в чем сомнительном не замешана. И друзей ты никогда не предашь, за это мы тебя и любим, а не за то, что ты читателей обманываешь.
Он обрадовался:
— Это правда?
— Конечно, правда. А если ты еще писать бросишь, я тебе этой правды столько наговорю — всю жизнь будешь радоваться.
Я должен любить людей
Я должен. Я должен. Я должен любить людей. Каждое утро я просыпаюсь и говорю себе эти слова.
И каждый вечер пытаюсь вспомнить, кого я за этот день полюбил, но никого, кроме себя, любимого, вспомнить не могу. Я стелю постель, ложусь, стараюсь расслабиться и вспомнить всех тех, кого я почему-то должен любить.
Жена моя, дай ей бог здоровья. Она хорошая женщина, но полюбить ее как своего ближнего вот так просто, без доплаты? Нет, ни за что. Женился я на ней довольно поздно. Особого выбора у меня уже не было. Я и сейчас не Ален Делон, а тогда и подавно хорош был в костюмчике из Караганды и туфлях «Бакинская саламандра».
Прожили мы с ней лет пятнадцать, и все эти годы я пытался найти ей замену, но, как говорится, не обломилось. Нет, я, конечно, люблю есть то, что она приготовит, люблю чистоту, которую она соблюдает. Но ее саму? Нет, это выше моих сил. Я пробовал. Нет, не могу. Конечно, я к ней привык и не мыслю уже никого на ее месте. Нет, она не страшная. Многие даже считают ее привлекательной. Те, кто не видел ее с утра в бигуди и с утюгом наперевес. К тому же она молчаливая. Говорит редко. Практически один раз в день. Но с утра до вечера. Кроме того, она меня еще и ревнует. Я смотрю телевизор, она подходит и говорит: