Лишнее золото. Судьбы цвета хаки
Шрифт:
– Хаосом, – просто ответил Чамберс, – обычным, черт меня возьми, хаосом. Орден тоже не святой, но по крайней мере не мешает людям жить. Я не хочу, чтобы мир, в который мы попали, стал похож на прежний – с бесконечными войнами, предательством и грязью. Не хочу, чтобы людей опять превратили в баранов, понимаешь? Пойми, что если не мы, то эту установку потом уже не найти! Это единственный шанс.
– Руководство Ордена уже знает о случившемся?
– Пока что нет, но если мы не вернем груз, то Виктор доложит в центр.
– И полетят головы.
– Еще как полетят, – кивнул Джек.
– Спасители человечества, дьявол нас раздери. – Я отбросил окурок и полез в карман за новой сигаретой.
– Что ты на это скажешь? Виктор сказал, что согласен платить вдвойне.
– Как это мило с его стороны, – усмехнулся я, – получить шесть тысяч экю за спасение целого мира. Тебя, как я уже понял, деньги не особенно интересуют…
– Я хочу увидеть этого человека.
– Зачем? Чтобы влепить пулю ему в лоб?
– Чтобы задать один вопрос. Что скажешь, Поль?
– Жарко сегодня…
– Поль!
– Что я могу сказать, – пожал плечами я, – идем к полковнику. Узнаем, есть ли у него на Базе еще два идиота, кроме мистера Чамберса и меня.
5 год по летоисчислению Нового мира.
Горная гряда к северу от Западного форта
Нет ничего хуже этой изматывающей духоты, которая наваливается на тебя в долине предгорья. Словно выжимают, как половую тряпку, выдавливая последние капли пота. От раскаленных за день скал так и пышет жаром, а на камуфляже белыми разводами выступает соль. Никогда не любил горы – еще слишком свежи в памяти воспоминания прошлой жизни. Нас тогда зажали на краю пропасти, глубиной до «конца географии», и шансов вырваться почти не было. Почти – потому что патронов оставалось на полчаса хорошего боя, а связь умерла вместе с радистом и рацией, искореженной осколками. Он лежал неподалеку, привалившись ничком к скале, обрызганной его кровью. Карим Шайя, мой старый армейский друг, укрылся за соседним валуном и отчаянно матерился, перемешивая русские, арабские и французские ругательства. Когда в пулемете закончились патроны, он отшвырнул его в сторону и схватил скользкий от крови автомат убитого радиста. В коротких паузах между разрывами были слышны гортанные крики врагов и захлебывающийся лай пулеметных очередей. Мы отвечали редкими выстрелами – берегли патроны. Шансов выжить не было. Тогда Карим и предложил пойти на прорыв. Самоубийственный, но единственно верный выход, чтобы избежать гибели всей группы. А над головой возвышались горы. Холодные, величавые и безразличные. Скальные изломы – словно морщины на лице Вечности. Она заглядывает в твою душу, будто хочет увидеть там страх перед Небытием, в которое суждено шагнуть. Но эти мысли придут позже. В тот момент в голове стучала лишь одна – выжить! А жить нам оставалось не больше пятнадцати минут. Потом… потом мы пошли на прорыв, и меня, уже тяжелораненого, вынес Карим Шайя.
…Дьявол, ну и жара! Чамберс утверждает, что это акклиматизация. Может, и так, ему лучше знать. Мы высадились на небольшой поляне, окруженной валунами и каким-то колючим кустарником, с маленькими узкими листьями и длинными острыми шипами. Ближе, как уверял Джек, места для посадки не найти. Еще на подлете он очень уверенно ткнул пальцем в этот небольшой каменистый пятачок. Пилот немного поморщился, но машину посадил лихо, словно это обычный аэродром. Уважаю профессионалов. Особенно когда от них зависит моя жизнь. Высаживались очень быстро, рассыпаясь по сторонам и занимая круговую оборону. Кто знает, чьи глаза смотрят на тебя сквозь прорезь прицела?..
Уже четыре часа мы упрямо ползем по склонам. Под ботинками хрустят и осыпаются мелкие камни. Высохшие пучки трав даже от прикосновения превращаются в труху, осыпая нас колючими семенами. В горле пересохло, а глаза заливает соленый пот. Пыль… она хрустит на зубах, покрывает наши лица плотной серой маской, а в голове рефреном крутится строчка Киплинга: «Пыль-пыль-пыль-пыль от шагающих сапог!»
Вместе с нами идут два сержанта из роты полковника Бирсфорда. Да, все-таки нашлись два сумасброда, из числа тех, кто умеет держать язык за зубами. Полковник поручился за них, как за самого себя. По его словам – этих парней он знает очень давно, еще со времен Старого мира. Одному – лет тридцать, второму – около сорока. Того, который моложе, звали Чак Карраччи. Итальянец по происхождению, выросший в Питтсбурге. Здоров как бык, черноволос и упрям как мул. На его смуглом запыленном лице темнеют дорожки пота – он тащит на себе большую часть груза и пулемет FN Minimi Para. С этой машинкой я знаком – во Франции она стоит на вооружении, придя на замену старому пулемету AAT образца пятьдесят второго года. Второй спутник – Эндрю Пратт. Плотный рыжеволосый мужчина с невозмутимым лицом аскета. Еще в начале пути он бросил в рот небольшой камешек и теперь гоняет его во рту, словно конфету. Правильно, так выделяется больше слюны и меньше хочется пить. Эндрю вооружен снайперской винтовкой М21 с оптикой Leatherwood 3X-9X ART, которую по-драгунски повесил на грудь и бережно придерживает руками. Надо понимать, что парень пришел в этот мир больше года тому назад, иначе выбрал бы новую M24, принятую на вооружение в восемьдесят седьмом. Хотя, может, я и ошибаюсь, оружие – это дело личной симпатии. В одном наши вкусы и мнения сошлись сразу – патронами загрузились под завязку. Кроме патронов, несли пять мин направленного поражения M18A1 «Клеймор» с радиовзрывателями и достаточное количество гранат. По словам Пратта, «достаточно, чтобы затеять драку, но недостаточно, чтобы выжить в этом дерьме». Мрачный юмор, да… Кроме винтовки, он нес рацию, чтобы навести на цель роту «Браво», когда они подойдут поближе. Если успеют, конечно.
А пока что упрямо ползем вверх. По словам Чамберса, так мы срежем путь и выйдем прямо к горловине ущелья. Место, которое он выбрал для засады, напоминает латинскую букву L. С внутренней стороны – короткая осыпь, где не спрятаться, и почти отвесные стены. С внешней – пологий склон, усыпанный огромными обломками скал, на которых растут низкорослые деревья. Их стволы искривлены, словно от напряжения, с которым они продирались сквозь камни и расщелины наверх, к солнцу. Прекрасная позиция, чтобы устроить засаду. Посередине ущелья, повторяя его изгибы, течет небольшая горная река. Скорее не река, а большой ручей, прокладывающий путь к морю.
Чамберс, когда мы обсуждали операцию с полковником Бирсфордом, довольно точно описал это место. Даже три валуна, лежащих на повороте, не забыл указать. Он уже бывал в этих местах. Само ущелье довольно длинное: его протяженность – около пяти километров. Этот поворот – пожалуй, самое широкое место. Пробираясь между завалами камней, мы вышли к нужной точке. Метрах в трехстах темнел проход между двумя высокими скалами. Именно оттуда должна была показаться колонна. Прямо перед нашей позицией ручей делал поворот, уводя дорогу направо, к следующему проходу между скалами. В этом распадке нам необходимо задержать колонну… Как ни пафосно звучит, но «любой ценой».
– Поль, осмотреться бы. – Джек кивнул на ущелье.
– И елочные игрушки развесить, вместе с рождественскими подарками. Чтобы достойно встретить. Если они еще не прошли ущелье, конечно, – ответил я и повернулся к бойцам. Этим парням указания не нужны, они грамотно расположились среди валунов, готовые прикрыть меня с Чамберсом.
– Готов? – Он скинул на землю рюкзак и устало повел плечами.
– Пошли, Легенда Новой Земли, осмотримся.
Мы аккуратно спустились к ручью. Присели за валунами, лежащими на повороте, и осмотрелись. Грунт здесь каменистый, но и грузовики – не пушинки; следы бы оставили.
– Нам повезло, Нардин, – оскалился Джек.
– Операция отменяется и мы ползем обратно? – усмехнулся я.
– Колонны еще не было.
– А ты уверен, что они пошли именно этой дорогой? Саванна большая…
– Уверен, – утвердительно кивнул Чамберс, – на сто процентов. Другого пути у них нет.
– Смотрю, жаждешь поскорее увидеться со своим приятелем? Прямо сплю и вижу эту радостную встречу, – пробурчал я и сплюнул в воду.
– План не меняем? – спросил Джек, пропустив мою реплику мимо ушей.
– А что, у тебя есть гениальное предложение?
– Нет. – Он покачал головой.
– Значит, работаем, как планировали.
– Да, лучшее – враг хорошего.
Через полчаса все было готово, и потянулись долгие часы ожидания. Ждать, как ни крути, всегда утомительно, особенно в таком климате. До камней было невозможно дотронуться – раскаленные на солнце, они обжигали даже через плотную ткань камуфляжа. Я привалился спиной к рюкзаку и, надвинув панаму на глаза, стараюсь расслабиться. Метрах в пяти на своей позиции томится бездельем Чамберс. Забывшись, он даже сунул в рот сигарету, но, нарвавшись на мой удивленный взгляд, спохватился и убрал ее в обратно в пачку. Только сигаретного дыма нам не хватало! Понимаю, ему хуже всего: он у нас – человек действия. Нет ничего тяжелее, чем ждать и догонять. Догонять мы предоставили роте «Браво», так что нам достались долгие часы ожидания. Даже Чак Карраччи, для которого такие засады не в новинку, немного нервничает – он оперся на пулемет и яростно грызет зубочистку. Когда подошла очередь, место наблюдателя занял Пратт. Прошло еще три часа. Я хотел дотянуться до рюкзака, чтобы достать флягу, но замер, остановленный жестом Эндрю.