Лис. Град проклятых
Шрифт:
– Бабоньки – закройте глазоньки детям – сейчас будет всякое нехорошее, – громко распорядился Лисослав засевшим под повозкой.
– Боярин-батюшка. Миленький – оборони. Век за твое здравие молиться будем.
– Ладно-ладно, – как можно мягче ответил Лисослав. – Оборонимся, коль по-нашенски пойдет – вона, сколько у нас славных витязей в осаду село. Токмо не шибко шумите там – не привлекайте ворога. Эх, мне б мой десяток – живо бы раскатали мерзавцев!
Оставшийся старый немец так же присел за край телеги рядом с лежащим раненым, берегясь стрел. Седой, явно разменявший седьмой десяток уже давно, он вполне бодро взвел самострел, разложив перед
– Добрый гер-боярин, – обратился он. – Сдается мне нам, во что бы то ни стало, надо свалить тех двух, что на телеге. Они, сдается мне, самые опасные.
Боярин одобрительно кивнул.
– А ты понимаешь, немчин. Так и есть. То степняки. Они и вдвоем могут сорвать всю конную атаку твоего хозяина.
– Он мне не хозяин, добрый гер. Я динстман* 3 , по милости доблестного сэра Рудольфа возведенный в министериалы* 4 .
3
Динстман – с 11 века особое сословие в Германии(Священной Римской Империи), стоявшее выше горожан и свободного сельского населения, тотчас позади свободных рыцарей. Признаком их несвободного состояния являлась невозможность бросить службу по желанию.
4
Министериал – рыцарь из «милости» – человек не благородного происхождения, однако за доблесть, за службу – получивший золотые шпоры и возможность войти в рыцарское сословие по-воле своего господина. Было явлением довольно редким, однако же, существующим и в 11 веке, и много веков после.
– Эвона как. Нихрена не понятно, но ясно, что ты – ратный. Добро, Удо, или как там тебя – бьем по-готовности, – кивнул боярин.
Как он и предполагал – конные разбойники держались позади, на особицу, горяча кровожадными криками и призывами пешую толпу. Тоже хитро и понятно – и в рубку не лезут, посылая сделать черную работу пеших, и, если будет попытка бегства осажденных – легко устроят кровавую бойню отступающим.
Внезапно даже для самого боярина, уже изготовившегося стрелять, наперед всех выскакал один конный с понятой рукой.
– Хотят поговорить? – удивился Лисослав. Для разбойников это было, по меньшей мере, странным.
– К нам едет, – в волнении облизнув губы, выдал очевидное волколак, уставя копье в сторону приближающегося.
– Приходи, Марфуша с гусем – отдеру – потом закусим! – хмыкнул Лисослав, но стрелять не стал – из вежества.
– Кто такие? – проревел всадник. – Как смеете бить наших людей? Что делаете на землях принадлежащих Зверю?
– А мы тут хер валяем! А после – к стенке приставляем! – набрался храбрости волколак.
Лис же настолько окаменел от нежданного, наглого паскудства, что даже не отдернул его за явную грубость.
– Чьей-чьей земле?
– Это земля Зверя. И его людей – то есть нас, – осклабился белозубо разбойник. Надо отметить – плечистый, молодцеватый, с аккуратно подстриженной бородой. Будь на нем вместо волчьих шкур кольчужка – и впрямь сошел бы за гридня. – Мы – его дружина.
– Ах, ты ж мать твою, – боярин мигом налился дурной кровью – вспомнились слова Ратмира. – Чтож там за Зверь такой суровый? Не слыхал. Может, поведаешь?
– Сдавайтесь по-добру – и вас ждет быстрая смерть! Зверь добр и
Ясности ответ не дал, единственное, что было понятно, как и всегда у разбойников, видимо, этот Зверь был такая тварь и паскуда, что все разбойные паскуды в лесах про него говорили, что он тварь и паскуда, а потому – главный.
– Я тоже тебе предложу и всем вам, – проорал в ответ Лис. – Вы немедленно складываете зброю и сдаетесь на милость мне, боярину истинного господина и владыки этих земель, князю Брячиславу Изяславовичу. К вам будут милостивы – по возможности. В противном случае – всех вас ждет скорая смерть от булата ратного. Это мое последнее слово и другого – не будет!
– Брячиславка-Владыка – нахер поди-ка! – прокричал посол разбойников и, круто развернув взыгравшего коня, умчался к своим.
– Экий обидчивый, – ухмыльнулся Лис.
– Ты умелый, умудренный жизнью посол, – глядя вслед отметил Лесобор. – Кажется, он был настолько убежден тобой, что ему не терпится поведать своим.
– Полагаешь, будут сдаваться? – подмигнул Лис и вытянул добрый пук стрел из связки. Оборотень хмыкнул, а немец направил самострел на разбойников.
– Полагаю, добрый сэр – теперь начинается самое интересное! – улыбнулся старик в ответ, вместо оборотня.
Тугой степной лук заскрипел стариком, когда Лис, уперев ногу в землю покрепче, единым движением оттянул тетиву до уха. Три оперенных смерти с коротким свистом ушли ввысь, а боярин уже схватился за следующие, которые он для удобства воткнул в землю за телегой, перед собой. Не останавливаясь ни на мгновение, он трудился сейчас за всех: и за прятавшихся под телегами, и за, пусть и опытного, но староватого для ближней пешей мясорубки немца, и за неопытного в бою волколака. Там, в трех сотнях шагов его стрелы уже начинали падать на головы новых «хозяев» этих земель.
Волколак сжался за стенкой телеги, слыша, как вжикают и с треском клюют ее, ответные стрелы разбойников. Страшное оружие – лук в умелых руках! Оно, конечно, так просто его, оборотня, не убить, но получить стрелу куда-либо – крайне сомнительное удовольствие. Единожды – он уже бывал ранен стрелой, и до сей поры помнил, как страшно бился в чужих руках и выл навзрыд, когда наконечник тянули из раны кривой ложкой. Больше такого – не хотелось. Он позволил себе рискнуть выглянуть краешком глаза из-за спасительного борта – матерящиеся, озлобленные разбойники в лохматых шкурах были уже совсем близко, грозя одним своим напором опрокинуть несчастные телеги. Там, вдали, он успел заметить, что на ногах оставался только один из степняков – он торопливо слал стрелу за стрелой, пока еще можно было – пока его братия не дорвалась до них врукопашную.
«Только бы немец не обманул» – еще мелькнула мысль, когда оборотень, ухватившись покрепче за рогатину, встав за спину Лиса, изготовился к бою.
***
Дрогнула земля под ударами десятков копыт, а дорожные кусты взорвались цареградским фонтаном, когда кони пошли в напуск. Рудольф жалел лишь об одном – что дорога не позволяла разместить более четырех всадников в ряд, а потому в первой, самой грозной и смертоносной атаке, не могут участвовать все разом.
– Gott ist bei uns!* 5 – проревел рыцарь непривычным, не местным боевым кличем.
5
С нами Бог!