Лион Измайлов
Шрифт:
А вот интересная психологическая история.
Арканов был в Риге, познакомился с очень красивой женщиной. Вспыхнул роман. Арканову надо было уезжать в Москву. Они распрощались. Она плакала, расставаясь. Аркадий поехал на вокзал и опоздал на поезд. Тогда он радостный вернулся к своей возлюбленной. Она приоткрыла дверь на цепочке и сказала:
— Аркадий, извини, все кончилось. Ты уехал. У меня своя жизнь.
Женя с Аркадием расходиться не хотела. Однако он настоял. Как потом мне рассказывала Женя:
— У него в глазах все время стоял вопрос: «Почему ты здесь?»
Однажды
— Где ты был? — кричала Женя.
— За цветами ходил, — ответил он.
Они развелись. Женя с маленьким Васей въехала в двухкомнатную квартиру, а Аркан получил однокомнатную в том же доме. Мне кажется, они не переставали любить друг друга, и поэтому жить в одном доме и все время общаться как чужие было очень тяжело.
У Арканова начался трудный период. Раньше более молодой Гриша бегал по инстанциям и делал почти всю организационную работу. Горин — живой, общительный, пробивной. Арканов — более медлительный, спокойный, все делает размеренно, не спеша и с ленцой. Не случайно у них и артисты после «расхода» подобрались соответствующие. Горин стал писать среди прочего Писаренкову. а Арканов Петросяну.
Встретились как-то Петросян и Писаренков. Жизнерадостно-злобный Писаренков спросил:
— Как твой?
— Мой грустный, — грустно сказал Петросян.
— А мой веселый, все шутит, — весело сказал Писаренков.
Еще задолго до «расхода» Арканов и Горин писали какую-то эстрадную программу. Им должны были заплатить 1200 рублей. По тем временам нормальные деньги.
Арканов до этого занял у Горина 400 рублей и долго не отдавал. Они пришли в кассу. Получили каждый по шестьсот рублей. Гриша сказал:
— Аркан, давай четыреста рублей.
— Какие четыреста рублей? — изумился Аркан.
— Аркан, ты мне должен.
— Я должен? Да ты что, Гриша?!
Но, короче, отдавать все же пришлось. Аркан отдал четыреста рублей и сказал:
— Что же, я эту фигню писал за двести рублей?
Потом они шли по улице, и Аркан не успокоился до тех пор, пока не заставил Горина купить новый цветной телевизор за четыреста рублей.
Горин привез телевизор домой и долго сокрушался:
— Зачем мне этот телевизор, когда и старый нормально работает!
После развода Женя и Аркан при всей видимости обоюдной неприязни продолжали заботиться друг о друге.
Был период, когда у Арканова совсем плохо было с деньгами и он несколько месяцев не платил за квартиру. Однажды мы должны были с ним ехать выступать в Черноголовку. Этот концерт был очень важен, потому что Бюро пропаганды пригласило нас на смену «Клубу 12 стульев». Я заехал за Аркановым, звоню в квартиру. Никто не открывает. Я звоню снова. Из-за двери кто-то кричит:
— Да заплачу я, заплачу, отстаньте от меня!
Аркадий Михайлович подумал, что пришли из правления кооператива, и решил не открывать.
Я пошел на седьмой этаж к Жене. Она была в истерике.
— Он там пьяный. — сказала она, — лежит на диване, а вдруг его начнет мутить и он задохнется!..
Я пошел к соседу Арканова, попросил разрешения на транзит, перелез с балкона
Эти два-три года были для Арканова очень тяжелыми. Гриша сам писал пьесы, а Аркадию в депрессии было ни до чего. Но потихонечку он все же стал раскручиваться. Все еще действовала его слава ведущего телепередачи «Артлото». Он был первым писателем-юмористом, который задолго до «Вокруг смеха» проник на телевидение. Арканов сначала писал эту передачу, а потом стал в ней сниматься. Он и так нравился женщинам, а тут и вовсе отбоя не стало. Мы как-то сидели с ним в ресторане ЦДЛ. В другом конце ресторана сидела слегка поддатая знаменитая киноактриса. Подошел официант Адик:
— Аркадий Михайлович, вот та женщина просила вас подойти к ней.
Аркан пошел, поговорил, вернулся ко мне и сказал:
— Она хочет, чтобы я ушел с ней.
Не помню, чем дело кончилось, кажется, он не решился. Актриса была слишком экспансивная и неуравновешенная.
Как-то мы с «Клубом» поехали в Баку. Были Резников, Хайт, еще человека три. Публика была тяжелейшая. Один только Хайт все равно проходил как бомба. Я проходил с трудом, но все же проходил со своими наборами довольно грубых реприз, специально сделанных для такой публики. А вот Арканову, который выступал с литературными интеллигентными рассказами, пришлось плохо. Обычно в Баку нас принимали очень хорошо, но тут из-за большого количества концертов публика шла с окраин города, многие и язык-то русский плохо знали. Ну, просто беда.
Помню, Арканов, стоя на сцене, закончил читать один рассказ. Публика, не поняв, что рассказ закончен, не аплодировала. Арканов подождал немного и стал читать следующий, еле-еле вырулил на средние аплодисменты. Сошел со сцены совершенно белый и сказал мне:
— Я, кажется, занимаюсь не своим делом.
Я попытался успокоить Арканова. В общем, он и не должен был подстраиваться под малограмотную публику.
Когда мы ездили по «дырам», ему, конечно, было тяжело с его изящными, не очень эстрадными рассказами. А в больших городах его принимали хорошо. Однажды мы ездили по Казахстану где-то в районе Усть-Каменогорска. Я пробовал там номер, написанный для Винокура. Пародии на Мартынова, на Магомаева, на Лещенко. Я, конечно, пою плохо, но, поскольку это были пародии, все проходило нормально.
И вот я стал уговаривать Арканова исполнить этот мой номер со сцены:
— У тебя слух абсолютный, кроме того, я из зала посмотрю, как это все получается.
Он отказывался:
— Да неудобно, ну что я, как старый дурак, выйду, петь начну.
Но все же я его убедил.
Арканов вышел и по бумажке стал исполнять этот пародийный номер. Пел хорошо и даже похоже на оригиналы. Имел успех. Как только он сошел со сцены, я начал:
— Ну как тебе не стыдно, старый дурень, стоит, поет, изображает певцов, писатель называется!..