Лишняя в этом доме
Шрифт:
Значит, проверял?..
Еще один вдох, после которого я побежала по лестнице настолько быстро, словно за мной гнались бесы. Оказавшись на улице, так же миновала квартал, после которого зашла в безлюдный проулок и, покачнувшись, села там на асфальт.
Вдох… Вдох… Вдох…
Меня трясло. Лихорадило и в какие-то моменты мне казалось, что я в шаге от истерики, но, насколько бы сильный ад, сейчас не происходил в моей голове, я все так же отчетливо слышала «недоразвитая» произнесенное голосом Брендона.
Он
Вернее, не делал этого до сегодняшнего дня.
И некогда мне хотелось, чтобы он это сделал. Тогда мне казалось, что я таким образом перестану любить его настолько сильно.
В чем-то я тогда была права.
Конечно, далеко не только из-за «недоразвитой». Брендон сделал вообще все, что только мог.
Но любить его я все же перестала.
Полностью.
Даже странно то, что такое сильное чувство преследующее меня годами взяло и рассыпалось за несколько минут, оставляя после себя только ненависть.
Делая очередной вдох, я накрыла лицо ладонями. Перед глазами начало плыть. Возможно, из-за усталости, или из-за стресса, но тело начало ломить. Буквально выкручивать суставы. Наверное, мне не следовало в таком состоянии бегать, но разве это сейчас имело значение? Я думала, что сделаю еще один вдох и мне станет лучше, но этого не произошло.
Перед глазами окончательно потемнело и я потеряла сознание.
Глава 29 Город
Насколько же сильно мне было плохо. Я долго выныривала из темноты, то и дело вновь обрушаясь в нее. Но, когда мне все-таки удалось полностью прийти в сознание, я все равно не могла назвать свое состояние хотя бы приблизительно нормальным.
Все тело болело и ныло. Сознание рябило и я ощущала ту слабость, из-за которой даже просто открыть глаза было непосильной задачей. Но когда я все же сделала это, поняла, что находилась не в проулке, а в больничной палате. Да и лежала я не на бетоне, а на кровати. Правда, из-за болезненных ощущений, ее мягкости я не ощущала. Мне казалось, что я лежала на битом стекле.
– Вы уже очнулись? – в палату вошла медсестра. Пожилая женщина с аккуратно собранными в гульку волосами и одетая в белоснежный халат. – Я позову врача.
– Подождите, - прошептала, еле шевеля губами. – Где я? Что со мной?
– Вы в частной больнице «Морисон». Вас неделю назад доставили сюда из городской больницы.
– Неделю назад? – переспросила, приподнимая брови и впиваясь в женщину затуманенным взглядом. Мне показалось, что я точно ослышалась.
– Да, вы долго пробыли без сознания.
Шумный выдох, после которого я попыталась сесть, но тут же вновь упала на кровать. Стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть от той боли, от которой перед глазами все побелело.
– Пожалуйста, будьте осторожнее и пока что попытайтесь не делать резких движений, -
– Что со мной? – спросила еле слышно.
– Мы считаем, что переутомление. К тому же вы ведь провели с альфой гон, но при этом являетесь не пробудившейся омегой. Возможно, это пагубно повлияло на вас. То есть, связь с альфой это не то, что может выдержать ваше тело. Но на данный момент все это лишь предположения. Более точные ответы вы можете получить у врача после обследования. И будет лучше, если их проведут как можно быстрее.
Я не стала спрашивать, как они поняли, что я провела с альфой гон. По моему телу это было очевидно. Особенно для врачей.
Но в остальном слова женщины я воспринимала плохо. Вернее, практически не понимала их. Голова болела слишком сильно, не позволяя мне делать нормальные выводы.
Единственное, что я понимала, так это то, что мне хотелось до крови расцарапать метки, оставленные на мне Брендоном. Таким образом уничтожить их.
Медсестра ушла, но буквально через десять минут в палату вошел доктор. Молодой альфа лет тридцати пяти.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он. В дальнейшем, осматривая меня, доктор все так же задавал подобные вопросы, касающиеся моего самочувствия. Говорить было тяжело. Мне все время казалось, что губы у меня онемели, а язык связался в узел, но все равно я пыталась подробно описывать свое состояние. Надеялась, что таким образом мне поскорее подберут лечение, которое снимет всю эту невыносимую боль.
После того, как доктор ушел, в моей палате появились медсестры. Они помогли мне дойти до ванной комнаты и привести себя в порядок.
Я могла бы сказать, что после этого мне стало легче, но это не так.
– Вы можете, пожалуйста, подсказать, где мой телефон? – я спросила у медсестры, в этот момент, пытаясь сесть на кровать. Никаких моих вещей я в палате не увидела. Да и на мне была не моя одежда, а больничная ночнушка.
– Насколько нам известно, ваш телефон сейчас у ваших родителей.
Эти слова стали тем, от чего у меня по коже пробежал холодок и внутри все сжалось. Даже ладони дрогнули.
– У моих родителей? – переспросила одеревеневшим голосом. – Они знают о том, что я тут?
– Конечно. Когда вы только попали в городскую больницу, в вашем телефоне нашли номера ваших родителей и позвонили им. Они приехали и, впоследствии перевели вас сюда. Они же так же предоставили нам вашу медицинскую карту.
Мне изначально показалось странным, что меня из обычной больницы перевели в частную, но поскольку голова болела настолько сильно и по большей степени я ощущала себя так, словно каждую секунду в мое тело вонзалась сотня ножей, первоочередным желанием для меня было получить лекарства. Лишь после этого разбираться в том, что происходит.