Лирика (сборник)

Асадов Эдуард Аркадьевич

Разрыв

Битвы словесной стихла гроза.Полные гнева, супруг и супругаМолча стояли друг против друга,Сузив от ненависти глаза.Все корабли за собою сожгли,Вспомнили все, что было плохого.Каждый поступок и каждое слово –Все, не щадя, на свет извлекли.Годы их дружбы, сердец их биенье –Все перечеркнуто без сожаленья.Часто на свете так получается:В ссоре хорошее забывается.Тихо. Обоим уже не до споров.Каждый умолк, губу закусив.Нынче не просто домашняя ссора,Нынче конец отношений. Разрыв.Все, что решить надлежало, решили.Все, что раздела ждало, разделили.Только в одном не смогли согласиться,Это одно не могло разделиться.Там, за стеною, в ребячьем углу,Сын их трудился, сопя, на полу.Кубик на кубик. Готово! Конец!Пестрый, как сказка, вырос дворец.– Милый! – подавленными голосамиМолвили оба. – Мы вот что хотим… –Сын повернулся к папе и мамеИ улыбнулся приветливо им.– Мы расстаемся… совсем… окончательно…Так нужно, так лучше… И надо решить.Ты не пугайся. Слушай внимательно:С мамой иль с папой будешь ты жить?Смотрит мальчишка на них встревоженно.Оба взволнованы… Шутят иль нет?Палец в рот положил настороженно.– И с мамой, и с папой, –

сказал он в ответ.– Нет, ты не понял! – И сложный вопросКаждый ему втолковать спешит.Но сын уже морщит облупленный носИ подозрительно губы кривит…Упрямо сердце мальчишечье билось,Взрослых не в силах понять до конца.Не выбирало и не делилось.Никак не делилось на мать и отца!Мальчишка! Как ни внушали ему,Он мокрые щеки лишь тер кулаками,Никак не умея понять: почемуТак лучше ему, папе и маме?В любви излишен всегда совет.Трудно в чужих делах разбираться.Пусть каждый решает, любить или нет,И где сходиться, и где расставаться.И все же порой в сумятице дел,В ссоре иль в острой сердечной драмеПрошу только вспомнить, увидеть глазамиМальчишку, что драмы понять не сумелИ только щеки тер кулаками.1961

Попутчица

– Мой муж бухгалтер, скромный, тихий малый,Заботлив, добр, и мне неплохо с ним.Но все-таки когда-то я мечтала,Что мой избранник будет не таким.Он виделся мне рослым и плечистым,Уверенно идущим по земле.Поэтом, музыкантом иль артистом,С печатью вдохновенья на челе.Нет, вы не улыбайтесь! Я серьезно.Мне чудился громадный, светлый залИ шум оваций, яростно и грозноК его ногам катящийся, как вал.Или вот так: скворцы, веранда, лето.Я поливаю клумбу с резедой,А он творит. И сквозь окно поройНет-нет и спросит у меня совета.Вагон дремал под ровный стук колес…Соседка, чиркнув спичкой, закурила.Но пламени почти не видно былоПри пламенной косметике волос.Одета ярко и не слишком скромно,Хорошенькое круглое лицо,В ушах подвески, на руке кольцо,Вишневый рот и взгляд капризно-томный.Плывет закат вдоль скошенного луга,Чай проводник разносит не спеша,А дама все описывает друга,Которого ждала ее душа.Чего здесь только нет: талант, и верность,И гордый профиль, и пушистый ус,И мужество, и преданность, и нежность,И тонкий ум, и благородный вкус…Я промолчал. Слова нужны едва ли?!И все ж хотелось молвить ей сейчас:«Имей он все, о чем вы тут сказали,Он, может быть, и выбрал бы не вас».1961

Телефонный звонок

Резкий звон ворвался в полутьму,И она шагнула к телефону,К частому, настойчивому звону.Знала, кто звонит и почему.На мгновенье стала у стола,Быстро и взволнованно вздохнула,Но руки вперед не протянула,И ладонь на трубку не легла.А чего бы проще: взять и снятьИ, не мучась и не тратя силы,Вновь знакомый голос услыхатьИ опять оставить все, как было.Только разве тайна, что тогдаВозвратятся все ее сомненья.Снова и обман, и униженья –Все, с чем не смириться никогда!Звон кружил, дрожал, не умолкая,А она стояла у окна,Всей душою, может, понимая,Что менять решенья не должна.Все упрямей телефон звонил,Но в ответ – ни звука, ни движенья.Вечер этот необычным был,Этот вечер – смотр душевных сил,Аттестат на самоуваженье.Взвыл и смолк бессильно телефон.Стало тихо. Где-то пели стройно…Дверь раскрыла, вышла на балкон.В первый раз дышалось ей спокойно.1961

Звезды служат влюбленным

Реки служат судам,Травы служат стадам,Рельсы – гулким колесам вагонным.Птицы служат садам,Маяки – морякам,Звезды служат влюбленным.Льют созвездья на землю таинственный свет,Но ни трасс, ни путей к ним космических нет,К ним, всегда добела раскаленным.Космодром для ракет –Лишь прохлада планет.Звезды ж светят одним влюбленным.Говорят, что влюбленный – это чудак.Внешне, может, и так, но по сути не так.Просто он изнутри озаренный.Не косись на него с недоверьем, профком,Кто рекорды дает и живет с огоньком?Да, конечно же, он, влюбленный!Кто влюблен – тот не ищет покойных путей,Рвется к ветру и к звездам с любимой своей,Всей земной красотой окрыленный.«Жить с романтикой!» – это влюбленных закон,Ну а кто не романтик, то попросту онВообще никакой не влюбленный.Майский вечер затих в синеве тополей,И гирлянды мигающих дальних огнейНад широким зажглись небосклоном.Это так хорошо, что составы бегут,Что на свете есть счастье, что птицы поютИ что звезды горят влюбленным!..1962

Обидная любовь

Пробило десять. В доме – тишина.Она сидит и напряженно ждет.Ей не до книг сейчас и не до сна:Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?!Пусть вечер люстру звездную включил,Не так уж поздно, день еще не прожит.Не может быть, чтоб он не позвонил!Чтобы не вспомнил – быть того не может!«Конечно же, он рвался, и не раз,Но масса дел: то это, то другое…Зато он здесь и сердцем и душою».К чему она хитрит перед собоюИ для чего так лжет себе сейчас?Ведь жизнь ее уже немало днейТечет отнюдь не речкой Серебрянкой:Ее любимый постоянно с ней –Как хан Гирей с безвольной полонянкой.Случалось, он под рюмку умилялсяЕе душой: «Так преданна всегда!»Но что в душе той – радость иль беда?Об этом он не ведал никогда,Да и узнать ни разу не пытался.Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен,В ответ – ни возражения, ни вздоха.Прав только он, и только он умен,Она же лишь «чудачка» и «дуреха».И ей ли уж не знать о том, что онНи в чем и никогда с ней не считался,Сто раз ее бросал и возвращался,Сто раз ей лгал и был всегда прощен.В часы невзгод твердили ей друзья:– Да с ним пора давным-давно расстаться.Будь гордою. Довольно унижаться!Сама пойми: ведь дальше так нельзя!Она кивала, плакала порой.И вдруг смотрела жалобно на всех:– Но я люблю… Ужасно… Как на грех!..И он уж все же не такой плохой!Тут было бесполезно препираться,И шла она в свой добровольный плен,Чтоб вновь служить, чтоб снова унижатьсяИ ничего не требовать взамен.Пробило полночь. В доме тишина…Она сидит и неотступно ждет.Ей не до книг сейчас и не до сна:Вдруг позвонит? А вдруг еще придет?Любовь приносит радость на порог.С ней легче верить, и мечтать,

и жить.Но уж не дай, как говорится, БогВот так любить!1962

«Ты грустишь и, косу теребя…»

Ты грустишь и, косу теребя,Молча смотришь в сумрак за окном…Чем же мне порадовать тебя?Как зажечь глаза твои огнем?Ты романтик. Прямо на звездуПроложу я серебристый след.Для тебя я в летчики пойду.Ну скажи: ты рада или нет?Хочешь, смело в космос полечу?– Не хочу.Ты грустишь и, косу теребя,Молча смотришь в сумрак за окном…Чем же мне порадовать тебя?Как зажечь глаза твои огнем?Здесь дождя холодная стена.А на юге солнечный закат…В берег бьет зеленая волна,Расцветают персик и гранат.Хочешь, на Кавказ тебя умчу?– Не хочу!Ты грустишь и, косу теребя,Молча смотришь в сумрак за окном…Чем же мне порадовать тебя?Как зажечь глаза твои огнем?Не сердись, додумаюсь, пойму.Может, и отыщется струна.Может, в космос мчаться ни к чемуИ волна морская не нужна?Хочешь стать моею навсегда?– Да!..1962

Девушка

Девушка, вспыхнув, читает письмо.Девушка смотрит пытливо в трюмо.Хочет найти и увидеть самаТо, что увидел автор письма.Тонкие хвостики выцветших кос,Глаз небольших синева без огней.Где же «червонное пламя волос»?Где «две бездонные глуби морей»?Где же «классический профиль», когдаЗдесь лишь кокетливо вздернутый нос?«Белая кожа»… Но гляньте сюда:Если он прав, то куда же тогдаСпрятать веснушки? Вот в чем вопрос!Девушка снова читает письмо,Снова с надеждою смотрит в трюмо.Смотрит со скидками, смотрит пристрастно,Ищет старательно, но… напрасно!Ясно, он просто над ней подшутил.Милая шутка! Но кто разрешил?!Девушка сдвинула брови. СейчасГорькие слезы брызнут из глаз…Как объяснить ей, чудачке, что этоВовсе не шутка, что хитрости нету.Просто, где вспыхнул сердечный накал,Разом кончается правда зеркал!Просто весь мир озаряется тамРадужным, синим, зеленым…И лгут зеркала. Не верь зеркалам!А верь лишь глазам влюбленным!1962

Письмо любимой

Мы в дальней разлуке. Сейчас между намиУзоры созвездий и посвист ветров,Дороги с бегущими вдаль поездамиДа скучная цепь телеграфных столбов.Как будто бы чувствуя нашу разлуку,Раскидистый тополь, вздохнув горячо,К окну потянувшись, зеленую рукуПо-дружески мне положил на плечо.Душа хоть какой-нибудь весточки просит,Мы ждем, загораемся каждой строкой.Но вести не только в конвертах приносят,Они к нам сквозь стены проходят порой.Представь, что услышишь ты вести о том,Что был я обманут в пути подлецом,Что руку, как другу, врагу протянул,А он меня в спину с откоса толкнул…Все тело в ушибах, разбита губа…Что делать? Превратна порою судьба!И пусть тебе станет обидно, тревожно,Но верить ты можешь. Такое – возможно!А если вдруг весть, как метельная мгла,Ворвется и скажет словами глухими,Что смерть недопетую песнь прервалаИ черной каймой обвела мое имя.Веселые губы сомкнулись навек…Утрата, ее ни понять, ни измерить!Нелепо! И все-таки можешь поверить:Бессмертны лишь скалы, а я – человек!Но если услышишь, что вешней поройЗа новым, за призрачным счастьем в погонеЯ сердце свое не тебе, а другойВзволнованно вдруг протянул на ладони, –Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы,Колючею стужей не стиснет беда!Не верь! Вот такого не может случиться!Ты слышишь? Такому не быть никогда!1962

Одна

К ней всюду относились с уваженьем, –И труженик, и добрая жена.А жизнь вдруг обошлась без сожаленья:Был рядом муж – и вот она одна…Бежали будни ровной чередою.И те ж друзья, и уваженье то ж,Но что-то вдруг возникло и такое,Чего порой не сразу разберешь.Приятели, сердцами молодые,К ней заходя по дружбе иногда,Уже шутили так, как в дни былыеПри муже не решались никогда.И, говоря, что жизнь – почти ничто,Коль будет сердце лаской не согрето,Порою намекали ей на то,Порою намекали ей на это…А то при встрече предрекут ей скукуИ даже раздражатся сгоряча,Коль чью-то слишком ласковую рукуОна стряхнет с колена иль с плеча.Не верили: ломается, играет.Скажи, какую сберегает честь!Одно из двух: иль цену набивает,Или давно уж кто-нибудь да есть…И было непонятно никому,Что и одна – она верна ему!1962

Первый поцелуй

Мама дочь ругает строгоЗа ночное возвращенье.Дочь зарделась у порогаОт обиды и смущенья.А слова звучат такие,Что пощечин тяжелей.Оскорбительные, злые,Хуже яростных шмелей.Друг за другом мчат вдогонку,Жгут, пронзают, как свинец…Но за что клянут девчонку?!В чем же дело, наконец?Так ли страшно опозданье,Если в звоне вешних струйБыло первое свиданье,Первый в жизни поцелуй!Если счастье не из книжки,Если нынче где-то тамБродит он, ее парнишка,Улыбаясь звездным вспышкам,Людям, окнам, фонарям…Если нежность их созрела,Школьным догмам вопреки.Поцелуй – он был несмелым,По-мальчишьи неумелым,Но упрямым по-мужски.Шли то медленно, то быстро,Что-то пели без конца…И стучали чисто-чисто,Близко-близко их сердца.Так зачем худое слово?Для чего нападок гром?Разве вправду эти двоеЧто-то делают дурное?Где ж там грех? Откуда? В чем?И чем дочь громить словами,Распаляясь, как в бою,Лучше б просто вспомнить мамеСад с ночными соловьями,С песней, с робкими губами –Юность давнюю свою.Как была счастливой тоже,Как любила и ждала,И тогда отнюдь не строже,Даже чуточку моложеМама дочери была.А ведь вышло разве скверно?До сих пор не вянет цвет!Значит, суть не в том, наверно:Где была? Да сколько лет?Суть не в разных поколеньях,Деготь может быть везде.Суть здесь в чистых отношеньях,В настоящей красоте!Мама, добрая, послушай:Ну зачем сейчас гроза?!Ты взгляни девчонке в душу,Посмотри в ее глаза.Улыбнись и верь заранеВ золотинки вешних струй,В это первое свиданье,В первый в жизни поцелуй!1962