Лишняя в его доме
Шрифт:
От громкого стука в дверь попрыгиваю на месте. Кто бы это мог быть? Бабушка Атана обычно деликатно стучит, прислуга тем более. Почти дохожу до двери, когда понимаю, что я в неглиже, которое едва прикрывает бедра. Достаю пеньюар, пока завязываю пояс, стук повторяется. Наверное, Лейла, терпеливостью и воспитанием она не отличается. Грубая и неотесанная мадам. Открывая дверь, готовлюсь ей отказать…
Застываю каменным изваянием, когда вижу, кто пожаловал ко мне в комнату. Темно-синие глаза мужа становятся почти черными, когда его блуждающий по моему телу взгляд возвращается к моему лицу. Действую рефлекторно, если бы я хоть на секунду задумалась, не стала бы захлопывать
В самый последний момент Гасанов успел подставить ногу, пихнул ладонью дверь, я чуть не отлетела в сторону, едва смогла устоять на ногах. Мы вот совсем не муж и жена, а скандалим, как настоящие супруги.
— Ты… — надвигается на меня, на скулах ходят желваки. — Как ты посмела закрыть дверь у меня перед носом?! — он шокирован и зол. Становится немного страшно.
— Я тебя не узнала, — пожимаю плечами. Видимо, мои слова его еще сильнее злят, раз я слышу скрип зубов.
— Не узнала?! — я вижу, что он в ярости, но меня это не останавливает.
— Обязательно переспрашивать? Давно не видела, не узнала, — складываю руки на груди, придерживая ворот пеньюара.
— Знай свое место, Диана! — повышает голос.
— Я не собака, чтобы знать свое место! — все накопленные обиды и злость взрываются в этот момент, его слова словно стали спусковым механизмом. — Командовать будешь своей женой.
— Ты тоже моя жена, не забыла? — оскаливаясь.
— Это я хорошо помню, как и то, что жена я тебе только на бумагах.
— Хочешь это исправить? — выгибает брови. На это заявление я даже отвечать не стану.
— Меня с тобой ничего не связывает, даже брачный контракт. Объясни свое вторжение. Пришел за поздравлениями? Поздравляю. Уходи.
— А мне твои родственники говорили, что ты кроткая, словно овечка, — делает еще один шаг ко мне. Отступать некуда, позади кровать.
— Врали, — дерзко смотрю в глаза.
— То, что твои родственники лжецы, я и так знаю, — неожиданно его пальцы хватают мой подбородок, не успеваю увернуться. — Прекрати мне дерзить, Диана, — упрямо смотрю ему в глаза, молчу. — Если ты испортишь мою свадьбу, даже не представляешь, как об этом пожалеешь.
Теперь пришло мое время удивляться.
— Испорчу? — начинаю смеяться. — Зачем мне это? Живите долго и счастливо!
«Желательно без меня», — добавляю про себя. Озвучивать нет смысла, он меня не отпустит, пока нас связывает брачный контракт.
— Я же просил тебя не пользоваться этими духами, — раздраженно вдыхает воздух.
— Духами? От меня пахнет мылом и зубной пастой, — с насмешкой. Эльдар хмурится, сводит брови к переносице. Смотрит на меня так, словно я с другой планеты. Дернув головой, освобождаюсь от захвата, но только потому, что Гасанов меня отпустил.
— Дед сказал, ты сегодня идешь на выпускной. Не забывай, чья ты жена. Опозоришь меня, я опозорю весь твой род… — больше ничего не сказав, выходит из спальни, хлопнув дверью.
Глава 9
Диана
Разъехались и гости, и хозяева, кто-то отправился в ресторан, кто-то за невестой. В доме стало спокойно. Можно наслаждаться тишиной. Если бы старики остались дома, наверное, я бы не пошла на выпускной. Я видела, что они не хотят этой свадьбы. Они единственные в этом доме, кто был воспитан в строгих национальных традициях, кто до сих пор старался их соблюдать, конечно, им не нравился тот спектакль, что устроил Эльдар с этой женитьбой. Не раз слышала, как дедушка Юсуф говорил
— Грех и позор на наши седые головы навлекает наш сын, — недовольно бурча, качал головой старик.
— Отец, не лезь в это. Эльдар знает, что делает, — злился свекор, разворачивался и уходил. А дедушка Юсуф нервничал, тяжело дыша, что-то выговаривал на родном языке. Бабушка Атана сидела рядом, поглаживала его по руке, нашептывала успокаивающие слова. Хоть никогда они не говорили со мной об этой свадьбе, но я ощущала, что они испытывают сожаление, жалость и неудобство именно передо мной.
Если бы Эльдар спросил меня: «Могу ли я привести в дом вторую жену?», я, не задумываясь, ответила бы: «Да!». Я не видела в нем своего мужа, не хотела становиться ему настоящей женой. Случись такое, наша ненависть с каждым днем ширилась и множилась бы. Страшно подумать, во что превратилась бы моя жизнь. Ощущая всю глубину своей ненужности, я впервые в жизни была относительно счастлива. На меня не кричали каждый день, не смотрели с пренебрежением и злостью, я могла сама покупать себе одежду и украшения, могла свободно выходить в торговый центр или салон красоты. Я могла запереться у себя в комнате и не выходить, если мне хочется побыть одной. Мне не напоминали, что мое рождение стало позором для семьи. Но главное — у меня была надежда освободиться и от Гасановых, и от Алибековых, стать наконец-то свободной.
До вечера я успела немного поспать. Приняв душ, поехала в салон, куда записалась на укладку и макияж. Маникюр и педикюр сделала вчера. Мастер, посмотрев на платье в телефоне, предложила не закалывать волосы наверх, оставить их распущенными, завить концы крупными локонами. Мои волосы долго мыли, мазали различными уходовыми средствами, прежде чем начать их укладывать. Нужно признать, получилось здорово. Хоть сейчас снимайся в рекламе шампуня. Макияж получился слишком ярким. Раньше я вообще не пользовалась косметикой, в последнее время немного подкрашивалась, но так, чтобы было незаметно. А тут я себя не узнала. Кто эта смелая яркая девушка? Безусловно, красивая, но в то же время дерзкая и уверенная в себе.
— Вам нравится? — интересуется мастер, затаив дыхание. Замечает сомнения на моем лице. Хочется попросить сделать макияж менее ярким, но я останавливаю себя.
— Нравится, — решаю не портить такую работу непрофессиональными советами.
Поблагодарив мастеров, покидаю салон. Георгий спешит открыть передо мной заднюю дверь автомобиля. Обычно бесстрастное лицо заметно вытягивается, дергается край губ. Реакция водителя вызывает улыбку, чувствую себя очень красивой.
Но эта реакция не идет ни в какое сравнение с той, когда он видит меня в платье. Домработницы, до сих пор занимавшиеся уборкой, пороняли из рук инвентарь, у Георгия отпала челюсть. Тряхнув головой, он еще раз посмотрел на мой образ, приглядевшись внимательно к деталям, понял, что под сеткой на мне тонкое платье телесного цвета. Честно признаться, мне было неуютно от такой реакции. Не привыкла я быть в центре внимания. Не умею быть красивой. Не чувствую в себе уверенности. Во мне с детства взращивали комплексы. Мне никто и никогда не говорил, что я красивая. Никто не пытался повысить мою самооценку, наоборот, ее всячески занижали. Вот поэтому моим первым порывом было сбежать в комнату, спрятаться, но, наступая на горло неуверенности, я шла вперед. Никто не поможет мне стать сильной. Я должна научиться бороться за место под солнцем, а для этого пришло время выползать из раковины, совершать несвойственные мне поступки.