Лис Улисс и потерянный город
Шрифт:
Флюгер еще несколько раз повторил фразу «авторская позиция» – два раза вслух и тридцать шесть – в уме. Очень она ему нравилась. Такая полезная формулировка: любой поступок, объясненный «авторской позицией», сразу лишается любых моральных качеств и становится исключительно показателем принципиальности.
Амадей Флюгер решил немедленно испытать новый подход на практике и с воодушевлением принялся сочинять рецензию на фильм «Камилла», из которого посмотрел уже минут десять.
«Этот фильм хвалят на всех перекрестках, – написал Флюгер. – Видимо, в психушке день открытых дверей и психи заняли
Флюгер остановился и перечитал написанное, восхищаясь собственной храбростью и принципиальностью. Наверняка Катерина оценит его прямоту и честность.
Это еще что, сейчас он и свое великолепное чувство юмора продемонстрирует во всей красе.
«Режиссер, похоже, решил, будто для настоящего кино достаточно, чтобы на экране что-то двигалось. Оператора, видимо, нашли в приюте для слепых. Отдельного упоминания заслуживает музыка, которая отвратительна. Что не удивительно, потому что композитор – медведь. Полагаю, что раньше он был гимнастом – тогда понятно, как он ухитрился наступить самому себе на ухо. Актеры – просто катастрофа. Даже растения сыграли бы лучше. О сценарии говорить вообще не приходится, это полный мрак, он, несомненно, написан дошкольником. Или даже додетсадовцем. Диалоги позволю себе не цитировать… Совершенно неясно, на кого они рассчитаны, просто набор звуков какой-то, а не диалоги. Болтают, болтают, а что хотят сказать – фиг поймешь».
Флюгер задумался – может, все-таки процитировать пару реплик? Но вспомнил, что фильм – на чужом, непонятном ему языке, так что цитировать его он не сможет, даже если очень захочет.
А вот что непременно следует процитировать, так это какие-нибудь высказывания из госпожи Указко. Сослаться, так сказать, на признанный авторитет. Флюгером же и признанный.
От увлекательного занятия его отвлек донесшийся со стороны кухни звон битого стекла. Флюгер ужасно перепугался, так как звон разбитого стекла входил в список из четырехсот двадцати шести звуков, которых он боялся с детства. Варианта действий существовало два: либо пойти на звук, либо убежать от него прочь. Если бы речь не шла о его собственной кухне в его собственной квартире, Флюгер, конечно, выбрал бы второй вариант. Но позволить себе такую роскошь он не мог – все-таки это его дом.
Отчаянно труся, он на цыпочках двинулся в сторону кухни. В разбитое окно с улицы дул ветер. «Наверное, это именно он разбил окно, – с надеждой подумал Флюгер, протягивая лапу к выключателю. – Сильные ветра иногда так поступают. Бьют окна».
Лапа добралась до выключателя, вспыхнул свет, и Флюгер вскрикнул. Рядом с холодильником стояли три низкорослых субъекта в птичьих масках, пристально глядящие на хозяина квартиры через прорези для глаз. Искусственные клювы хищно нацелились в сторону Флюгера. «Писатели?! Доклевать меня пришли?!»
Но это были не писатели. Или, во всяком случае, не те писатели. Длинные серые хвосты за спинами незнакомцев не оставляли никаких сомнений в том, какие именно звери наведались к нему в гости. И вот тут Флюгеру поплохело по-настоящему. Крысы входили в список из одного вида, которого он боялся с детства.
У задних лап непрошеных визитеров валялся мешок, из которого торчали до боли знакомые кусок колбасы, надкушенный батон и головка сыра. Только когда Флюгер в последний раз покидал кухню, все эти гастрономические изделия находились в холодильнике.
– Где крупа? – спросил крыс, стоящий в центре трио.
– Ка-какая крупа?
– Гречневая, – ответил крыс.
– Манная, – добавил второй.
– И кофе, – подал голос третий.
– В ящиках… – дрожа, указал Флюгер.
– В ящиках, – сказал первый крыс второму, и тот принялся сваливать содержимое ящиков в мешок.
Флюгер прислонился к стене и схватился лапой за сердце.
– Что с вами? – поинтересовался первый крыс. – Лапу прихватило?
– Сердце… – прохрипел Флюгер.
– А что так?
– Грабители…
Крысы огляделись по сторонам.
– Где?
– Вы – грабители.
– Мы не грабители, – возразил крыс. – Мы – кормильцы. Вся эта снедь пойдет на благотворительные нужды.
– Какие благотворительные нужды? – спросил Флюгер, раздумывая, закричать ли «грабят!», чтобы сбежались соседи. Или, что вероятнее, разбежались.
– Мы ее съедим, – объяснил крыс. – Это очень благотворительно. Поэтому если вы собирались заорать на весь дом «помогите, грабители!», то не надо. Это введет соседей в заблуждение. Будьте честны, кричите «помогите, кормильцы!». Правда, и тогда никто не придет. Соседям, знаете ли, не до вас. У них тоже… – глаза крыса сверкнули, – гости.
В это время второй крыс закончил с крупой и принялся исследовать остальное. Он попробовал на вкус фольгу и оберточную бумагу, решил, что они немного съедобны, и кинул в мешок. А вот стекло он пищей все же не счел, поэтому все стаканы, бокалы и фужеры со смаком разбил. Флюгер хотел возразить, но первый и третий крысы не дали ему такой возможности. Они прижали критика в углу, от чего гортань тигра стала напоминать высушенную пустыню. Первый крыс оскалился и заметил:
– Каждый должен заниматься своим делом. Вы согласны?
Флюгер утвердительно пискнул.
– Вот и не мешайте нам, – сказал крыс, и за его спиной что-то с треском сломалось. – Мы занимаемся своим делом. Вам тоже не мешает заняться своим. А то бездельничать – это не дело. Верно?
Флюгер робко заметил, что у него сейчас никаких дел нет.
– Не беда, – ответил на это крыс. – Дело мы вам обеспечим. Вы думаете, почему мы нацепили клювы? А потому, что мой друг, – он обнял за плечи молчаливого третьего крыса, – пишет изумительную прозу.
Крысиный прозаик потупил взор.
– Стесняется, – объяснил главарь. – Ну, не смущайся, друг. Давай, покажи господину критику свои творения. Он с удовольствием осчастливит тебя отзывом. Правда, господин критик?
– Правда, – глухо произнес Флюгер, стараясь не обращать внимания на руины, в которые превращает его кухню второй крыс.
Поддавшись уговорам главаря, прозаик протянул Флюгеру мятый листок бумаги.
Творение крысиного гения оказалось коротким:
Кости моих врагов
Под полуденным солнцем белеют кости моих врагов.