Лис Улисс и потерянный город
Шрифт:
Глава 1
Вершина
Я был младшим птенцом в семье. Уважаемый читатель может подумать, что раз младший, то непременно избалованный. Но это не так. То есть не совсем так. Вернее, так. Но не потому. В смысле, да, я был избалован, но не оттого, что меня баловали родители. Дело в том, что птенцов у мамы с папой было очень много (сколько, никто не знает, да и кто считал), и поэтому они мне уделяли мало внимания. Так что баловал я себя сам.
Но если бы они тогда знали, что именно мне, самому маленькому из их пингвинят, предстоит стать величайшим из пингвинов, они бы, конечно, вели себя иначе. Вот, к примеру, лично я убежден, что стану величайшим из пингвинов, и веду себя иначе. То есть, в отличие от мамы с папой, уделяю себе довольно много внимания.
Я был очень непоседливым птенчиком. В то время как мои братья и сестры подолгу сиживали на льдине в полной неподвижности, я без устали переминался с ноги на ногу. И однажды, в одно судьбоносное утро, родители заметили, что один из их птенцов так не похож на остальных.
– Какой он стал большой, – умилялась мама.
– Да, – соглашался папа. – Скоро в школу…
– Папа, я уже закончил школу, – напомнил я.
Родители, эти могучие пингвины, переглянулись.
– Мальчик закончил школу, – сказал папа. – Ему надо продолжать учиться, чтобы получить хорошую профессию. – Он повернулся ко мне. – Кем ты хочешь стать?
– Космонавтом! – ответил я.
– Значит, врачом… – задумчиво резюмировал витавший в собственных фантазиях папа. – Тебе нужно отправиться за море, поступить в университет. А то какое в Антарктиде образование…
– Ни за что! – отрезала мама. – Я не допущу, чтобы мой малютка, мой крошка Михаил уехал неизвестно куда, совсем один, и пропал бы там без родительской заботы!
«Без чего?» – хотел удивиться я, но не успел, так как папа возразил маме:
– Его зовут Александр, а не Михаил.
Мама растерялась. А я решил, что пора представиться:
– Мама, папа, меня зовут Евгений! Очень приятно!
– Ну, конечно, Евгений! – обрадовались родители и кинулись меня обнимать. Их можно понять, ведь не каждый день заново обретаешь сына…
Папа сказал:
– Евгений, спешу тебя поздравить! Ты будешь учиться в университете. За морем.
– Никогда! – воскликнула мама.
Они обменялись тяжелыми взглядами. В нашей семье слово отца было закон. Слово мамы было другой закон. Иногда эти законы друг другу противоречили, и определить, кто прав, а кто дурак, помогал только скандал. К счастью, помог он и сейчас. Как ты понимаешь, дорогой читатель, победил папа. Иначе не писал бы я сейчас эти строки, а дрейфовал бы на льдине или брел по снегам Антарктиды. А эти строки писал бы кто-нибудь другой. Может, даже и не пингвин…
– Будешь студентом! – ликовал папа. – Как я тебе завидую! Вопросы есть?
– Есть.
– Задавай!
– А почему мы пингвины, а не наоборот? – Меня давно мучил этот вопрос.
– Правильно! – обрадовался папа. – И философией тоже не пренебрегай!
А мама сидела в сторонке и утирала слезы. Себе и детям.
На путешествии по морю я остановлюсь подробней…
Пингвин Евгений отложил ручку, перечитал начало своего первого, автобиографического, романа и остался весьма доволен. Какое захватывающее чтение ожидает публику! Правда, ради увлекательности пришлось несколько отступить от истины, что, конечно же, является постыдной, хоть и неизбежной уступкой массовому вкусу. Ну, например, на самом деле Антарктиду Евгений покинул не после школы, а до. Родители хотели, чтобы и начальное образование он получил в хорошем месте, вот и отправили его за море – вместе с дядей-коммерсантом. С тех пор Евгений ни разу не посещал родину. Как-то не до того было. Но письма родным писал исправно. Правда, в них он тоже несколько отходил от правды – так же как и сейчас в романе. Но ничего, на то это и художественный вымысел. Еще ни одной автобиографии не повредило немного вымысла. И даже много вымысла не повредило.
Евгений кинул взгляд на спящих спутников. Кот Константин устроился в своей любимой позе – свернулся калачиком, а лисичка Берта лежала, подогнув колени и подложив лапки под щечку. Оба они во сне улыбались. Последнее обстоятельство очень удивляло Евгения, который никаких поводов для улыбок не видел и оптимизма друзей по поводу их шансов догнать Лиса Улисса не разделял.
Кроме того, пингвина не на шутку беспокоил тот факт, что картой к сокровищнице саблезубых тигров обладают и соперники. И ладно бы только сыщики-лисы Проспер и Антуанетта или призрак Волк Самуэль… Но ведь и вредный енот-археолог Бенджамин Крот, и мафия во главе с коварным зайцем Кроликонне, и, что хуже всего, злой и ужасный снежный барс брат Нимрод! Все они тоже могут устремиться по пятам за Лисом Улиссом, в поисках клада. И наверняка устремятся!
«Какие же они легкомысленные», – покровительственно думал Евгений, глядя на безмятежные мордочки кота и лисицы. Уж он-то прекрасно понимал, что все плохо. А будет еще хуже.
Евгений чуть ли не физически ощутил, как на его хрупкие плечи ложится груз ответственности за друзей. Теперь, когда они остались без Улисса, именно ему, самому начитанному и лучше всех понимающему трудность положения, предстоит возглавить осиротевшую группу Несчастных.
«Я не стремлюсь в лидеры, – сказал он себе. – Но иногда приходится вставать у руля вопреки собственным желаниям. Да, будет не легко. Я знаю это. Но у меня нет выбора. Я должен. Я несу ответственность перед судьбой и Улиссом за своих беззащитных и наивных попутчиков. Вот так и входят в историю».
Внутренним зрением Евгений увидел широко распахнутую дверь. Это был вход в историю. За этой дверью, в ярком сиянии славы, величайшему из пингвинов махали лапами и улыбались те, кто тоже когда-то был вынужден принять на себя бремя власти: полководцы и короли, первопроходцы и библиотекари. Евгений гордо вскинул голову и переступил порог входа в историю. И сияние славы приняло его в свои объятия.
Равномерно стучали колеса поезда, а за окошком лениво плыла Луна – только она и способна была видеть безмятежно улыбающегося во сне пингвина, уронившего голову на страницы тетради. «Какое легкомысленное создание. То ли дело я», – могла бы подумать Луна, если бы ей было хоть какое-то дело до того, что происходит на Земле…
– Вершина! Остановка пять минут!
Константин моментально вскочил, будто бы и не спал только что мертвым сном. Берта зевнула и принялась тереть глаза. Евгений даже не пошевелился.
– Эй, засоня! – Константин растолкал пингвина.
– Укхрбрам, – отозвался Евгений, открыв один глаз.
– Мы приехали, – сообщил кот.
– Так быстро, – жалобно подала голос Берта, принимая сидячее положение.
– Ребята, с такими темпами мы рискуем опоздать на перрон, – предупредил Константин, почувствовав себя лидером. «Я вовсе не стремлюсь быть главным, – подумал он. – Но кто-то же должен. Кто-то самый шустрый, расторопный, стремительный, быстрее всех просыпающийся».
– Подъем! – рявкнул новоиспеченный вожак, да так, что подчиненные (правда, не подозревавшие о том, что они подчиненные) подскочили на месте.
Константин выпрыгнул на перрон первым. Следом чинно спустилась окончательно проснувшаяся Берта. Последним выволок себя из вагона спящий на один глаз Евгений. Поезд фыркнул и тронулся с места. Вскоре стук его колес затих вдали, и друзья остались на перроне одни. Перед ними делало вид, что возвышается, скромное здание вокзала, вход в который венчала надпись «Вершина». Выше располагались часы, показывающие три часа ночи. А еще выше, уже над вокзалом, громоздились на фоне звездного неба черные силуэты Сабельных гор. Со стороны гор дул неприветливый ночной ветер. Такие ветра обычно дуют в тех местах, которые наименее пригодны для жилья. Они словно говорят: «Не надо строить здесь город, ничего хорошего из этого не выйдет. Ах, уже построили? Ну, тогда пеняйте на себя».
Берта с Константином поежились, а Евгений наконец открыл второй глаз и заметил:
– А хорошая погода здесь.
Кот с лисицей бросили на своего антарктического друга антарктические взгляды. Для такой погоды у Берты и Константина нашлось бы немало эпитетов, но слово «хорошая» среди них отсутствовало.
– Ну, и где Улисс? – недовольно произнес Константин.
– В смысле – где Улисс? – удивилась Берта. – Он что, по-твоему, стал бы нас ждать на вокзале посреди ночи, да еще и будучи уверенным, что мы никуда не едем?
– Ну… да, я на это рассчитывал, – признался кот. – Это бы решило массу проблем, разве не так? Странно, что Улисс сам этого не понял. Он казался более рассудительным зверем.
– Константин, ты что, издеваешься? – начала вскипать Берта.
– Нисколько. Просто удивляюсь. Мы, можно сказать, с лап сбились, догоняя шефа, а ему, видите ли, сложно ночью на вокзал явиться!
– Константин, я сейчас забуду о том, что я приличная девушка, и укушу тебя за ухо, – прошипела Берта.
– Поиски провалились, – апокалиптически изрек Евгений, и в его словах отчетливо слышалось «я же говорил».
– Ребята, вы рехнулись! – не на шутку рассердилась Берта. – Поиски еще даже не начинались!
– И что теперь? – растерянно спросил Евгений.
– Надо идти в город.
– В какой город? – не понял Константин.
– Да уж, здесь перед нами ведь столько городов! Не выбрать! – съязвила лисичка. – В Вершину, разумеется!
– Как? – спросил Евгений. Он все-таки еще не совсем проснулся.
Берта мысленно сосчитала до ста (начав, правда, с девяноста пяти), мило улыбнулась (осторожные и опытные звери, завидев такую улыбку, убежали бы прочь прямо по рельсам) и ответила: