Липовый мед
Шрифт:
— Это Колесникова, — сжалился Игнат. — Она заходила к тебе вчера, рассказывала про…
— Вспомнил. Брюнетка. — Костя откинулся на спинку кресла, скрестив пальцы в замок и внимательно разглядывая друга. — Ты ведь привёл её не просто так, да? Хотел, чтобы я оценил её потенциал без привязки к тебе и твоим симпатиям?
— Раскусил. — Игнат прикусил костяшку пальца и покосился на друга. — Так что, идём?
— А ей комфортно будет с нами? Всё-таки субординация…
— Уверен, она справится. А если нет — я помогу.
— Ну, хорошо. — Костя потянулся
— А если нет — бери Амалию! — хохотнул Игнат. Костя бросил на него испепеляющий взгляд и резко встал, подходя к окну.
— Алиса, — заговорил он, спустя несколько секунд. — Подожди. Да, по делу. По важному. Нет, не по работе. И что, ты не дашь мне даже озвучить, что я…
Игнат, распахнув глаза, наблюдал за тем, как Костя говорит, нервничая, суетясь, то засовывая свободную руку в карман брюк, то выпуская и принимаясь чертить что-то на стекле панорамного окна. Он, человек, который никогда не лез за словом в карман, сейчас с трудом подбирал слова, и Игнат мог поклясться: Костя покраснел!
— То есть, ты не против? — осторожно уточнил он. — Нет, не скажу, куда. — Его губы расцвели в улыбке. — Узнаешь. Тогда я наберу тебя в субботу днём. До встречи.
Он сбросил вызов и ещё несколько секунд стоял, глядя в окно и широко улыбаясь.
— Вот это ты попал! — потрясённо протянул Игнат.
— Поверь, я и сам не в восторге, — задумчиво протянул Костя, не отводя глаз от города. Города, который когда-то мечтал сложить к её ногам.
10. Светлое прошлое и радужное будущее
Игнат знал Костю почти тринадцать лет. И он никогда не видел его в подобном состоянии! Ему даже казалось иногда, что в юности друг пережил тяжёлый разрыв, поэтому пообещал себе не влюбляться, в то время как сам Игнат был влюбчив сверх меры. Но Костя никогда не переживал из-за женщин, обращаясь с ними, как с дорогими аксессуарами, подчёркивающими статус. И что теперь?! Он бледнеет, краснеет, трясётся… Что в Алисе было такого, что смогло так зацепить всего за одну ночь? Или же что-то было до неё, что-то, о чём Игнат не знал? Пообещав себе обязательно докопаться до правды, Верхоянский покинул кабинет Жарова, широко улыбаясь.
На этаж к журналистам Игнат спускался, обдумывая, как пригласить Таню, не вызывав у неё естественного желания в выходные держаться от начальства, тем более, такого высокого, как можно дальше. Двери лифта распахнулись, погружая в бурлящий водоворот: несмолкаемая трель звонков, крики, обсуждения, суета — всё это так отличалось от тишины и степенности первых этажей! Не задерживаясь, Игнат уверенно отправился на поиски Таниного стола: редакция напоминала огромный муравейник, разделённый на секции пластиковыми перегородками.
— Привет. — Игнат перегнулся через перегородку и весело подмигнул. Таня, внимательно читавшая новости, вздрогнула и отняла глаза от монитора. Раздражение в них моментально сменилось радостью узнавания, и от ярких искорок, вспыхнувших в каре-зелёной глубине, сердце Игната сделало сальто.
— Привет. — Она невольно поднесла руку к волосам, заправляя каштановую прядь за ухо. В треугольном вырезе бордового свитера качнулась подвеска-капля в такт её движению, невольно притягивая взгляд. Игнат кашлянул и поспешил подойти ближе, склоняясь над столом.
— Мне срочно нужна твоя помощь!
— Даже так? — Таня приподняла бровь, стараясь не подать виду, как всколыхнулось всё внутри, стоило почувствовать аромат его мускусно-древесной туалетной воды, смешанный с теплом тела.
— Мы можем поговорить после работы? — чувствуя, что переоценил свою выдержку, Игнат поспешно выпрямился.
— Если только недолго, — с сомнением протянула Таня. Она боялась эмоций, что вызывал в ней Верхоянский, прекрасно понимая, что никакого будущего у их отношений быть не может. Даже если они, эти отношения, когда-нибудь появятся. Игнат не был замечен в многочисленных связях с коллегами, но это не значило, что Таня хотела бы стать первой, чей роман с вице-президентом будут обсуждать. А предложи он что-то большее, кроме простого общения, разве нашла бы она в себе силы отказать?
— Пять минут после работы! — Игнат поднял руку вверх. — Обещаю. Буду ждать у входа.
Он едва дождался окончания рабочего дня. Переоделся из костюма в джинсы и майку, накинул кожаную куртку, вздохнул, поймав свой взгляд в зеркале. Потёр трёхдневную щетину на подбородке, раздумывая: стоит ли сбрить в субботу, или отложить поход в барбершоп до понедельника. Подмигнул сам себе и поспешил к выходу.
Когда Таня вышла, Игнат уже ждал, слишком уж небрежно, картинно даже, облокотившись о большой байк, переливавшийся хромом и чёрной краской. В руке Верхоянский держал шлем, и, стоило ей появиться, тут же выпрямился, шагнув навстречу.
— Такая точная. — Он покосился на часы, горевшие под вывеской аптеки через дорогу.
— Такой человек выделил для меня пять минут своего времени. Разве я могла опоздать?
Таня мысленно стукнула себя по лбу, ругая за неуклюжий флирт. К чему он вообще из неё выскочил?! Она нервно поправила сумку на плече, так и оставив ладонь лежать на ручке. Подняла на него глаза и застыла, погружаясь в бездонную чёрную глубину.
— Дело, — напомнила Таня, сглотнув. Её бросило в жар от одного только быстрого взгляда на его губы, изогнувшиеся в улыбке.
— Точно, — чуть хрипловато ответил он, вызвав новую волну мурашек. — Мне очень нужна твоя помощь. Правда. А обратиться больше не к кому.
— Что-то важное? — Таня отступила на шаг, склонив голову набок.
— Очень. Надо спасать друга! — Она молчала, ожидая продолжения, и Игнат глубоко вздохнул, сказав себе, что отступать некуда и позади Москва. — В общем, дело такое. У меня есть друг. И он влюбился. Очень сильно влюбился. — Игнат посмотрел на неё таким проникновенным взглядом, что в груди у Тани невольно вспыхнула надежда: а если он это о себе и о… ней?