Лишние Земли лишних
Шрифт:
Совместив красную точку с центром мишени, задержал вдох и выстрелил.
— Ты смотри, — воскликнул Доннерман, глядя в большую подзорную трубу на треноге, — мастерство не пропьешь! Однако, семерка. Один совет: смотри обоими глазами сразу.
Я снова прицелился и выстрелил, но, по привычке, снова прикрыв левый глаз.
— Уже лучше — восемь.
Я плюнул на выпендреж и занял позицию лежа.
Сотворил из своего тела упорный станок, как учили, поставил карабин на упор, который тут был сделан из чем-то набитого кожаного мешка. Снова прицелился, на этот раз оба глаза держа
— Есть! — прокомментировал Борис. — Есть девятка.
Я встал, отдал Борису его карабин и отнял ствол у Билла. Без новомодных электронных штучек.
Лег на мат и снова спросил.
— Свободная мишень?
— Третья слева, — ответил сержант.
Краем глаза посмотрел на столпившихся в сторонке девчонок, которые даже шуметь перестали и во все глаза пялились на меня.
Прицелился, нажал на спуск.
Сухой щелчок бойка. Выстрела не было.
Я недоуменно оглянулся, привстав.
Билли с виноватой мордой, нагнувшись, протягивал мне снаряженный магазин.
— Извини, парень, не успел тебе сказать, что тот я полностью расстрелял.
Я поменял магазин.
Передернул затвор.
Успокоил дыхание.
И не торопясь сделал подряд три выстрела.
— Девять. Десять. Граница девятки и десятки, — комментировал Борис, не отрываясь от зрительной трубы.
Я встал с мата, наверное, с очень довольной рожей.
Девчонки ту же завизжали и азартно аплодировали, подпрыгивая на месте. Как будто командой соревнования выиграли.
Я им показал два пальца в международном приветствии «виктория». Победа, значит. Хотя возник этот жест совсем по другому поводу. После битвы при Азенкуре, [334] где валлийские лучники перебили весь цвет французского рыцарства, французы стали ловить лучников английского короля и отрезать им указательный и безымянный пальцы правой руки, чтобы они больше никогда не могли стрелять из лука. Поэтому, возвращаясь, лучники дома всем показывали эти пальцы. Хвалились, что целые.
334
Битва при Азенкуре — сражение 25.10.1415 между французскими и английскими войсками близ деревни Азенкур в Северной Франции во время Столетней войны (подробнее — см. Глоссарий).
Билли развел руками: типа сдаюсь.
Борис покачал головой:
— Знатно. Вот если бы у меня в Патруле все бойцы так стреляли. Небось регулярно тренируешься?
— Нет, — скромно ответил я и честно добавил: — Пятнадцать лет оружия в руки не брал, — не говорить ему же про пьяную стрельбу в компании уральских олигархов. — Просто у меня глазомер хороший с детства. Художественная школа при Третьяковке [335] как-никак.
Ну вот, расхвалился что-то не ко времени. Зачем мне перья топорщить перед сержантом?
335
Средняя
Я посмотрел на веселящихся девчат. А они ведь за меня болели, лапочки, как на соревнованиях. Приятно, черт побери.
— Кто хуже всех отстрелялся? — спросил у Доннермана.
— Лупу, — моментально ответил он.
— Катя, двигай ко мне, — крикнул я и рукой помахал, как водичку подгребывая, — и кто-нибудь… ее мишень притащите сюда.
Подошла Лупу и виновато спросила, опустив глаза:
— Ругать будешь за плохую стрельбу?
— Что ты, девочка моя, — сказал как можно ласковее, даже приобнял и поцеловал в щеку, — первый раз почти все плохо стреляют. Не бери в голову, — обнадежил ее, — просто ты сейчас будешь стрелять вот из этой винтовки, — я показал на карабин, который держал в руках Борис, — с новым прицелом. А Борис с Биллом тебе объяснят, как им пользоваться.
Повернулся к сержанту:
— Давай, Боря. Три мишени по три выстрела на сто метров. Одиночными.
Лупу легла на мат. До чего соблазнительная крошка она в этой позе. С двух сторон ее обсели на корточках Билл и Борис, объясняя, как надо стрелять теперь. С новым для нее девайсом.
Со стороны стайки девчат послышался приглушенный голос:
— Лежа. Ноги на ширине плеч. Одним патроном — заряжай! — и смех, естественно. Просто кобылье ржание.
Но Лупу — молодец, на провокацию не повелась. Проигнорировала.
Поменяли мишени.
Мне принесли листок, помеченный «Лупу». Он был девственен. Разве что с одного края его как бы зубом надкусили.
Я только головой покачал. Как все запущено. Но и то — хлеб, для первого-то раза. Хотя бы в сторону врага стреляет.
Отдали команду: «На рубеж».
Но стреляла только Катя. Остальных девчат я загнал за свою спину, чтобы не мешали.
Лупу сделала, немного торопливо, первую серию выстрелов.
Доннерман от подзорной трубы прокомментировал:
— Пять, четыре, два, — совсем неплохо. Можешь же, когда хочешь!
— Не торопись, — посоветовал Билл, нависая над тонкой Катей своей большой тушей, — мишень от тебя никуда не убежит. И дыши ровнее, не волнуйся.
Билл осторожно положил свою лапу на Катины лопатки.
— Вот так, еще ровнее. И не забывай, когда нажимаешь на спусковой крючок, задерживать дыхание. Только ненадолго.
Дали команду Кате стрелять дальше, после того как Билл что-то ей еще сказал, склонившись к уху. А что, я не расслышал.
— Четыре, четыре, один. — Борис отметил попадания, продолжая пялиться на мишень в подзорную трубу. — Отлично, девочка! Так держать!
Катя отстреляла третью серию.
— Торопишься, — прикрикнул сержант на Катю. — Зачем торопишься? Вот и результат: три двойки в полный разброс. — И, повернувшись ко мне, спросил: — Ну как, Жора, впечатляет? После сплошного «молока»? Это еще не учили никого как следует.
— Уговорили, — сказал я. — Билли, поставишь всем такой же прицел, когда обедать будем. Деньги возьмешь от продажи карабина, потом сочтемся. Устроит так?