Лишённые права
Шрифт:
– Ближе подходить нельзя. Заметят, - тихо проговорил рыбак.
Мы, не сговариваясь, побросали на палубу оружие и лишнюю одежду. Никто не думал о том, холодна ли вода в тёплую летнюю ночь. Плыли быстро и молча. Когда до скалистой бухты осталось футов сто, я поняла, почему тело не сбросили сверху, а потащили к берегу. Чтобы достичь глубокой воды, не ощетинившейся прибрежными зубцами, «похоронная» процессия вынуждена была пройти вдоль берега бухты до самого входа в неё. Я поблагодарила небо за то, что море сегодня было спокойным. И в штиль оно бурлило и пенилось вокруг спящего на дне каменного ежа. Если бы волны были чуть сильнее, нас бы просто растёрло об эти скалы в порошок.
Мы замерли у входа
– …дальше несите. Здесь мелко.
– Да с пенного мыса бы кинули, и все дела, - чей-то раздражённый голос явно отдавал сарсетинской протяжностью, - там глубоко, и по скалам скакать не надо.
– Это не мешок с землёй. Это тело нашего брата, - мрачно отозвался звучный голос с резким, острым, словно клинок катаны, акцентом. У Ли его почти не было слышно, а для этого сигианца хорэмский был совсем чужим языком.
– Может, вы ещё погребальную песнь исполните? Он же предатель! Враг!
– Мне он не враг, - в стальном голосе сигианца зазвенела угроза.
– Он не враг храму и своим братьям. Мы похороним его так, как требуют наши традиции.
Сарсетинец что-то проворчал в ответ, но протестовать не решился.
Мы спрятались в тень скалы, в окружении бликов от фонарей ставшую непроницаемой, и почти не дышали. Сигианцы остановились в трёх локтях над нашими головами. Тело, завёрнутое слишком уж плотно в какую-то дорогую серо-золотистую ткань, бережно опустили на край обрыва. А миг спустя сигианцы, семеро, стоявшие полукругом над бывшим братом, запели. Несмотря на крайнее нервное напряжение, я не смогла не восхититься этой удивительной, ни на что не похожей музыкой. Низкие грудные голоса пели на так и не давшемся мне сигианском, сливаясь с рокотом прибоя, вторя ему и как будто меняя его ритм. Песня лилась над водой, пробирая до костей. Казалось, пели они целую вечность, но наконец, один за другим семь голосов смолкли. Что-то сказал один, тот, что спорил, и тело подняли на руки. Тяжёлый всплеск… что-то уж слишком тяжёлый… и поднятая волна плеснула мне в лицо.
– Скорее, он с грузом, - жарко выдохнул мне в ухо Джамит, и мы нырнули туда, где скрылся жуткий свёрток.
Он действительно тонул очень быстро, и глубина была препорядочная, но свёрток мы догнали. В этом нам скорее повезло, потому что темнота была почти абсолютной. Если бы у нас было время задуматься, как это сделать, мы бы его не вытащили. К счастью, времени у нас не было. Несколько рук потянули ткань, тускло блеснул кинжал Тары, с трудом распарывая мокрое полотно. Груз, медленно утягивавший нас всех на дно, наконец, отпустил нашего веду, и серо-золотой саван, утяжелённый, видимо, камнями, стремительно погрузился во тьму. Мы стали торопливо выгребать вверх, в десять рук поддерживая безвольное тело. Не скоро, очень не скоро мы добрались до поверхности и, жадно захлёбываясь воздухом, поплыли к лодке. Я оглянулась на берег. Мне показалось, что в темноте, у самого края обрыва, стоит одинокая фигура в балахоне. Может, только показалось…
Рыбак помог нам выбраться на палубу и втащить на неё Ли. Джамит умело перебросил сигианца через колено, чтобы из дыхательных путей вылилась вода, потом мы уложили нашего командира на гладкие доски. Тара жадно впилась взглядом в его лицо, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни. Напрасно. Ли Сен Тан производил впечатление пугающе неживое. Нехорошее предчувствие свернулось где-то под левым ребром. Впрочем, то, что тело не коченело, давало повод надеяться. Рыбак, ни о чём не спрашивая, развернул паруса и повёл лодку обратно в деревню. Дэй Хоран достал из сумки какую-то остро пахнущую настойку и стал растирать сигианцу ладони. Я взялась за перевязки. Срезала кинжалом мокрые, просоленные бинты, и мне тут же стали помогать. Несколько рук вытерли насухо крепкое тело и чуть приподняли, чтобы можно было перевязать заново. Илис разжёг фонарь, и в его свете стало видно, что ран на теле нашего веду не в пример больше ожидаемого. К жутковатому на вид следу от кинжала Тары добавились рваные полосы от зазубренных клинков, ожоги и змеистые росчерки плетей. Тара прошипела на сарсете сложное ругательство и оглянулась. Цепочка огней безмятежно светилась по краям скал. Девушка снова посмотрела на сигианца и прижалась к его широкой груди, закрыв глаза и вслушиваясь. Наконец, длинные ресницы встрепенулись, словно крылья испуганной бабочки. В голубых сейчас глазах плескалось счастье, граничащее с безумием.
– Я слышу его сердце…
– Отнесёте его ко мне. Я один живу, никто не потревожит, - спокойно заговорил рыбак.
– Несколько дней ему лучше отлежаться. Хотя я вообще удивляюсь, как он выжил.
Рыбацкая хижина была просторной и тёплой. Край неба на востоке уже чуть посветлел, но в доме никто и не думал спать. Команда, наконец, была в сборе, и уже одно это приводило в состояние какого-то буйного веселья. Особенно после того, как Ли начал нормально дышать - глубоко и размеренно, как крепко спящий человек.
– Отживёт, - уверенно сказал рыбак, глядя, как щёки Ли приобретают живой цвет.
– Он отживёт, он сильный.
Сигианцу была предоставлена просторная жёсткая кровать, а мы устроились вокруг на полу. Из соседнего помещения доносились запахи кухни. Кажется, хозяин готовил нам завтрак. В команде не смолкало обсуждение всего минувшего, и Тара при этом глаз не сводила со спящего веду.
– Сколько дней осталось до праздника?
– вдруг спросил Ли, открыв глаза.
Вместо ответа он получил поражённое безмолвие. Мы не могли поверить своим глазам и ушам. Первой опомнилась Тара. Она издала ни на что не похожий вопль и бросилась сигианцу на грудь. Тот на миг поморщился, видимо, не все раны обрадовались столь бурному проявлению эмоций, а потом со счастливой улыбкой обнял девушку. Мы тут же посрывались со своих мест и засуетились вокруг веду, спрашивая, как он себя чувствует, предлагая что-нибудь съесть, выпить и ещё демоны знают, что.
– Просто снимите с меня Тару, - с усталой улыбкой проговорил Ли и снова закрыл глаза.
Я проснулась уже почти ночью. Рядом с моим одеялом прямо на полу сидел Джамит. Он смотрел куда-то в другой мир, и в его тёмных глазах плясало пламя свечи. Я оглянулась. Илис и Хоран спали на своих одеялах, Тара прикорнула на краю кровати Ли. Хозяина видно не было.
– Не может быть и речи о том, чтобы сейчас трогаться в путь, - тихо заговорил Джамит.
– Не только Ли, нам всем нужен отдых.
– Я ни о чём не просила, - заметила я, удержавшись от искушения свернуться у него на коленях.
– Знаю. Я просто говорю. Скоро перевалит за полночь, а значит, до праздника четыре дня. Я думаю, нас стоит появиться в сам праздничный день. Надеюсь, три дня отдыха дадут нам хоть что-то. Мне не случалось попадать в Дугалис на день Дракона. Что такого там происходит, чтобы незаметно сжечь целого короля?
– Представить не могу, - я плюнула на свою силу воли и, словно кошка, забралась к нему на колени.
– Огня, конечно, будет много, ведь это день Покровителя, но сжигать…
Я вспомнила несколько предыдущих праздников. Увеселений было множество. Ярмарки, аттракционы, угощения, турниры… и всегда один финал: огромная фигура дракона - по сути, костюм из шёлка и дерева на сотню человек - под музыку и фейерверки проходила по улицам, добиралась до площади и покорно подставляла голову королю. Тот восходил на неё, читал речь, и из пасти вырывалось пламя, за которое отвечала тройка магов Дракона - опытные гвардейцы. Безопасность этого мероприятия ложилась на плечи генерала Ша Дора…