Лиса в курятнике
Шрифт:
[1] Коллежский асессор - с 1717 по 1917 год гражданский чин в Русском царстве и в Российской империи, соответствовавший с 24 января 1722 года 8-му классу Табели о рангах, также давал право на личное дворянство и неплохие перспективы для карьеры.
Глава 3
Глава 3
...Лизавета вздохнула.
Мелочи? Знал бы он, какие страсти кипят на этой выставке...
Казенные деньги сладки.
А средства хороши все. Вот и травят друг другу цветы, что ядами, что магией. Вот и изыскивают способы обойти условия магического вмешательства при росте. Подкупают судей. Учиняют истерики...
...это чудом, что еще до убийства дело не доходит. В прошлом году, помнится, одна престарелая княгиня, весьма рассчитывавшая поразить комиссию необычным небесным цветом своих георгин, не чинясь вцепилась в волосы другой престарелой княгине, которая якобы эти самые небесные цветы загубила... тогда статейка вышла живой.
Ныне аристократия вела себя с поразительным спокойствием...
Хотя магией все одно пользовались, Лизавете ли не слышать ее отголоски, и оттого престранно было, что услышала их лишь она одна.
...но да, не о георгинах речь.
– Я многое успел о вас узнать, Лисонька... еще с той первой статьи, - глаза Соломона Вихстаховича были светлы и поразительно безмятежны.
– Вы сирота... круглая... с двумя сестрами на попечении. Живете в домике двоюродной тетушки, особы весьма сердобольной в силу одиночества, но здоровьем тяжкой... сестер вы любите, аки и тетку, тратитесь на целителей, хотя подобные траты весьма болезненно отзываются на вашей семье.
– Предлагаете дать ей умереть?
– от таких разговоров Лизавета не любила.
Подымалась в груди знакомая глухая ярость.
– Отнюдь... вам двадцать четыре...
– Почти двадцать пять.
– Вы не замужем.
– Не берут, - вот не нравился ей нынешний разговор. Совершенно не нравился. Но Соломон Вихстахович рученькой махнул и продолжил:
– Вы проучились три года в Арсийском имени Его императорского Величества Николая II университете и были весьма на неплохом счету. Какая специализация? Прикладная флористика? Вам прочили светлое будущее, поскольку, пусть дар ваш не так уж и ярок, но голова... голова, Лизонька, она куда важнее силы.
О да, ей это уже говорили.
И даже стипендию предлагали в три рубля ежемесячно. За три рубля она бы прожила... одна... как-нибудь... но вот что стало бы с сестрами?
Тетушка бы не справилась. Она уже тогда...
– О вас до сих пор вспоминают с сожалением, и если случится вернуться, примут с радостью.
Вернуться?
Об этом Лизавета запретила себе думать. Некуда возвращаться. Да и незачем. Она нашла свое место в жизни, плохое или хорошее - как знать? Главное, она привыкла и... чего уж говорить, ее работа ей нравилась.
–
– Соломон Вихстахович сложил снимочки в конверт, а статейку перечитал еще раз.
– Вам было девятнадцать, когда ваш батюшка преставился... после это назвали несчастным случаем...
– Назвали, - эхом откликнулась Лизавета.
...потому что иначе надо было бы судить ублюдка, который в пьяном дурмане магией баловаться начал. А что стационарный защитный амулет против родовой-то силы?
Отца хоронили в закрытом гробу.
И матушка не плакала.
Она стояла, держала Лизавету за руку, и не плакала. А после вернулась, легла и закрыла глаза, тело не удержало раненую душу и... вторые похороны прошли легче первых.
– Хуже, что вашему батюшке не хватило выслуги...
...трех дней.
Всего трех дней...
– ...потому как на Севере, где ваше семейство жило ранее, он не был оформлен должным образом...
...на Севере многие значатся вольными охотниками, потому как ведомство мест не имеет, а порядок блюсти надо. Сейчас, поговаривали, многое изменилось, но тогда...
– ...и вас с сестрами выставили из квартиры. А заодно уж пенсию по утрате кормильца вы получаете в неполном объеме...
...пять рублей вместо двадцати пяти. И будьте благодарны, девушка, что я вошел в ваше положение. Это дело слишком спорно, многим кажется, что ваш отец значительно превысил полномочия, и если откроют доследование, то...
– Вам повезло, что у вас нашлась старшая родственница, иначе ваших сестер отправили бы в приюты...
– Соломон Вихстахович протянул платочек.
– Зачем...
Она приняла.
– Зачем вы...
– Затем, чтобы вы, заигравшись, не решили, что слишком умны, что никто-то ничего не поймет... у вас много врагов, Лисонька. И дознайся кто...
– он выразительно замолчал.
О да, воображением, что бы там ни говорили, Лизавета обладала преизряднейшим, а потому сглотнула. Она ведь и вправду... в первый раз, конечно, боялась, да что там боялась - бессонницу заработала, все вслушивалась, не поднимается ли кто по старой скрипучей лестнице.
Не останавливается ли, спрашивая про Лизавету...
Не...
А после страх ослаб. Помогли ли тетушкины капли, которые Лизавета таскала тайком, либо же сама собой успокоилась, но во второй раз было легче, а там как-то вовсе попривыклось. Более того, появился престранный кураж...
– Вот-вот, - Соломон Вихстахович покачал крупной своею головой. Из-за обширной лысины, выставлявшей на всеобщее обозрение неровную бугристую какую-то поверхность черепа, смуглой кожей обтянутого, эта голова гляделась еще крупней обычного, что странным делом внушало подчиненным уважение. Мол, раз голова велика, то и разума в ней изрядно будет. С последним утверждением Лизавета могла бы поспорить, но... помилуйте, кто в здравом уме будет спорить с барышнею?