Лис. Аромат пары
Шрифт:
Так, Адриан, эта девчонка может оказаться преступницей, охотящейся за тобой или за кем-то из рода, утри слюни.
А если нет? Хотелось бы верить. Правда, хотелось бы.
– Ульяна, забывчивый мой, – тем временем ласково оскалилась рыжая, и от этой улыбки внутри все приятно сжалось, зверь довольно рыкнул.
Лисичка. Хитрая, верткая, притягательная и опасная.
Хм.
Вкусный коктейль.
* * *
Ульяна
От словосочетания «забывчивой мой» у огонька странно вспыхнули глаза, становясь еще более насыщенного изумрудного оттенка, прям фосфорного такого, и зрачок на секунду вытянулся.
Так разве бывает?
Я замерла, приглядываясь, даже усталость после изнурительной и оказавшейся бесполезной попытки установить мыслесвязь с фамильяром куда-то исчезла. Однако его красивые глаза были совершенно обычными, только все еще яркими, и от ответного долгого пристального взгляда меня пробрало, по коже побежали мурашки, и отнюдь не неприятные, я уже молчу о жаре, разлившемся по всему телу, и томительной легкой боли внизу живота.
Ничего себе: если судить по тем любовным романчикам, на которые я как-то наткнулась в библиотеке у одной из моих знакомых ведьмочек, то, что я сейчас испытала, было самое настоящее возбуждение.
Приятно, что уж там, немного странненько, но любопытно. И очень не вовремя.
Однако мне понравилось, я была не прочь еще раз, ладно, не раз испытать подобное ощущение, но только в отношении огонька. Только ему об этом не говорите, загордится еще. Знаю я этих перчиков, те еще проныры, оглянуться не успеешь, как окажешься со всех сторон инициированной.
– А это вообще нормально - держать в своем доме допросную? – несколько срывающимся голосом поинтересовалась, послушно перемещаясь за стол. Нехотя отодвинула стул и присела на его краешек. Ну очень неудобный. В этот же момент я ощутила, как напрягся пристально за мной наблюдающий огонек.
– Твоя осведомленность наталкивает меня на определенные мысли, однако, почему ты решила, что дом мой?
– Ну, это же очевидно, – невинно захлопала ресницами и пожала плечами. – Ты явно начальник туфлям, ой, то есть Лесли, а если так, то, значит, хозяин этого дома.
– Туфлям? – мужчину разобрал смех.
Смутившись, буркнула:
– Я имела в виду Лесли.
– Я понял.
– И вообще, я свое имя тебе уже второй раз назвала, а ты свое - нет. Как-то невежливо, не находишь?
– Адриан. Адриан Фоксайр.
Он застыл, внимательно вглядываясь в мое лицо, будто его имя должно было мне много сказать. Может, он шишка какая? Принц там, например? Но почти всех монарших особ нашего мира мы проходили по всемирному хисториведению, и ни о каких Фоксайрах я не слыхала. Может, некая новая ветвь? Но тогда бы я знала о нем из инофона. Или нет? Ой, да какая мне, собственно, разница. Пускай и принц, мне-то что с этого? К аристократии отношусь с безразличным уважением, они меня не трогают, и я их не трогаю, точка.
– Приятно познакомится, Адри, – мило похлопала ресничками, внутренне веселясь. У мужчины вытянулось лицо.
– Господи боже, меня никто так еще не унижал, то есть, не называл. Адриан, или лучше Риан.
– Как скажешь, Адри Риан, как скажешь, – мстительно улыбнулась. Это тебе за мою роль послушного мешочка на твоем плече. По детски, конечно, ну а как еще? Такая уж я.
– Ладно, Ульяна, я тебя слушаю.
– И о чем мне говорить, Адри-и-и?
– Так не пойдет, Ульяна. Риан или Адриан, запомни.
Упрямо поджала губы. Ага, щаз. Я еще не навеселилась.
– Нет? Что ж, хорошо.
С недоумением наблюдала, как огонек нажал себе на ухо, точнее, на сережку в виде черного маленького кругляша, приказал в пустоту принести ручку и тетрадь. Надо же, а я раньше и не заметила, что у него в ухе такой аксессуар, правда, он, к удивлению, не выглядел смешно, больше брутально.
Слюни, Льяна!
– К-хм, и зачем тебе писчие принадлежности?
– А они и не мне.
– А кому? Мне, что ли? Зачем?!
Огонек в ответ таинственно промолчал и улыбнулся при этом так ехидно, что мне, признаться, стало не по себе. В это же время дверь открылась, и к нам вошел Лесли, с каменным выражением лица вручил Адриану то, что он просил, и вышел. Перчик аккуратно положил ручку на обычную такую тетрадь и толкнул ко мне. Тетрадь с ручкой проехалась по столу и затормозила почти на самом краешке моей половины, едва не свалившись. Пальчиком подвинув предмет канцелярии, вопросительно взглянула на мужчину.
– Открывай и пиши, начиная с первой строчки: Риан. Адриан, затем снова Риан, и так далее.
– Да зачем?
– Таким образом ты точно выучишь мое имя.
– Не буду! – возмущенно фыркнула.
– Будешь.
– Нет!
– Да.
– Нет!
– Да.
– Нет!
– Да, Льяна, да.
– Вот еще! – сложила руки на груди. – Не заставишь.
– Отказываешься?
– Да! Отказываюсь!
– В таком случае, выбирай сценарий: покорно пишешь то, что я сказал, пока тетрадь не закончится, послушно называешь меня так, как я попросил, или…
Тяжело сглотнула, почему-то шепотом переспросив:
– Или?
Риан оперся ладонями о стол, наклонился ко мне и заговорщически прошептал, вынуждая завороженно смотреть на его красивые губы:
– Или я вздерну тебя со стула, оголю твою красивую попку, аккуратно скручу назад руку, уложу на стол животиком и с удовольствием отшлепаю твои сочные ягодицы, непокорная моя.
Мы отпрянули одновременно. Он – с видом искусителя-победителя. Я – с восхищенным ужасом.
– Ты не посмеешь, – еле слышно прошептала, заерзав на стуле, охреневая от того, какое действие возымели на меня его слова и как быстро забилось мое сердце, и это я еще молчу о накатившем томительном возбуждении, таком сильном, что я почувствовала, как там стало… влажно. Как говорит Рив – етить твою грелку.