Лис, который раскрашивал зори (сборник)
Шрифт:
– Я понял смысл этого подарка, - ответил я громче, раздраженнее и куда как более обиженно, чем собирался, - отчего? Отчего вы, госпожа, не узнав меня и не поговорив со мной сразу решили, что я не понимаю смысл этой вещи, что у меня нет и никогда не было связи с отцом?!
Вместо ответа она окинула пренебрежительным взглядом и Лёгкую, и мой потрёпанный плащ, который я купил ещё до встречи с Сайрикой, и заштопанную многократно её механическими пальчиками рубашку, и сношенные сапоги, досталось и непрезентабельной роже Река.
После, уже не прощаясь,
Я с открытым ртом глядел, как мама воспаряет вверх, и мне первый раз в жизни от жгучей обиды захотелось начистить харю генетике.
– Привет, ты как?
– это подоспел Дивен, мы некоторое время обменивались взглядами, а позже он меня как всегда успокоил, - это протезные крылья. Ломаются всё время, должно быть. И вообще, как я понял, жена твоего отца не обязательно твоя мать - он ведь мог и второй, и третий раз жениться, а что до лисиц… у всех свои слабости.
Я хлопнул его что было сил сбоку по плечу:
– Точно!
– и отправился к останкам Энкорры, оставив его потирать ушиб.
– Ты куда?
– уточнил тоном «на всякий случай» Дивен.
– Проводить переговоры о запасных частях. И мастера обрадую, у него будет новое судно за счёт моей почтенной вероятной матушки.
– А у тебя?
– Ещё не решил: сапоги себе куплю или ногу кому-нибудь сломаю. И то, и то может ох и долго согревать!..
Мотор Лёгкой мы перебирали в восемь рук: я, мастер Кейрик, механик мастера Кейрика и Дивен. Рек ходил вокруг нас и дулся, но рисковать мотором я не мог. Через три часа дело было сделано, и мы могли отправляться в путь, но я принял решение переночевать в Угольных Спиралях, ведь весь экипаж не спал уже почти сутки, да и дирижаблю нужно было успокоиться, передохнуть.
Странно, но когда мы вышли на улицу, ни фельдшеры ни огнеборцы к месту крушения Энкорры ещё не прибыли. Здания тоже не опустились. Я, интереса ради, подошел к ближайшей цепи, попинал её немного, и по итогам этого исследования, был готов поклясться, что сила натяжения у неё больше нормальной. Пожав плечами, я выгреб бар Лёгкой почти под чистую оставив там только водку, и раздал спиртное страждущим.
Мы с Дивеном устроились в сторонке, где он у меня мой стаканчик и отобрал - мол, всё ещё нельзя. Мы грустно смотрели в черное обычное… ничего особенного.
– Я не привык сидеть так низко, - признался я.
– Что ты будешь делать, когда вернёшься?
– начал гнуть свою нудную житейскую линию Дивен.
– То же самое, что делал… - пожал я трезвыми плечами.
– А Сайрика?
– Не надо о ней. Сайрика… пусть она будет счастлива. Я желаю ей всего наилучшего. Понимаешь… я правда хочу, чтобы она была счастлива.
– А если она не сможет этого без тебя?
– Дивен, не глупи. Она же выбрала другого механоида, - произнёс я медленно
– Ты не спрашивал себя, почему она сделал это именно сейчас? У неё было семь лет для того, чтобы разочароваться в тебе.
– К чему ты клонишь, а, друг мой?
– Знаешь, я вообще не должен бы подобного говорить о… женщине, которая, по крайней мере, была твоей, но, по-моему, это всё гормональные всплески. Товарки за станком семь лет ей всё пели одну песню, Руртом этот тоже много лет уже ей предлагал…
– Чего? Ты-то откуда знаешь?
– Да пока тебя не было, - он неуютно провёл по шее и поморщился, - в общем, он перебрал разок, но там нормально всё закончилось.
– Так, а что…, - я поймал себя на полуслове, - ладно. Уже это всё дело прошлое. Если бы я хотел быть с ней, я бы женился.
– Ты не мог бы сделать для ваших отношений ничего хуже, чем жениться на ней.
– Прости, что?
– Ну погляди, как ты себя ведёшь, когда возвращаешься: идёшь в банк, заказываешь там… реагенты, запчасти, потом мне две бутылки пива купил - хоп! На стол. Потом ночью - к Сайрике. Она покормит. Утром - диагностика, дозаказ чего вам там не хватает, и дальше - профилактика-ремонт…
– К чему ты это всё?
– оборвал я его словоохотливые излияния.
– Ты ставишь галочки, как я в технологической карте новых часов. Все галочки на месте - отдавать заказчику. Но я и Сайрика, и твои визиты в Изразцы - это не часы. И вот ты бы женился на ней, точно также, поставив галочку. Ничего не решив, ничего не определив для себя.
– Я не могу совместить её и небо, - ответил я серьёзно, - что я, во имя Сотворителя, должен, по твоему мнению, для себя решить?
– Не знаю, Кай. Я… не знаю, но пора что-то делать, куда-то уже двигаться. Так, как ты… так нельзя.
– Я не могу бросить то, что делаю. От ПОРЗа зависит больше!
– Кай, Сотворителя ради, я умоляю тебя - ну что зависит от ПОРЗа? Вы просто раскрашиваете…
– …зори. Мы раскрашивает зори, Дивен! Мы даём механоидам ту частичку нужного, тот оттенок необходимого, которого им без нас никогда и нигде не добыть. Ну, ты же часовщик - ты должен понимать, как это важно - чтобы всё, каждая малость была на своём месте.
– Как часовщик я понимаю, что часов без погрешности хода не бывает.
– Как часовщик ты должен понимать, что сделать эту погрешность меньше - в наших силах! Ты должен понимать, что нельзя пренебрегать малостью - одно слово, одно движение рук, один взгляд могут изменить и меняют всё - я на своём месте. Мне суждено Сотворителем быть там, - я ткнул пальцем в дрейфующую громаду, - и дочертить то, что Сотворитель не дочертил и докрасить то, что он не докрасил, и сделать этот мир в радиусе тысячи километров вокруг Изразцов - счастливее, а само - счастье полнее и многоцветнее, Дивен, многоцветнее! И тогда шестерёнки завертятся быстрей, и эти твои спиральки все и маятники…